Golden Dragon, Дариона

СКАЗКА О МЁРТВОМ ПРИНЦЕ И ГЛУПОЙ ВОЛШЕБНИЦЕ

Оглавление

• Часть 1. Нордскол
• Часть 2. Терамор
• Часть 3. Серадан
• Часть 4. Кошмар
• Часть 5. Катаклизм

Пусть эти крысы с высокой крыши
Плюют в меня ‒ я стерплю, хоть как!
Я им не лысый, я им не рыжий,
Я им не в шляпе и не в очках.
Все где-то с краю, а я вот ‒ между,
Совсем простой и один совсем,
Ни на кого никакой надежды,
Зато ответа ни перед кем!
М.Щербаков. Песня среднего человека-1

Мечи столкнулись в воздухе, и со странным звоном Ледяная Скорбь разлетелась на куски. Король-Лич замер, изумлённо глядя, как падают на замерзший пол осколки, и как из них вырывается чёрно-фиолетовый смерч. Тысячи душ, пленённых рунным клинком, тысячи жизней, отнятых его хозяином, тысячи страданий и ненавистей одновременно обрушились на закованное в доспехи чудовище, закружили, подняли в воздух, вымещая на нём свою боль, ужас и отчаяние.

Только одна душа стояла в стороне. Король Теренас не присоединился к мстительному вихрю, пытавшемуся сейчас разорвать на куски его сына. Он печально посмотрел на это, потом перевел мерцающий взгляд на Тириона, который тоже ещё не пришёл в себя от изумления, кивнул ему и протянул руки к телам, усеивавшим пол площадки у Ледяного Трона. Через несколько секунд двадцать пять бойцов, составлявших ударный штурмовой отряд Серебряного Авангарда, стояли на ногах ‒ вполне живые, здоровые и готовые сражаться.

‒ Как??? ‒ вырвалось у Тириона. ‒ Откуда такая сила?..

‒ Свет даровал её мне, ‒ спокойно ответил призрачный король. ‒ Ибо здесь вершится справедливость... и ей должно свершиться.

Тирион только кивнул. Уже ясно, что Артас доигрался. В это время яростный вихрь, видимо, отчаявшийся в полной мере отомстить своему мучителю, в последний раз встряхнул его и резко швырнул на пол. От такого удара Король-Лич не устоял на ногах, упал на колени, наклонился, опираясь руками об пол, и чуть не уткнулся в пол лбом. Шлем, не имевший никаких застежек, скатился с его головы.i

Белые волосы упали вперёд, открывая шею. Идеальная позиция для удара ‒ один взмах мечом или топором, и голова Короля-Лича упадет на пол. Несомненно, он этого и ожидал. Но почему-то никто не поднял оружия. Все смотрели на Тириона и Теренаса.

Тирион не двигался.

Артас резко вскинул голову, отбросив волосы назад.

‒ Ну?

‒ Да чтоб мне треснуть! ‒ вырвалось у крепкой дворфийки средних лет ‒ главного отрядного лекаря. ‒ Какой молоденький!

И в самом деле. Биография Артаса была широко известна, но за годы, прошедшие с Третьей Войны, её успели несколько подзабыть. А за последние два года никто не видел Короля-Лича без шлема, и вряд ли кто-то задумывался о том, как он выглядит. А ведь мёртвые не стареют. Поэтому тот факт, что у нордскольского чудовища лицо парня чуть за двадцать, действительно оказался для отряда некоторым шоком.

Артас оттолкнулся руками от пола, выпрямился, опираясь на одно колено.

‒ Чего ждешь, Фордринг? Добивать меня кто будет? ‒ спросил он со злой иронией.

‒ Не я, ‒ глухо ответил Тирион, вкладывая Испепелитель в ножны. ‒ Я безоружных не добиваю.ii

‒ Да ну? ‒ Артас прищурился, поднимаясь на ноги. Пошатнулся, но устоял. Все присутствующие с изумлением увидели, как гаснет синий огонь в его глазах. Испарилось проклятое пламя, и на Фордринга презрительно уставились глаза цвета морской зелени. ‒ Хочешь чистеньким остаться? Хочешь, чтобы кто-то из них, ‒ он небрежным взмахом руки указал на отряд, ‒ взял грязную работу на себя? Как мне это знакомо...

‒ Да легко! ‒ отозвалась эльфийка с двумя кинжалами. ‒ Я не паладин, знаешь ли. И тебя прирежу с превеликим удоволь...iii

Тяжелая рука в латной перчатке легла на плечо разбойницы.

‒ А я паладин, ‒ сказал закованный в латы дреней. ‒ Никто здесь не убьёт раненого и безоружного. Я не хочу, чтобы на Пепельный Союз легло клеймо палачей.

‒ Куда вы денетесь, ‒ фыркнул Артас. Он явно стоял с трудом: разрыв энергетической связи с Троном, шедшей через Ледяную Скорбь, стоил ему сильного шока. К тому же без этой связи выяснилось, что раны, которые он получил в бою, отнюдь не безболезненны и не безвредны. ‒ Существовать дальше вы мне всё равно не позволите. Значит, кому-то всё-таки придётся испачкать руки. Или... ‒ он замолчал, болезненно-блестящими глазами глядя на дренея.

‒ Или ‒ что? ‒ спросил тот.

‒ Или дайте мне меч, любой, и пусть кто-нибудь один выйдет против меня.

Дреней поморщился.

‒ Это всё равно будет убийством, ‒ сказал он. ‒ Ты и двух минут не выстоишь.

‒ Не твоё дело.

‒ Замолчи уж, трепло всеазеротское, ‒ сказал, поморщившись, Фордринг. ‒ Тебя будут судить по законам тех стран, которые были вовлечены в развязанную тобой войну.

‒ Звучит красиво, ‒ криво усмехнулся Артас. ‒ Вот только исход очевиден и приговор предрешён, не так ли? И кто же из доблестных бойцов Авангарда, Альянса и Орды возьмёт на себя роль палача?

‒ Хватит. Арестуйте его, ‒ приказал Тирион штурмовикам. ‒ Свяжите ему руки, но не унижайте без необходимости и не причиняйте ненужной боли.

Несколько бойцов принялись за дело. Возглавила эту группу та эльфийка, которая только что собиралась прирезать Артаса: никто не умел вязать узлы лучше разбойников. С бывшего короля сняли доспехи выше пояса, оставив его в рваной окровавленной рубашке, и крепко связали ему руки за спиной.

Призрак короля Теренаса печально смотрел, как Артаса берут под стражу. Потом подошёл к нему и тихо сказал:

‒ Прощай, сын мой. Утешайся тем, что ни один король не правит вечно.

‒ Я вижу впереди лишь тьму,iv ‒ глухо ответил Артас. Призрак обратился к Тириону:

‒ Теперь, когда властелин Плети повержен и лишён силы, она станет ещё опаснее. Ей нужен правитель. Король-Лич должен быть всегда. ‒ С этими словами король Теренас исчез в ослепительной вспышке.

Тем временем двое людей ‒ мужчина-чернокнижник и девушка-рыцарь смерти ‒ и ночной эльф-друид полезли на трон, над которым всё ещё висел обгоревший человек, распятый на цепях. Измученного пленника бережно опустили на трон, сбили с него кандалы. Девушка изумлённо уставилась ему в лицо:

‒ Лорд Фордрагон, это вы?..

‒ Да, я, ‒ хрипло ответил тот, устало закрывая глаза. ‒ Ваш голос мне знаком... кто вы?

‒ В прошлом ‒ одна из офицеров армии Штормграда, ‒ ответила девушка и позвала дворфийку‑жрицу: ‒ Достопочтенная Вайнона, нужна ваша помощь!

‒ Нет, ‒ остановил их Фордрагон. ‒ Не тратьте на меня целительную силу. Она мне не поможет.

Тирион Фордринг, тяжело ступая, подошёл к шлему Короля-Лича, всё ещё валявшемуся на полу, и поднял его.

‒ Такое тяжёлое бремя, ‒ задумчиво сказал он. ‒ И некому, кроме меня...

‒ Тирион! ‒ позвал Фордрагон с трона. ‒ Не делай глупостей, от такой жертвы с твоей стороны никому лучше не станет. Война ещё не закончена, ты нужен там. А этот шлем надень на меня.

Артас изумлённо обернулся и уставился на своего недавнего пленника.

‒ Да ты что, Болвар, тебя лечить надо! ‒ охнул Фордринг.

‒ Меня уже никто не вылечит, ‒ покачал головой Фордрагон. ‒ Мир живых более не для меня. Давай, Тирион.

‒ Я обещаю, что тебя не забудут, брат, ‒ вздохнул старый паладин.

‒ Меня нужно забыть, Тирион! ‒ огненные глаза Фордрагона вспыхнули. ‒ Пусть все думают, что Короля-Лича больше не существует.

‒ Ага, а то, что Плеть по какой-то причине не намерена катиться по миру, как саранча, конечно, никто в целом мире не заметит, ‒ усмехнулся Артас. ‒ Болвар, хоть ты-то не считай Азерот сборищем идиотов.

‒ А кто-то особо умный сейчас получит в рот кляп! ‒ пообещала эльфийка-разбойница.

Словом, пафос коронации нового Короля-Лича был безнадёжно испорчен.

* * *

Собравшиеся в Молоте Света изумлённо воззрились на отряд, вывалившийся из телепорта. Все были живы... ну или не-живы, если говорить о рыцарях смерти... и явно не-жив был кто-то лишний.

‒ Это как понять??? ‒ спросила Сильвана, указывая на Артаса, которого крепко держали с двух сторон дреней-паладин и эльф-друид.

‒ Принц Артас Менетил арестован и будет подвергнут справедливому суду, ‒ объяснил Тирион.

По залу пронёсся странный звук ‒ будто какая-то женщина подавила вскрик.

‒ Фордринг, ты идиот, ‒ заявила королева Отрёкшихся. ‒ Ты глава Авангарда и командир штурмового отряда, у тебя все права. Хочешь справедливого суда ‒ вынес бы приговор на месте, по законам военного времени. Думаю, что желающие быстренько оттяпать голову вот этому вот у тебя в отряде нашлись бы. Нет, тебе зачем-то понадобилось устраивать цирк и оттягивать расправу ‒ видимо, для того, чтобы его союзнички успели его освободить!

‒ Леди Сильвана, при всём моём к вам уважении, я поступил так, как считаю нужным, ‒ отрезал Тирион. ‒ Да, я глава Серебряного Авангарда, и моё решение таково. Я прекрасно понимаю, что присутствие принца Артаса создаёт опасную ситуацию, и прошу вас не усугублять эту опасность подобными провокациями.

‒ Доиграешься, Фордринг, ‒ фыркнула баньши. Тирион решил оставить последнее слово за дамой.

А Артас оглядывал зал.

Артас на мгновение встретился глазами с Джайной Праудмур и отвел взгляд.

* * *

Весть о том, что Король-Лич низвержен и взят в плен, разнеслась по Ристалищу моментально. Похоже, и не только там ‒ не прошло и нескольких минут после триумфального возвращения Тириона и его спутников с арестованным Артасом, как на Ристалище появились несколько даларанских магов, двое рыцарей из Ахеруса и, конечно, вездесущие гоблины.

Чего-либо вроде тюрьмы на Ристалище предусмотрено не было, поэтому Артаса поместили в позаимствованную из зверинца клетку, просторную и недавно доставленную, а потому чистую. На вопрос, заковывать ли арестанта, Тирион махнул рукой и сказал, что ручных кандалов будет достаточно. Вокруг клетки поставили усиленную охрану, но это помогло мало ‒ полюбоваться поверженным кошмаром собралась целая толпа. Впрочем, особенно поверженным Артас не выглядел, выпрямившись во весь свой немалый рост и глядя поверх голов спокойно‑равнодушным взглядом.

Рыцарей, живых и мёртвых, в собравшейся толпе было мало, они подходили, молча смотрели на арестанта и уходили. Так что толпились там в основном торговцы, работники и бойцы, не принадлежавшие к рыцарскому сословию: разбойники, маги и другие. Впрочем, это не помешало им поднять крик, спеша воспользоваться возможностью, чтобы лично высказать Артасу всё, что они о нём думали. Закованный, в крови, со спутанными волосами, в одной только рваной рубашке и посечённых поножах, он уже не казался таким уж страшным. Несколько особо смелых или особо разозлённых даже попытались плюнуть ему в лицо, но недоплюнули, а стража это решительно пресекла.

Через некоторое время о происходящем доложили Тириону. Он несколько минут послушал, стоя в стороне, покачал головой, потом решительно подошёл и приказал накрыть клетку тканью. Таращиться на плотные покрывала оказалось совсем неинтересно, так что через несколько минут толпа разошлась. По приказу Тириона арестованному предоставили еду, воду и одеяло, хотя рыцари Авангарда и недоумевали, зачем о нём заботиться ‒ нежить же, перебьётся и так.

Когда клетку накрыли, Артас позволил себе сесть. Всё тело болело адски, в голове звенело, живот скручивало от тошноты. Удивительно, что нежить может так плохо себя чувствовать. Хотя когда он шёл к Ледяному Трону, у него были сравнимые приступы. Но тогда их причиной была опасность для Трона, а не его собственное страдание. Впрочем, какая разница. Он готов был простоять на ногах хоть сутки, хоть двое, хоть сколько там Фордрингу понадобится времени, чтобы подготовить своё судилище. Всё-таки поразительно, сколько сил и времени некоторые, хм, сторонники справедливости тратят на полную ерунду. Нет бы обойтись хорошим рубящим ударом, тогда и Фордрингу не надо было бы тратить время на показуху, и Артасу не пришлось бы мучиться.

Он равнодушно посмотрел на еду и воду. Даже если бы Король-Лич снисходил до такой грубой вещи, как еда, сейчас от одной мысли о том, чтобы взять что-то в рот, тошнота усиливалась. Может, всё-таки попробовать выпить воды? Нет. Лучше потерпеть. От воды наверняка не станет легче. Семь лет он не пил воду, не попьёт ещё день-другой. Вряд ли с судом затянут надолго ‒ это действительно было бы опасно, хотя Артас сомневался, что найдутся какие-то сторонники, готовые попытаться его освободить. Кому он нужен? Плеть подчиняется Ледяному Трону, а кто именно на нём сидит, ей безразлично. Те немногие, для кого он действительно имел значение ‒ Кель'тузад, Ривендейр, Ануб'арак ‒ давно убиты. Король свергнут, да здравствует король...

Но каков Фордрагон-то, а. Даже суперблагородный паладин, часами вопивший под пытками, но так и не согласившийся добровольно принести присягу, не устоял перед соблазном власти. Голубые губы Артаса презрительно скривились. А что, неплохой вариант для Фордрагона. Что от него осталось-то? Обгоревшая безжизненная оболочка. Куда ему было бы идти ‒ такому? Правильно он сказал, мир живых его бы не принял. Там не любят смотреть в лицо своим страхам. А какое лицо у того, на ком Шлем Господства, никому не интересно. Что, собственно, Фордрагону и требуется. Не упустил своего, п-паладин.

Бывший король посмотрел на одеяло. Может, лечь? Судя по тому, что в щели между покрывалами просачивалось всё меньше света, наступала ночь. Мысль о том, чтобы вытянуться на одеяле и закрыть глаза, была ужасно соблазнительной. Но что, если он отключится? В таком состоянии ‒ запросто. И что тогда ‒ с утра стража, или кто там придет за ним, найдёт его валяющимся без сознания? Хм, а если не лечь самому, есть шансы через некоторое время свалиться невольно ‒ от слабости его уже начинало колотить.

Сейчас бы убить кого-нибудь. Лучше не одного. Стоило вспомнить толпу, отгороженную покрывалом, и мутить начинало вдвое сильнее: рожи, рожи, рожи, перекошенные, ошалевшие от безнаказанности, с разинутыми в крике ртами. Гадость. Как же хотелось увидеть настоящий страх на этих лицах, ощутить их отчаяние. Может, полегчало бы не только на душе: это раньше на фоне силы Ледяного Трона чьи-то жизни были почти незаметны, а сейчас жизненная энергия помогла бы продержаться. Но благородные господа из Серебряного Авангарда, конечно, ничего такого не позволят.

Интересно, а что думают благородные господа из Авангарда о не менее благородных господах из Чёрного Клинка? Судя по всему, общаются, и неплохо. А ничего, что господа из Чёрного Клинка так же нуждаются в жизненной силе, как и он? Артас снова усмехнулся. Кто угодно пойдёт на какой угодно союз, если он выгоден. Авангарду нужно было в первую очередь справиться с ним, Чёрному Клинку ‒ тоже. Вот и подружились. А кто как питается, будут разбираться потом. Вот только отправят его в расход сначала.

Ладно, ерунда всё это. Артас всё-таки лёг, закинув за голову скованные руки. Стало немного легче. Может быть, забыться ненадолго?

Интересно, будет ли на суде Джайна...

* * *

Уже стемнело, но в шатре Тириона Фордринга всё ещё горел свет: паладин готовился к завтрашнему процессу.

‒ Лорд Фордринг, можно к вам обратиться? ‒ спросили у входа. Тирион выглянул из шатра.

‒ Леди Праудмур? Конечно, заходите.

Волшебница вошла. Она была напряжена, как струна, и даже немного дрожала ‒ хотя, вроде бы, не от холода. К груди она прижимала какой-то свёрток.

‒ Я насчёт Артаса. Я могу попросить вас дать ему возможность привести себя в порядок перед судом? И вот, ‒ она протянула Тириону свёрток, ‒ одежда. Самая обычная. Из одёжной лавки в Даларане. Ему должно подойти. Только не говорите, что это я просила, хорошо?

‒ Свет великий, леди Праудмур... ‒ Тирион ошарашенно смотрел на волшебницу. Она выглядела маленькой, беспомощной и совершенно обессиленной. ‒ Да, конечно, это ничему не противоречит. С утра отправлю к нему людей со всем необходимым, ‒ он забрал свёрток.

‒ Благодарю вас, ‒ поклонилась Джайна.

‒ Думаю, что это я должен вас благодарить ‒ вы единственная, кто подумал о такой, казалось бы, мелочи. И постарайтесь хорошо отдохнуть, завтра нас всех ждёт нелёгкий день. Вы ведь будете на суде?

‒ Да. Непременно.

Женщина попрощалась и ушла, а Тирион Фордринг изумлённо смотрел на свёрток у себя в руках и думал, что некоторым достается такая любовь, которую они совершенно не ценят. В свое время Карандра, жена Тириона, узнав, что он осуждён на изгнание за помощь орку, устроила ему скандал и отказалась от него. А леди Праудмур... да что говорить. Сколько там прошло лет с тех пор, как принц Артас стал Королём-Личом? Семь? А Джайна до сих пор помнит размер его одежды.

* * *

В последние два года Джайне всё время казалось, что она, подобно героине старой лордеронской сказки, ходит босиком по острым кромкам ледяных осколков. И с каждым днём осколки становились острее и холоднее.

Казалось, все забыли, что когда-то она была невестой того, кто теперь сидел на Ледяном Троне. Что ж, дело прошлое, а люди меняются. Как одна из правителей и архимагов Альянса, Джайна делала всё возможное для победы над Королём-Личом, и никто не знал, что всё это время она искала способ спасти Артаса. Вершиной этого безумия стал поход в Залы Отражений, когда она сама спаслась чудом. Призрак Утера сказал ей, что от Артаса в Короле-Личе осталась лишь тень воспоминания, и после всего, что там произошло, волшебница была склонна этому поверить. Признаться, это было бы даже проще всего ‒ если Артаса больше нет, значит, самое страшное уже произошло. И осталось лишь убить бездушную оболочку. Вот только Джайне всё ещё казалось, что она чувствует его присутствие в этом мире. Хотя, возможно, она просто обманывала себя.

Надежды нет, говорила себе волшебница, входя на арену Ристалища. Артаса уже не спасти. Всё, что можно сделать ‒ помочь ему уйти с достоинством. Поэтому, когда Тирион спросил, кто согласится быть защитником ‒ кажется, на трибунах аж дыхание затаили ‒ она вызвалась вместе с Мурадином. Попытаюсь хотя бы избавить Артаса от плахи, думала Джайна, идя к адвокатскому месту. Ледяные осколки звенели под её ногами.

Когда Тирион, убедившись, что весь состав суда на месте, приказал ввести подсудимого, Джайна схватилась за стол, чтобы не пошатнуться. Артас одной своей осанкой и взглядом превратил ввод подконвойного арестанта в торжественный выход королевской особы с почётным эскортом, и даже скованные за спиной руки ему не помешали. Ему действительно позволили привести себя в порядок, его волосы были расчёсаны, кровь смыта с лица. Джайна не промахнулась ни с размером одежды, ни с цветом: тёмно-синий шерстяной камзол поверх серой рубашки, такие же синие штаны и мягкие чёрные сапоги Артасу шли ‒ если так можно сказать о существе, которое выглядело поднятым из могилы, причём не сразу после погребения. Бледная сухая кожа с сероватым оттенком плотно обтянула скулы, щёки ввалились, губы почернели. Как же он сдал за одну ночь! Но глубоко запавшие глаза были широко раскрыты, и морская зелень по-прежнему сияла в них.

* * *

Даже когда наутро Артаса вывели из клетки, он продолжал чувствовать себя как в зверинце: на арену Ристалища толпа набилась в точности такая, как и вчера, только, кажется, ещё больше. Присмиревшие внешне, они по-прежнему таращились во все глаза, хмельные от победы Фордринга, которую уже считали своей. Злорадствовали. Любопытствовали. Жалели, что на входе отбирали оружие. Об этом жалел и сам Артас: можно было бы сказать пару слов про штурм Луносвета и одну баньши ‒ и её стрела прекратила бы этот фарс. Даже выведенная из себя, Сильвана не промахивалась.

Так, а кто тут ещё? Тирион, конечно, судья, куда же без него. Вариан, бывший друг ‒ среди присяжных. Там же и вождь Орды — Тралл, выкормыш Блэкмура. Ещё какой-то маг и женщина‑рыцарь из Серебряных.v Сильвана, на пару с Могрейном, строит из себя прокурора. Кто бы сомневался. Ну, а кто у нас в адвокатах? Мурадин. Всё-таки пришёл, борода. И Джайна. Тоже здесь. Смотрит на него, не отрываясь. Она что, его жалеет? Да нет, ерунда, показалось. Артас встретился с ней глазами и с равнодушным видом отвернулся.

Трибуны гудели, как рыночная площадь в базарный день. «А рожа-то, рожа,» ‒ услышал Артас то ли болтовню, то ли мысли. ‒ «Как есть покойник лежалый.» «Покойник и есть,» ‒ ответил ещё один голос. Покойник и есть, действительно, во всех смыслах: скоро Тирион наиграется в суд, а приговор известен заранее. Смерти Артас не боялся ‒ столько времени пробыв королём мёртвых, он был к ней уже равнодушен. Но как же не хотелось развлекать собственной смертью омерзительную, злорадствующую толпу.

* * *

‒ Принц Артас Менетил, ‒ начал Тирион, ‒ займи свое место на скамье подсудимых.

‒ Я постою, ‒ ответил Артас, слегка усмехнувшись.

Джайна видела, как напрягся старый паладин. Вообще-то подсудимому стоять не полагалось, но не усаживать же его силой. А убеждать Артаса в чём-то было бесполезно. Впрочем, Тирион оказался умнее Утера и просто махнул рукой:

‒ Хорошо, стой.

«Сядь уже,» ‒ невольно подумала Джайна, ‒ «что же ты делаешь, ты же еле стоишь.» Но царственный арестант, окружённый плотным кольцом конвойных, по-прежнему стоял и смотрел поверх голов, и на его лице рисовалось исключительно глубокое презрение ко всему, что тут происходит ‒ и к суду, и к собравшимся зрителям, и даже к любым попыткам облегчить его положение.

Вообще-то суд полагалось начинать с допроса свидетелей. Но на этот раз такой допрос мог продлиться до конца следующего года, и вряд ли кто-нибудь сказал бы что-то новое. Поэтому Тирион сразу предоставил слово прокурорам.

Сильвана, не скрывая ненависти, прочла обвинение. Список преступлений Артаса производил впечатление: массовые убийства, похищения разумных существ, незаконное лишение свободы, злоупотребление полномочиями, узурпация трона, отцеубийство, развязывание войны, интервенция, пытки, некромантия, лишение других свободной воли, захват и насильственное удержание душ... Резюме Королевы-Баньши было кратким, но горячим:

‒ Всем всё ясно? Я требую, чтобы эту тварь казнили, и немедленно!

Дарион Могрейн был поспокойнее. В честь суда он снял-таки свой вечный шлем, открыв необычные для рыцаря смерти золотисто-рыжие волосы и удивительно юное лицо, совершенно не вязавшееся с его положением. Своим глухим, потусторонним голосом Дарион дал краткую, но хлёсткую характеристику подсудимого и подчеркнул, что для Артаса Менетила даже собственные подданные были не более чем расходным материалом: он готов был пожертвовать целым рыцарским орденом, чтобы убрать с дороги лорда Фордринга. Припомнил Могрейн и историю с Тассарианом и его матерью, и осквернение Солнечного Колодца, и многое другое.

‒ Я не говорю о том, что этот человек убивал, ‒ подвёл итог Дарион, ‒ здесь почти у всех руки в крови по плечи. Я говорю о том, что он уже давно потерял какие-либо нравственные ориентиры, и чужие страдания для него ‒ не более чем средство добиться цели или развлечение. Он не способен ни на что, кроме разрушения. Я требую для него смертной казни.

Должно быть, Дарион прав, думала Джайна. Должно быть, в этом существе действительно не осталось ничего от моего принца. Но ведь ничто не пропадает бесследно! Не может просто так исчезнуть человеческая душа! И если он не здесь, то где?

* * *

Артаса вопрос о том, где его душа, интересовал меньше всего. Душа, сердце и прочие глупости ‒ весь этот сентиментальный мусор он давно выбросил, оставив себе от прошлых лет только одну побрякушку. Могрейн, конечно, сказал абсолютную правду: Артас использовал его так же равнодушно, как и всех остальных. И, похоже, Дариона это задело. Он, должно быть, рассчитывал, что, как ведущий стратег Плети и руководитель Ордена Ахеруса, имеет в глазах повелителя мёртвых несколько большее значение, нежели обыкновенный зомби или поганище. А вот нет. Не было для Артаса разницы.

Дослушав речи обвинителей, Тирион передал слово защитникам, и с места поднялся Мурадин. Интересно, подумал Артас, что он скажет. Неужели найдёт хоть пару добрых слов? Или просто скажет, что защищать тут нечего? По крайней мере, это было бы честно.

‒ Я вот что хочу сказать, ‒ вздохнул дворф. ‒ Тут вопрос-то в чём: мы кому все эти обвинения предъявляем? Вроде известно, что Король-Лич ‒ это такая составная личность была, и был там ещё на самом деле один бывший орочий шаман. Так вот, надо понять, преступления-то эти парень сам творил, или по принуждению того шамана? Может, он того, сам под контролем был?

Артас скривился.

‒ Протестую, ваша честь! ‒ вскочила со своего места Сильвана. ‒ Многие из своих преступлений Артас Менетил совершил ещё до того, как стал Королём-Личом. И никто ему не навязывал, как поступать!

‒ Я тоже протестую, ‒ сказал Дарион. ‒ Был ли Артас единоличным исполнителем или соучастником, от этого мера его вины меньше не становится. Что же до контроля ‒ он сам держал под контролем целую Плеть, за исключением отдельных личностей. Подконтрольному это не под силу.

‒ Протесты принимаются, ‒ стукнул судейским молотком Тирион. ‒ Но тан Мурадин напомнил нам о необходимости уточнить меру ответственности подсудимого. Принц Артас Менетил, ты признаёшь свою личную ответственность за совершённые преступления?

‒ Признаю, ‒ взгляд темно-бирюзовых глаз буквально ударил паладина. А ты что, действительно ждал, что я попытаюсь свалить всё на Нер'зула? Не дождешься!

‒ Полностью?

‒ Полностью, ‒ кивнул Артас, прищурившись.

‒ Сожалею, тан Мурадин, но ваш тезис придётся отвести как несостоятельный, ‒ сказал Тирион. ‒ Вы хотите ещё что-нибудь сказать?

‒ Эх, да что тут скажешь, ‒ махнул рукой дворф и сел на место. ‒ Парень сам себя под топор подвёл, и что теперь поделаешь?

‒ Благодарю вас, тан Мурадин. Леди Праудмур, вам слово.

Когда Джайна встала, Артас лишь на мгновение взглянул на неё ‒ и снова вернулся к равнодушно-презрительному созерцанию чего-то там поверх голов присутствующих. Как она напряжена! Хочет, должно быть, отыграться за Залы Отражений. Ну что ж, пускай отыгрывается, пока есть возможность.

‒ Я не стану утверждать, что принц Артас менее виновен, чем о том говорят достойные обвинители, ‒ сказала Джайна. Её голос звучал абсолютно ровно и спокойно, и Артас не чувствовал в ней ни ненависти, ни презрения. ‒ Что касается казни... У него отняли могущество, его свергли с престола, лишили свободы. У него нет даже жизни. Но посмотрите на него. Перспектива казни не внушает ему ни страха, ни раскаяния. Что и кому вы докажете, казнив его? Только то, что вы до сих пор его боитесь?

Артас резко повернул голову и посмотрел на Джайну с благодарным удивлением. На трибунах поднялся шум ‒ немало присутствующих были возмущены словами защитницы, и, похоже, во многом потому, что они попали в цель. Тирион, стукнув молотком по столу, призвал к тишине.

‒ Леди Праудмур, я прошу вас не провоцировать собрание. Ваша безупречная репутация позволяет вам многое, но всё же не переходите на личности.

‒ Я прошу прощения, господин судья, ‒ поклонилась Джайна. ‒ Я хочу сказать, что казнь сама по себе ничего не исправляет и не меняет к лучшему. В ней нет чести ни для подсудимого, ни для судей. Она лишь доказывает наше бессилие решить проблему каким-либо иным способом, кроме узаконенного убийства. Принц Артас ‒ рыцарь, и я прошу дать ему возможность ответить за свои деяния по-рыцарски. Сейчас он в очень тяжёлом состоянии. Дайте ему время, чтобы поправиться, и пусть он выйдет на судебный поединок с чемпионом, которого вы назначите.

Глаза Артаса вспыхнули. Именно этого он и хотел: умереть не на плахе, а с оружием в руках. Неужели удастся?

‒ Я готов сейчас.

‒ Протестую! ‒ заявила Сильвана. ‒ Предоставить этой твари время, чтобы его сторонники могли его освободить? Дать возможность восстановить силы? Развязать руки и дать оружие? Леди Праудмур, вы либо с ним в сговоре, либо под магическим принуждением.

‒ А мне нравится! ‒ неожиданно загремел со своего места вождь Орды. ‒ У орков такие вопросы тоже решаются судебным поединком, мак-гора. Если уж его не убили сразу, дать возможность защищаться с оружием в руках до конца ‒ правильно, я считаю.

‒ Вождь Тралл, орки прямодушны и ставят честь превыше всего, ‒ поклонилась Сильвана. ‒ Этот же... человек, ‒ расовая принадлежность Артаса в её устах прозвучала ругательством, ‒ абсолютно лишён морали и безгранично коварен. Я не знаю, какие хитрости и подлости у него в запасе, но не сомневаюсь, что их немало. Любую предоставленную ему милость он использует, чтобы обмануть нас и освободиться. И снова будет убивать, убивать и убивать!

На трибунах снова зашумели. Да, подумал Артас, Джайна права: они всё ещё его боятся. Но почему-то удовольствия это не доставило. С каждой минутой мутило всё сильнее, и уже все силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах и не закрывать глаза.

Тирион постучал молотком, восстановив порядок.

‒ Принц Артас Менетил, что ты скажешь о предложении леди Праудмур? ‒ спросил он.

‒ Я уже сказал: я готов биться немедленно. Откладывать судебный поединок я не хочу. Незачем.

‒ И сколько ты продержишься?

‒ Несколько минут. Для зрелищности хватит. Потом вы получите желанный результат.

Тирион посмотрел Артасу в глаза. Он тоже был рыцарем и понимал, чего хочет бывший король. Согласится или нет?

‒ Хорошо. Ставлю вопрос на голосование присяжных. Казнь или немедленный судебный поединок. За казнь ‒ белый шар, за поединок ‒ чёрный.

Присяжные проголосовали быстро. Три белых шара, один чёрный. Артас вздрогнул. Он не сомневался, что чёрный шар опустил Тралл, но это означало, что даже Вариан отказал ему в праве на рыцарскую смерть. Это было неожиданно больно.

Джайна устало села, опустив голову. Странно... какое ей дело? Не всё ли ей равно?

Тирион, поднялся на ноги и, трижды стукнув по столу молотком, огласил приговор:

«Объединённый суд Серебряного Авангарда, Альянса, Орды, Кирин-Тора и Ордена Чёрного Клинка приговаривает принца Артаса Менетила, узурпатора трона Лордерона и бывшего Короля-Лича, к смертной казни через отсечение головы. Казнь должна быть исполнена немедля после окончания суда. Тело принца Артаса должно быть сожжено, прах же развеян по ветру, во имя избежания попыток некромантического поднятия.»

‒ Ну я же говорил, ‒ пожал плечами Артас. В его лице ничего не поменялось, разве что добавилось презрения к присутствующим, хотя казалось бы, куда уж больше. ‒ И зачем было разводить всю эту ахинею, когда моя шея была в твоём полном распоряжении ещё вчера?

Он по-прежнему смотрел вокруг ясным, равнодушным взглядом, и никто не знал, что у него потемнело в глазах.

Эшафот. Толпа вокруг ‒ сотни любопытных глаз, жаждущих моего унижения. Они с наслаждением увидят, как мне прикажут встать на колени. Если я откажусь, меня заставят силой. Мне прикажут опустить голову на плаху ‒ полено какое-нибудь приспособят, наверно. Моя голова покатится с плахи и упадёт в грязь. Потом её вздёрнут за волосы и всем покажут... и все увидят это... и Джайна увидит... или не придёт, спрячется, сбежит? Наверное, сбежит. Помнится, она не любила некрасивые зрелища. Хорошо бы сбежала...

* * *

На Джайну тоже накатило. Она внезапно поняла со всей ясностью, что суд окончен, приговор вынесен, сейчас его казнят, и больше его не будет, никогда больше не будет её Артаса, никогда, никогда и нигде...

‒ Подождите!

Её подкинуло. Она вскочила со своего места и подбежала к судейскому столу.

‒ Лорд Тирион... господин судья... умоляю вас! Не надо казнить! Отдайте его мне, и я клянусь вам, что никто ‒ ни из Альянса, ни из Орды, ни из Серебряного Авангарда, ни из Кирин-Тора, ни из Чёрного Клинка ‒ никогда больше не увидит его! Я заберу его, увезу. Для Азерота он всё равно что умрёт. А я... я не могу жить без него.

Артас моргнул и изумлённо уставился на Джайну. Сдержанность слетела с неё, как рваный плащ, и он почувствовал безумное отчаяние женщины, судорожно пытающейся из последних сил... что сделать?

Спасти его?

‒ Кааакая любовь, ‒ ехидно произнесла Сильвана. ‒ Что ж ты к нему в нежить не подалась, если жить без него не можешь?

‒ Леди Праудмур, я понимаю ваши чувства, ‒ покачал головой Тирион. ‒ Но приговор уже произнесён, и как бы там ни было, человека, виновного в таком количестве преступлений, просто отпустить я не могу. Он приговорён к казни решением суда.

‒ Тогда... ‒ Джайна зажмурилась, потом открыла глаза и посмотрела на Тириона в упор, ‒ казните и меня вместе с ним.

Артас уже ничего не понимал. Она не лгала, определенно не лгала ‒ но чего она добивалась и зачем?

‒ Джайна! ‒ Вариан Ринн вскочил со своего места и шагнул вперёд. ‒ Ты с ума сошла?

‒ Да, Вариан, десять лет назад! ‒ крикнула волшебница, обернувшись. ‒ А ты не знал? Ты всё это время не знал, что я люблю его? Теперь ты сочтёшь меня предательницей? Давай!

Артас забыл обо всём: о том, что он на грани обморока, о затаивших дыхание трибунах, даже о собственной скорой казни. Обида, старая обида захлестнула его ‒ за Стратхольм. Зачем она теперь говорит, что любит? Кто любит ‒ тот верит и идёт вместе до конца. Нет никакой любви, есть лишь красивая сказка для тех, кто не знает, чего на самом деле стоят все эти сладкие слова и торжественные обещания. Лучше бы молчала уже...

‒ Я с удовольствием обеспечу твоё желание, магичка, ‒ прошипела Сильвана. ‒ Что ты предпочитаешь: стрелу или костёр?

На трибунах притихли, ожидая, чем это кончится. Артас чувствовал жадное внимание ‒ как облака гнуса у реки. Плевать им, по большому счету, и на него, и на Джайну. Всем просто хочется зрелищ. Хочется увидеть, чем же всё кончится ‒ одного казнят или обоих. Воинство Света во всей красе. Или те, кого это воинство защищает, какая разница. Все они одинаковые, когда слышишь мысли.

‒ Леди Праудмур, ‒ сказал Тирион, ‒ вы же понимаете, что этот суд никого не будет казнить без вины.

‒ Я виновна, ‒ устало ответила женщина.

‒ В чём?

‒ Семь лет тому назад, в Стратхольме...

Артас вздрогнул.

‒ Это был первый крупный город, в котором разразилась чума нежити. Принц Артас отдал приказ уничтожить население города. Тогда мы ещё не знали толком, что такое чума, как она распространяется и какие у неё эффекты, почти не видели нежити. Решение принца показалось мне чудовищным, я сочла его жесткосердным и безразличным к чужим жизням и оставила его... наедине с необходимостью это выполнять. Он не выдержал тяжести принятого решения, и с этого началось его падение. Если бы я осталась там, если бы я поддержала его, возможно, он не стал бы таким, как сейчас. В преступлениях Артаса есть и моя вина. Если он заслуживает казни ‒ я тоже заслуживаю её не меньше. Казните нас обоих.

Артас невольно попытался поднести руку к груди, но кандалы не позволили. Это не могло быть правдой, просто не могло! Но лжи в её словах не было!

‒ Леди Праудмур, ‒ вздохнул Тирион, ‒ в том, чтобы отказать человеку в моральной поддержке, нет состава уголовного преступления. Возможно, это моральный проступок, но таковые не подлежат судебному рассмотрению. Я прошу вас успокоиться и сесть на место. Иначе я вынужден буду приказать проверить, не находитесь ли вы под магическим убеждением.

На трибунах снова поднялся шум. Тирион постучал молотком, требуя тишины. Когда все успокоились, он приказал:

‒ Принесите мне Уложение Торадина.

Жрица из Авангарда, которая вела протокол суда, принесла и протянула Тириону древний фолиант в кожаном переплете, окованный железом и закрытый на замок с цепочкой. Ключик прилагался.

‒ Это самый древний свод человеческих законов, составленный по воле Торадина, первого короля людей, ‒ пояснил Тирион. ‒ Я держу в руках одну из немногих сохранившихся копий, выполненных ещё при жизни Торадина. Поскольку все государства людей так или иначе являются потомками империи Аратор, большинство законов этого уложения, за исключением явно отменённых впоследствии, по-прежнему являются действительными. Хотя многие из них теперь забыты.

Старый паладин отомкнул замочек и открыл книгу. Пройдясь глазами по оглавлению, он развернул книгу на нужной странице.

‒ Закон 285, «Об отмене смертной казни». Если вынесен приговор о смертной казни, таковая может быть отменена: при обнаружении смягчающих обстоятельств, если суд признан пристрастным, если уплачена и принята вира за убитых... да, вот оно. ‒ Тирион поудобнее перехватил тяжёлый том. ‒ «Если честная и чистая перед законом женщина из любого свободного сословия на эшафоте пожелает взять осуждённого в мужья, и если таковой брак может быть заключён и считаться действительным, то да будет так. И после заключения брака да будет осуждённый навеки изгнан из всех земель империи Аратор, буде же он вернётся, всякий, кто встретит его, обязан немедля убить его либо сообщить о нём королевским войскам. Супруга же его не должна получать никакого поражения в правах и вольна вести ту жизнь, которую вела ранее, либо последовать в изгнание за избранным супругом.»vi Этот закон давно забыт, потому что очень много лет не было подобных случаев, но он никогда не отменялся. До эшафота в данном случае, я думаю, можно не доводить. Леди Джайна Праудмур, если вы согласитесь обвенчаться с принцем Артасом, и если он согласится, то в соответствии с этим древним законом я смогу заменить ему смертную казнь вечным изгнанием.

У Джайны было ощущение, что это ей отменяют смертную казнь. Или что она тонула, а ей бросили с берега верёвку.

‒ Я... я согласна, да, ‒ прошептала она почти беззвучно: на то, чтобы говорить вслух, уже не было сил.

Трибуны затихли. Наступила такая тишина, что стало слышно, как возятся в зверинце звери и шумит прибой вдалеке. Зрители недоумевали: неужели Тирион действительно собирается освободить Артаса?

‒ Протестую, ваша честь! ‒ опять поднялась баньши. ‒ Этот закон касается человеческих стран, но Артас Менетил вовлёк в войну не только их. В Кель'таласе подобного закона нет!

‒ Вы уверены, леди Сильвана? Кель'талас ‒ государство ещё более древнее, чем Аратор. Я думаю, если поискать в ваших старинных уложениях, вполне можно найти нечто подобное.

‒ Разрешите, лорд Фордринг? ‒ прозвучало с трибун. Тирион кивнул, и на трибуне поднялся эльф ‒ судя по синим глазам, одеянию и накидке, один из магов Серебряного Союза. ‒ Моё имя Айдалл Лист Вереска. Я изучал юриспруденцию и предполагаю, что при составлении Уложения Торадина его авторы ориентировались именно на эльфийские традиции, потому что тот закон, который вы только что прочитали, практически копирует один из древних талассийских законов. В нашем народе брак является обрядовым закреплением родства душ, поэтому считалось, что чистая душа женщины способна очистить душу преступника. ‒ Эльф поклонился судье и сел.

‒ Благодарю вас, магистр Айдалл, ‒ кивнул Тирион. ‒ Таким образом, подобный закон, пусть и хорошо забытый, существует и в Кель'таласе. Леди Сильвана, ваш протест отклоняется. ‒ Тирион закрыл древнее уложение и спросил осуждённого: ‒ Принц Артас Менетил, согласен ли ты обвенчаться с леди Праудмур, чтобы избежать казни?

‒ Нет.

Все изумлённо посмотрели на него, даже Сильвана. Только Джайна устало опустила голову.

‒ А вот чтобы избежать твоих глупостей, Джайна, ‒ Артас смотрел на неё в упор, ‒ я согласен. И не мечтай, что я позволю кому-то тебя казнить. Если кто-нибудь тебя и убьёт, то только я!

* * *

Сказать, что Сильвана была взбешена ‒ значит ничего не сказать. Изворотливость Артаса превосходила все возможные пределы. Дважды за последние сутки она была уверена, что теперь-то ему деваться некуда, и дважды он сумел увернуться от справедливого упокоения. Ну ладно, допустим, его не стали добивать в Цитадели, хотя Королева-Баньши считала все эти рыцарские заморочки полной ерундой, и уж во всяком случае Артас был последним, кто заслуживал рыцарского обращения. Но сейчас, когда уже был вынесен справедливый и единственно возможный приговор, этот ненормальный Фордринг умудрился вытащить давно забытый закон ‒ только потому, что ему, видите ли, стало жалко леди Праудмур!

Ну конечно ‒ заплаканные синенькие глазки, хорошенькое личико, всё такое. А у Сильваны тоже когда-то были синие глаза, да и лицом она была куда симпатичнее Джайны. Вот только некому было её пожалеть, когда это чудовище в человеческом облике протащило её через такие муки, какие не снились никому из живых. Из присутствовавших здесь только Дарион Могрейн, такой же неупокоенный, как и она, понимал её до конца. Но Могрейн тоже был рыцарем. А она ‒ нет. Она была охотницей, лесной хищницей, нападающей из засады. И если уж леди Праудмур так приспичило замуж, то по пути от арены до часовни найдётся местечко, из которого можно успеть выпустить пару стрел. Одна для Артаса, вторая ‒ для его чокнутой подруги. Слишком быстрая и чистая смерть для него, но что ж делать. Зато уж от её стрелы он не увернётся.

...‒ В соответствии с законом 285 Уложения Торадина, поскольку леди Джайна Праудмур пожелала взять в мужья принца Артаса Менетила, осуждённого на смертную казнь, они должны быть обвенчаны, ‒ прочитал Тирион пересмотренный приговор. ‒ После этого суд приговаривает принца Артаса к вечному изгнанию из земель Альянса, Орды, Серебряного Авангарда, Кирин-Тора и Ордена Чёрного Клинка. Если он когда-либо вернётся в перечисленные владения, всякий гражданин обязан убить его на месте или сообщить о нём властям. Леди Джайна Праудмур не получает никакого поражения в правах и сохраняет все свои титулы, владения и имущество.

Джайна, стоявшая у судейского стола, плакала, не пытаясь скрыть текущие по щекам слёзы. На лице Артаса не дрогнул ни один мускул. Он всё так же смотрел в пространство высокомерно‑равнодушным взглядом и благодарить свою избавительницу не спешил. На мгновение Сильвана даже подумала, а не оставить ли эту парочку в покое, пусть Джайна насладится, хм, семейной жизнью с этой тварью. Но нет, не будет там никакой семейной жизни. Артас просто убьёт эту дуру при первой возможности, вот и всё. Нет уж. Смерть обоим.

‒ Исповедница Пейлтресс, ‒ спросил Тирион, ‒ можно попросить кого-нибудь из ваших подчинённых провести обряд венчания?

Светловолосая жрица, которая вела протокол, тщательно записала пересмотренный приговор, посыпала страницу песком и встала.

‒ Я сделаю это сама. Дайте мне полчаса, чтобы подготовить обряд.

‒ Благодарю вас, Исповедница, ‒ поклонился Тирион. ‒ Я прикажу, чтобы через полчаса принца Артаса препроводили в часовню.

‒ Не нужно, ‒ покачала головой жрица. ‒ Во-первых, это может быть опасно. А во-вторых, простите меня, лорд Фордринг, но я бы не хотела, чтобы этот человек входил в часовню. Я не возражаю, когда доблестные бойцы из Чёрного Клинка или Отрёкшихся приходят ко мне послушать проповедь или получить благословение. Но он...

‒ Я понимаю вас, ‒ кивнул Тирион. ‒ В таком случае, как нам поступить?

‒ Провести обряд здесь. Принц Артас явно нездоров, а в таком случае дозволяется венчать не в освящённом месте, а там, где это удобно. Через полчаса я принесу сюда всё необходимое.

Сильвана сжала зубы от злости. Опять увернулся!

* * *

Ледяные осколки продолжали звенеть под ногами Джайны, но она уже почти не чувствовала их. Она всё никак не могла поверить, что казнь отменена. Когда Тирион объявил заседание суда законченным, Джайна спросила у него, можно ли ей поговорить с Артасом. Тирион разрешил, но в этот момент к ней подбежал Вариан:

‒ Джайна! Умоляю тебя, не делай этого!

‒ Поздно, Вариан, ‒ устало ответила она.

‒ Как поздно? Венчания ещё не было! Джайна, пожалуйста, не ломай свою судьбу, не приноси себя в жертву ради этого человека. Лорд Могрейн правильно сказал: Артас не способен ни на что, кроме разрушения. Вспомни, что он уже пытался тебя убить!

‒ Я помню. Но, Вариан, позволь мне самой решать, что мне делать со своей судьбой, хорошо?

Вариан взмахнул кулаком:

‒ Джайна, тебе тридцать лет, а ты ведёшь себя, как впервые влюбившаяся девочка-подросток.

‒ Вот именно, мне тридцать лет. Вариан, я всё понимаю. Я понимаю, что ты за меня боишься. Я понимаю, что, как глава Альянса, ты болеешь душой за всех, кто погиб в этой войне. Я понимаю, что ты не желаешь Артасу ровно ничего хорошего. Но подумай вот о чём: что, если бы за Ледяную Скорбь схватился кто-нибудь другой?

Вариан изумлённо уставился на неё:

‒ Причём тут это?

‒ При том, что Артас взял на себя проклятие, которое могло настигнуть кого угодно ‒ тебя, меня, Андуина, в конце концов. Ты никогда не задумывался о такой возможности?

‒ Нет. Я всегда считал, что на ловца и зверь бежит. В том смысле, что Ледяная Скорбь была предназначена именно для Артаса.

‒ А вот подумай на досуге, как я смотрелась бы в качестве Королевы-Лич, ‒ посоветовала Джайна, оставив озадаченного Вариана в замешательстве.

Тем временем к Артасу подошёл Мурадин. Бывший король не почувствовал в дворфе ни злости, ни ненависти, но он настолько не ожидал ни от кого ничего хорошего, что посмотрел на приближающегося Мурадина с отстранённым равнодушием.

‒ Артас, ты это, прости меня за неудачную защиту, ‒ попросил дворф. ‒ Чего-то меня и вправду не туда понесло.

В глазах цвета морской зелени вспыхнуло изумление:

‒ Из нас двоих не тебе извиняться, Мурадин.

‒ Чего? ‒ не сразу понял дворф. ‒ А, ты про ту историю с Ледяной Скорбью? Да что теперь говорить, дело давнее, ‒ махнул он рукой. ‒ Я чего хотел сказать-то: пока ты на Ледяном Троне штаны морозил, я по тебе соскучился, жуть. И очень рад, что тебя не убивают.

Артас смотрел на дворфа с искренним неверием. Он совершенно не понимал, как Мурадин может говорить ему такие слова после того, как Артас бросил его умирать в ледяной пещере. Дворф не обижался, не злился, не хотел мстить... он... простил?

‒ Леди Праудмур ‒ девочка что надо, повезло тебе с ней, ‒ продолжал Мурадин. ‒ Ты её береги.

Артас сумел только кивнуть. Дара речи он внезапно лишился.

Дворф огляделся и подтянул поближе стул от судейского стола:

‒ Так, давай-ка мы тебя усадим, а то ты весь какой-то такой, что краше из гроба поднимают.

Артас равнодушно посмотрел на предложенный предмет мебели.

‒ Не нужно, Мурадин.

‒ Парень, я кому сказал ‒ сядь!

Конвойные потеряли челюсти, увидев, как Артас покорно стёк на стул.

‒ Вот так-то лучше, ‒ удовлетворённо произнес дворф. ‒ Тебе ещё венчание выстоять надо, так что собирайся с силами, пока время есть. Водички дать?

‒ Не надо, ‒ покачал головой бывший Король-Лич. ‒ Действительно не надо. Может стать хуже.

‒ Ладно, как скажешь. Пива, я так понимаю, тем более не надо? ‒ Дворф подтянул второй стул и взгромоздился на него. ‒ В общем, приходи там у леди Джайны в себя и жди меня в гости, поболтаем как следует.

‒ А как же приговор? ‒ изумился Артас.

‒ А где в приговоре сказано, что с тобой разговаривать нельзя? Ну, нельзя тебе в Стальгорн, так что я, сам тебя не найду?

Ледяной принц невольно улыбнулся. В это время к нему подошла Джайна, с огромным облегчением увидевшая, что Мурадин уговорил-таки упрямого гордеца сесть. Она тоже взяла себе стул ‒ после всего пережитого ноги её уже почти не держали.

‒ В общем, ребята, ежели вам понадобится моя помощь ‒ зовите, не стесняйтесь. Договорились? ‒ спросил дворф.

‒ Мурадин, а ты знаешь, что Сильвана только что сочла тебя отличной мишенью? ‒ внезапно спросил Артас.

‒ Да ну? Ай-яй-яй, ‒ покачал головой Мурадин, оглянувшись на упомянутую баньши. ‒ Ну да ничего, у дворфов доспехи крепкие и кожа тоже вполне себе. Не враз прострелит. Слушай, Артас, думаешь, я не понимаю, что на меня за то, что я сейчас тебе сказал, многие обидятся? Вот только Мурадин Бронзобород от своего слова ещё никогда не отступался. ‒ Дворф протянул руку и слегка хлопнул Артаса по плечу. ‒ Не дрейфь, парень. Прорвемся.

Артас с трудом сдержал дрожь. За сколько лет это было первое дружеское прикосновение?

‒ Спасибо, Мурадин. Я... не ожидал, что кто-то... может со мной вот так, ‒ улыбнулся он.

‒ Всегда пожалуйста. Ладно, ребята, отдохните пока. Я посижу тут, присмотрю за вами.

Артас откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он слышал, что Мурадин рядом, и от этого ему, не чувствовавшему холода, впервые за много лет было тепло.

* * *

Темнота... нет, просто ничего не вижу. Ну, вот и всё…

Усни, усни, любимый мой,
Не бойся грома и ненастья.
В удел нам всем дано судьбой
Полжизни бед, полжизни счастья...
Я всё могу тебе отдать,
Возьми печаль мою и радость.
Ты мою жизнь можешь взять ‒
Ведь мне своей теперь не надо.
А.Колкер, А.Яковлев. Романс Джеммы

‒ И что мне теперь с тобой делать?

Вопрос был, разумеется, риторическим. Артас неподвижно лежал на постели ‒ труп трупом. Когда он упал, Джайна еле успела подхватить его и с помощью магии и нескольких неприличных слов дотащить до кровати.

Это же надо, совсем чуть-чуть не дотерпел. И как теперь приводить его в чувство? И удастся ли? Или уже всё, и осталось только похоронить? Джайна испугалась. Не для того она спасала его от казни, чтобы вслед за этим тотчас потерять!

Вообще-то волшебница и сама была на грани обморока от усталости и нервного напряжения. Но она знала, что для неё это не страшно ‒ ей достаточно отдохнуть, перекусить, выпить кофе, и с ней всё будет в порядке. А вот ему как помочь? Джайна плохо представляла себе потребности нежити. У кого бы спросить? Она мысленно перебрала всех своих знакомых магов. Некромантов там не нашлось. Да и вряд ли кто-то согласится помогать ей с таким, хм, пациентом. Одна в целом мире... не считая Мурадина, но тут он уж точно не знает, что делать.

Она устало присела на кровать рядом с Артасом. Поправила волосы, упавшие ему на лицо. Седой, это же надо. Ему всего тридцать один. Физически так и вообще двадцать четыре. А волосы совершенно белые. Джайна вспомнила рыцарей смерти ‒ среди них было много беловолосых, должно быть, это какой-то побочный эффект трансформации. Может, спросить у кого-нибудь из них, как привести Артаса в сознание? Нет, вот уж кто точно не станет помогать, так это они. Вся свободная нежить ненавидит бывшего Короля-Лича лютой ненавистью.

Волшебница вздохнула. Может быть, раздеть его? Без одежды, наверно, ему будет полегче. Но она вспомнила, как он держался ‒ гордо и отчуждённо, почти не смотрел на неё. Всё ещё обижен за Стратхольм, должно быть. Что ж, имеет право. И хотя они и обвенчаны, и, прямо скажем, ничего нового, кроме разве что нескольких шрамов, она на его теле не увидит, сейчас они друг другу чужие. Так что вряд ли он поблагодарит её, если она разденет его полностью.

Джайна сняла с Артаса сапоги и камзол, ослабила шнуровку на вороте рубашки, расстегнула все застёжки, укрыла. Пусть полежит так. Усталость навалилась, как плотное стёганое одеяло. Глаза закрывались. Она скинула туфли, скользнула в постель рядом с Артасом и уснула, прижавшись щекой к его холодному плечу.

Когда она проснулась, в окна уже пробирался рассвет. Приподнявшись на локте, Джайна посмотрела на Артаса. В полумраке его заострившееся лицо казалось совсем мёртвым. А может, для него это и к лучшему, пробралась в голову мысль. Не такая уж и плохая смерть ‒ не под топором палача, не от мечей штурмовиков и не от стрелы ненавидящей его Сильваны, а просто упасть на руки той, у кого, несмотря ни на что, за него сердце болит. Джайна взяла его руку, согнула и выпрямила, слегка сжала пальцы. Окоченения не было, несмотря на то, что она проспала больше полусуток. Значит, это ещё не конец, его можно вернуть!

Ей пришла в голову дурацкая идея. В одной старой сказке невеста по совету своей кормилицы оживила умершего героя поцелуем. Джайна знала, что в лордеронских сказках ничего не говорится просто так, это всё старые магические традиции, облечённые в простонародную форму. Волшебница ничего не имела против того, чтобы поцеловать Артаса, но сомневалась, что простой поцелуй тут что-то изменит. В этом действии был какой-то смысл. Любовь? Близко, но не совсем. Тогда что? Подоплёка старых сказок была временами жутенькой, но Джайна умела анализировать материал, не отвлекаясь на собственные эмоции. Поцелуй ‒ в народной традиции зачастую иносказание, подразумевающее более интимное общение... при котором происходит объединение и выравнивание аур... обмен жизненной силой. Похоже, вот оно. В сказке имелась в виду передача жизненной силы напрямую. Ох, непроста была та кормилица. Кто-то вроде Эгвинн, наверно. Но верная Эгвинн уже два года как обрела покой. Придётся соображать самой. Как отдать Артасу часть своей жизненной силы? С кровью, может? Нет ‒ он не Сан'лейн, да и не сможет сейчас ничего проглотить. Может быть, и вправду через дыхание? Может быть, если попробовать сознательно направить жизненную силу, удастся её передать? Общее представление о том, как это можно сделать, у неё было, хотя она никогда ничего подобного не пробовала.

В любом случае, если попытаться, хуже точно не станет. Джайна сосредоточилась, мысленно представила себе живую энергию, наполняющую её тело, текущую по жилам, омывающую лёгкие. Усилием воли попыталась направить эту энергию в дыхание. Волшебница понимала, что это опасно для неё самой, потому что если упустить контроль над процессом, энергия может просто выйти из неё и рассеяться, но игра стоила свеч. Так, вроде бы получилось ‒ несильное тянущее ощущение в лёгких. Времени терять нельзя. Джайна наклонилась к лицу Артаса, прижалась ртом к его рту, языком приоткрыла его губы и осторожно выдохнула.

Ничего не произошло. Артас не шевелился. Джайна чувствовала, как энергия уходит из её тела. Пока её ещё ушло немного, может быть, ему просто недостаточно. А может быть, всё это без толку. Не отрываясь от его рта, она погладила его волосы. Какими лёгкими и пушистыми они стали, раньше были куда более жёсткими и упругими. Ну, очнись же, Артас, думала она. Ещё выдох, ещё...

Холодные губы шевельнулись под её губами. Прежде чем Джайна успела осознать, что произошло, Артас приоткрыл рот и прижался к ней в самом настоящем поцелуе. Поток жизненной энергии усилился ‒ он откровенно пил её, высасывал, вытягивал из тела Джайны. На неё нахлынуло облегчение. Получилось! Так, не разрывать контакт, она может отдать ещё немного, ему нужнее. Голова начинает кружиться, но это ничего...

Артас плотно сжал губы. Джайна удивлённо приподнялась, опираясь на руки, и посмотрела на него. Руки дрожали, подняться удалось с некоторым трудом.

‒ Хватит.

Белые ресницы дрогнули и приподнялись, глаза цвета морской зелени открылись.

* * *

* * *

‒ Доброе утро, Артас, ‒ улыбнулась Джайна.

Он снова устало опустил ресницы. Он ничего не понимал, а спрашивать не было ни сил, ни желания. Зачем она привела его в чувство, вместо того, чтобы просто избавиться от тела? Хочет поглумиться, должно быть, заполучив его в полное свое распоряжение, беспомощного и бессильного. Такие вещи Артас понимал даже очень хорошо ‒ в свое время он сам немало поразвлекался подобным способом. А он-то понадеялся, что она действительно хочет избавить его от мучений. Нет, все люди одинаковы, и Джайна не лучше других.

Её узкая рука легла на его холодный лоб.

‒ Ты чего-нибудь хочешь? Скажи мне, как тебе помочь.

Он усмехнулся, не открывая глаз. Утончённо она издевается, молодец. Ничего, у него есть чем ей ответить.

‒ Ты приведёшь сюда двадцать связанных людей и позволишь мне их зарезать?

‒ Что?

Ага, проняло.

‒ А то. ‒ Артас открыл глаза. ‒ Ты что, не понимаешь, с кем связалась? Я больше не Король-Лич, но я остался рыцарем смерти. Ты знаешь, как питаются рыцари смерти? Никогда не говорила ни с кем из могрейновских?

‒ На эту тему не говорила, но рыцари смерти едят, я не раз видела. Как обычные люди.

‒ Едят, ‒ снова усмехнулся он. ‒ Есть-то они могут, да. Но только для удовольствия. А на самом деле они питаются чужими жизнями. Мне, чтобы восстановиться полностью, нужно убить примерно двадцать людей. Но поскольку я сейчас ни с кем не справлюсь, эти люди должны быть связанными.

‒ Обязательно людей?

‒ Нет. Но гоблинов или гномов, например, понадобилось бы штук тридцать.

‒ Я поняла, ‒ у Джайны между бровей пролегла знакомая морщинка, которая появлялась, когда она над чем-то задумывалась. ‒ Полежи здесь, не пытайся вставать. Я скоро приду. ‒ Она вышла.

Интересно, а Джайна действительно не понимает, что для меня она ‒ тоже не более чем некоторое количество жизненной силы? Вот только Сильвана не права: я Джайну не убью. По крайней мере, пока не пойму, что ей на самом деле от меня надо. Потом ‒ возможно.

Артас с трудом поднял руки, провёл по своему горлу и груди. Натолкнулся на развязанный ворот рубашки и попытался завязать его. Пальцы слушались плохо, шнуры выскальзывали из рук, так что справиться с этой задачей удалось только с пятого раза. Успокоившись, он повернулся на бок, лицом к стене, и задремал.

* * *

Увидев Джайну, Страдалица кинулась к ней:

‒ Леди Праудмур, вы вернулись! ‒ Телохранительница присмотрелась: ‒ Леди, вы нездоровы. Я пошлю за доктором ван Склиффом.

‒ Нет-нет. Всё, что мне нужно ‒ плотная еда и чашка кофе с магическим печеньем. Пойду распоряжусь.

Раньше подобными делами занималась Эгвинн, но после её смерти Джайна не стала назначать новую камеристку. Ей казалось кощунством взять кого-то на место мудрой, не похожей ни на кого старухи. Хоть Эгвинн и выполняла все обязанности камеристки, она была Джайне не служанкой, а учительницей и доверенным лицом. Для всего мира леди Праудмур была уверенным в себе политическим деятелем, основательницей новой колонии Альянса, правительницей, миротворцем и архимагом. Для Эгвинн она была молодой женщиной со сломанной жизнью. Эгвинн видела Джайну насквозь, но та не возражала. Джайна доверяла Эгвинн, как никому другому. Старуха была единственной, кто знал, чьё имя Джайна шепчет ‒ а иногда и кричит ‒ по ночам.

А ведь Эгвинн сумела вернуть жизнь своему сыну. Воскресить по-настоящему, не поднять нежитью. Вот уж действительно величайшая из великих. Если бы Эгвинн была жива, подумала Джайна, может быть, она могла бы воскресить и Артаса? Или подобное можно сделать только один раз? Что бы только Джайна не отдала, чтобы вернуть ему истинную жизнь! Старая волшебница многому научила Джайну, но тайну воскрешения она унесла с собой в могилу.

Джайна решительно тряхнула волосами. Не стоит мечтать о том, чему всё равно не сбыться. И так уже произошло невероятное: Артас, которого она семь лет безнадёжно звала по ночам, сейчас спал в её постели. Вот только осталось ли там что-то от её принца, кроме тела, имени и взгляда?

Волшебница осознала, что уже больше суток не ела нормально. Да ещё и часть жизненной силы отдала Артасу. Неудивительно, что Страдалица всполошилась. Джайна приказала подать себе полный обед и сварить кофе лучшего сорта из Тернистой долины. Хм, кофе. А не предложить ли его Артасу? Если рыцари смерти едят для удовольствия, может, ему кофе понравится?

Поев, Джайна почувствовала прилив сил и отправилась за покупками. Ей предстояло очень многое приобрести, и она хотела это сделать до того, как в Терамор дойдут новости о её странном браке. Чтобы не задавали лишних вопросов и не разводили сплетни. Задним числом, конечно, догадаются, но это будет потом.

* * *

Прикосновение руки к волосам.

‒ Артас, проснись.

‒ Проснулся. ‒ Шевелиться не хочу. В комнате присутствует ещё кто-то, кроме меня и Джайны. Странные, замедленные, вяло текущие мысли. Кого ещё она притащила? И зачем?

‒ Сядь, осторожно. Я помогу. ‒ Её руки поддерживают и приподнимают меня. ‒ Вот так.

На полу ‒ чёрный драконид. Определённо живой, но парализованный. Явно не понимает, где он и что происходит. Рептильные глаза тупо смотрят на меня.

Джайна вкладывает что-то в мою руку. На ощупь ‒ рукоять кинжала.

‒ Ты сможешь убить его?

Она что, серьезно???

‒ Извини, связанных людей я тебе не дам. Придётся обойтись драконидом.

* * *

Джайна тихонько улыбалась, раскладывая покупки и поглядывая на Артаса. Получилось! Ему явно стало лучше. Он опять спал неподвижным сном мертвеца, но его лицо несколько разгладилось, чернота ушла с губ и из-под глаз. От радости волшебница чуть не закружилась по комнате, как девчонка.

Сначала она думала купить на рынке какую-нибудь живность вроде кроликов, но вспомнила, сколько сил ей понадобилось отдать Артасу хотя бы для того, чтобы он очнулся. Он, конечно, чудовище, но в том, что касалось его потребностей, он не лгал. Он мучился от страшного голода, и чтобы ему действительно помочь, нужно было что-то крупное. Огры в Гнилотопи принесли присягу Орде, а на тауренов из здешних диких племен у Джайны рука не поднялась. Из того, что можно было найти поблизости, оставались только отродья Ониксии, по-прежнему бродившие вокруг её бывшего логова. Как большинство рептилий, дракониды были холоднокровными, поэтому волшебнице не составило труда парализовать одного из них морозным заклинанием.

Артас не смог удержать кинжал, поэтому бить драконида в сердце пришлось Джайне, держа руку Артаса с кинжалом. Конечно, вот так убивать беспомощное существо было неприятно до тошноты, но кто-то уже однажды доигрался в подобные игры в Стратхольме. Взялась помогать, так помогай, а не издевайся.

По лицу Артаса Джайна видела, что он, похоже, ждал от неё именно издевательств. Но какое же прекрасное изумление было у него на лице, когда он полулежал у неё в руках, явно испытывая блаженство!

* * *

Ближе к вечеру Артас проснулся и лежал теперь лицом к стене, не глядя на Джайну, которая сидела у стола и что-то читала. Голод нежити его больше не терзал, сознание прояснилось. В общем он чувствовал себя неплохо, хотя слабость ещё оставалась. Крупный драконид дал ему столько жизненной энергии, сколько, возможно, удалось получить бы с четырёх или пяти людей. И приходилось признать, что это было очень приятно. Вот только непонятно, чего всё-таки добивается Джайна. Сначала, когда разум Артаса ещё мутился от голода, он подумал, что она намерена отыгрываться на нём за Залы Отражений или что-то в этом духе. Во всяком случае, он бы на её месте поступил именно так. А учитывая его состояние, перспективы у неё открывались огромные. Терзать, прикрываясь добротой ‒ это какое-то особое женское умение, которым владели, например, Фарлина и леди Смертный Шепот. Если подумать, то чем Джайна в этом отношении хуже?

Но, судя по всему, Джайна вовсе не собиралась его мучить, а наоборот, пыталась ему помочь. Это было более чем странно и непонятно. На суде она говорила про любовь, но Артас ей ни на грош не верил. Любит она его, как же. Ещё в Стратхольме стало ясно, чего стоит её любовь. Любила и разлюбила, ничего особенного (в который раз проглотить комок в горле). А все эти её слезы, покаяния и просьбы казнить их вместе ‒ всего лишь грубая и не слишком умелая попытка произвести впечатление на толпу. Да и вообще, какая любовь, все знают, что нежить вызывает у живых только отвращение. Тем не менее Джайна спасла его от казни, притащила к себе, уложила в собственную кровать и даже... поцеловала! Не каждый по доброй воле поцелуется с нежитью. Значит, ей от него что-то нужно. Что?

Артас, конечно, попытался остатками телепатии найти ответ в разуме у Джайны, но ничего не получилось. Всё та же трогательная чушь ‒ любовь, радость от того, что он теперь с ней, и тревога за его состояние. Конечно, Джайне несложно поставить защитный блок на разум и изобразить ложные мысли. Раньше Артас сорвал бы эту защиту, как бумажную обёртку, но теперь ему с архимагом не справиться. Вот только если Джайна решила, что Артас купится на такой простой трюк, то она его недооценивает. Даже начинающему культисту было бы очевидно, что это лишь простенькая маска! А Артас потерял только силу, но его разум, память и опыт никуда не девались.

А чего от него вообще когда-нибудь хотели? Чаще всего ‒ власти и бессмертия. Ну, власти у Джайны и так немало, хотя лишней она, конечно, не бывает. А вот бессмертие ‒ другое дело. При всём своем могуществе Джайна ‒ всего лишь человек, и срок её жизни ограничен несколькими десятками лет, из которых почти половина уже прошла. Многие маги приходили к Артасу на службу просто потому, что понимали: им не хватит жалкой человеческой жизни, чтобы успешно завершить свои исследования. Чем Джайна отличается от них? Да ничем. Наверно, тоже хочет стать личом. Если не сейчас, так потом, когда постареет и потеряет красоту. Конечно, поднять её Артасу теперь не под силу. Но он знает, как это делается, а силы хватит и у самой Джайны. Так даже лучше для неё ‒ в новом качестве она не окажется у него под контролем. Ради этого можно и потерпеть его присутствие, и даже поизображать любовь.

* * *

Джайна отложила книгу и вышла. Вернулась она с подносом, на котором стояли кофейник, две чашки, сахарница и тарелка с печеньем.

‒ Артас, хочешь кофе?

‒ Почему ты мне его предлагаешь? ‒ удивился он.

‒ Потому что ужинать одной не хочется. Ты говорил, что рыцари смерти могут есть для удовольствия. А кофе ‒ вкусный.

‒ Терпеть не могу есть и пить, ‒ фыркнул Артас. ‒ Потом приходится возиться с нечистотами.

‒ Умывальник там, ‒ ткнула Джайна в малозаметную дверку и усмехнулась: ‒ Это же надо, все, гм, пользуются, а ты у нас единственный и неповторимый.

Он молча укрылся одеялом с головой. Джайна немного позвенела чашками и ложками, подошла, села на кровать. Положила руку ему на плечо.

‒ Артас, ну пожалуйста... выпей кофе. Хотя бы попробуй. Не понравится, не надо.

Артас откинул одеяло, собираясь сказать Джайне пару не слишком ласковых слов. Но для этого ему пришлось вдохнуть, и он почувствовал запах кофе. Пахло так приятно, что даже с его притупленным, как у любой нежити, чутьём его ноздри затрепетали от удовольствия. Может, и правда выпить?

‒ Хорошо, давай, ‒ он приподнялся, опираясь о подушку. ‒ Давно не пил кофе. Даже интересно стало.

Вопреки ожиданиям Артаса, его тело не сделало ни малейшей попытки отвергнуть напиток. Наоборот, это оказалось действительно приятно. Терпкий, своеобразный вкус, тепло стекающей в горло жидкости. Артас зажмурился от удовольствия. Конечно, кофе не шёл ни в какое сравнение с жизненной силой, но... всё равно хорошо. Джайна сидела рядом на кровати, пила свой кофе, смотрела на Артаса и улыбалась. И какая ей радость на него смотреть?

Ложь, всё ложь. Все они лгут. Артас очень хорошо знал это по своей нежити: только дай кому‑нибудь возможность думать самостоятельно ‒ слова и действия немедленно начинали расходиться с мыслями. Верность и преданность ‒ на словах, желание урвать кусок побольше или унизить соперника ‒ на деле. Даже Ануб'арак, с которым они вместе прошли страшные тоннели Азжол'Неруба, который казался Артасу вернейшим из верных, как выяснилось, имел двойное дно и тяготился властью Короля-Лича. Кель'тузад, друг и соратник, тоже хранил задние мысли, а про всякую шушару вроде Дракуру и говорить нечего. Нет, хочешь честности ‒ подавляй мышление, это Артас понял быстро. Нерассуждающая подконтрольная нежить верна безусловно. Правда, ей всё равно, кому быть верной... но всё же это лучше, чем постоянная фальшь свободномыслящих.

Вот и Джайна тоже притворяется, что ей приятно на него смотреть. Не может же она и вправду радоваться тому, что ему понравился кофе. Просто она пытается добиться его доверия. Надеется, что он растает, потеряет бдительность... и что тогда? Посмеётся или будет мучить? Никак не получается понять. Какая же она хитрая, оказывается. А он-то, дурак, в юности доверял ей безоглядно... Ну и додоверялся, что теперь говорить.

Джайна забрала и унесла пустые чашки, вернулась и снова села за книгу. Артас снова лёг, погрузившись в мрачные мысли. Когда за окнами стемнело, Джайна встала.

‒ Поздно уже, ‒ сказала она. ‒ Надо ложиться спать. Хочешь раздеться?

‒ Нет! ‒ огрызнулся Артас.

‒ Хотя бы переоденься во что-нибудь полегче.

‒ Интересно, где я возьму это «что-нибудь полегче», по-твоему? У меня ничего нет, кроме того, что сейчас на мне!

‒ Вот в этом шкафу лежат вещи для тебя. Всё необходимое тут есть, ‒ Джайна открыла шкаф и принялась перебирать купленную днём одежду. ‒ Например, вот это. ‒ Она вытащила и подала Артасу лёгкий домашний комплект бежевого цвета. Ледяной принц прищурился. Просто шкатулочка с сюрпризами, а не Джайна. Интересно, что там у неё ещё припасено? Но переодеться и вправду не помешает, плотные шерстяные штаны ‒ не самая удобная одежда, чтобы валяться в кровати.

‒ Выйди, я переоденусь.

Джайна молча вышла. Артас переоделся, туго завязав ворот рубашки. Действительно, так лучше. Через несколько минут Джайна вернулась, одетая во что-то вроде лёгкого платья или плотной длинной рубашки, с подушкой и одеялом в руках. Положила подушку и одеяло на постель рядом с ним. Артас недоуменно посмотрел на неё:

‒ Что ты делаешь?

‒ Ложусь спать, а что? ‒ Джайна взбила подушку.

‒ Здесь? ‒ изумился Артас.

‒ А где ты мне предложишь спать? ‒ спросила волшебница, расстилая одеяло. ‒ Это моя кровать вообще-то.

Артас опять ничего не понимал. Неужели живая женщина может добровольно лечь спать рядом с нежитью? Правда, Джайна его уже поцеловала... вот именно, она отдавала ему свою силу в этом поцелуе, и после этого ей не страшно и не противно лежать рядом? Неужели возможно настолько притворяться?

‒ Я знаю, я... просто не ожидал, что ты... захочешь спать рядом со мной.

‒ Здравствуй, Артас Менетил. А где я спала прошлой ночью, по-твоему? На полу? Отодвинься к стенке, пожалуйста, мне нужно место, чтобы лечь.

До предела изумлённый Артас передвинулся к стене. Джайна убрала вещи, которые он снял, потушила свечи и забралась под своё одеяло.

‒ Спокойной ночи, ‒ зевнула она, сворачиваясь в уютный клубок.

Артас выспался днём и теперь довольно долго лежал, глядя в темноту, слушая дыхание Джайны и вспоминая, кто, когда и как ему лгал, зачем им это было надо и что он с ними за это сделал. Джайне во сне было всё равно, о чём он думает ‒ она повернулась и положила голову ему на плечо. Совсем как когда-то... Нахлынули воспоминания, которых Артас не хотел, но он не отстранился, вообще не пошевелился, только коснулся рукой кончиков её волос. Нашла тоже себе подушку...

* * *

* * *

Стук сердец, живое тепло, дыхание ‒ как же Артас всё это ненавидел. Вообще-то жизнь отвратительна для любой нежити, но Король-Лич ненавидел её яростнее, чем вся остальная Плеть, вместе взятая. Обычной нежити всё-таки приходится паразитировать на жизни, чтобы питаться, но Артас никогда не испытывал подобных проблем: необходимой энергией его с самого начала обеспечивал Ледяной Трон. Он действительно терпеть не мог есть и пить, считая пищеварение чем-то низким и грязным, и лишь иногда, когда настроение бывало особенно дурным, снисходил до врайкульских наливок. О, как он мечтал уничтожить жизнь в Азероте! Что будет потом, чем и как будут питаться его подданные ‒ об этом Артас не задумывался. Ему было всё равно.

Его первой жертвой после трансформации стал его собственный отец. Конечно, Артас тогда был изрядно на эмоциях, довольно долго прометавшись в нордскольских снегах наедине с шёпотом Нер'зула из Ледяной Скорби, но отец ему действительно мешал. Давно мешал. Старый король стремительно впадал в маразм, но, не желая этого признавать, упорно лез во все дела, с которыми Артас куда лучше справился бы сам. Принца раздражали дурацкие, основанные только на фантазиях приказы, которые отдавал ему отец. Раздражало полное нежелание вникнуть в реальное положение дел в стране пополам с уверенностью, что Артас ‒ тупой молокосос, который годится только на то, чтобы изображать эффектную марионетку. Годы шли, а Теренас всё так же полностью игнорировал мнение Артаса по всем вопросам, слушая исключительно Утера, которому доверял безоглядно. Когда король, ничего не объясняя, по наущению Утера прислал в Нордскол приказ о возвращении ‒ даже не самому Артасу, а его войскам ‒ у принца лопнуло терпение. Горькая обида пополам с адским желанием как-то вырваться из хватки старого маразматика завладела им, и решение, которое подсказал Нер'зул, сразу же показалось Артасу логичным, приятным и простым.

И когда кровь отца заструилась по рунному клинку, Артас вдруг почувствовал себя свободным. Как будто рухнули какие-то барьеры, преграды, окружавшие его. Отныне никакие обязательства, нормы и правила для него не существовали. Наконец-то он волен был делать всё, что хотел, и окровавленная корона в его руках была тому доказательством.

О, Артас прекрасно понимал, что убийство отца поставило его вне закона в глазах всего мира. Но ему было всё равно, он сам стал законом и быстро научился этим пользоваться. Впрочем, сначала он честно пытался договариваться с живыми. Память о том, что он любил при жизни, ещё владела им, и во имя этих воспоминаний он предлагал тем, кто стоял у него на пути, просто уйти и не мешать ему. Но никто его не слушал. Все предпочитали умереть от руки отцеубийцы и изгоя, нежели согласиться с ним. И чем больше жизней поглощала Ледяная Скорбь, тем быстрее гасли воспоминания, пока от них в конце концов не остался только маленький бессильный призрак, с которым Артас расправился так же, как и со всеми, кто ему мешал.

Сами по себе убийства не доставляли ему удовольствия, они были только средством достижения цели. Но вот видеть и чувствовать предсмертный ужас и муки тех, кто за несколько минут до того бросал ему горькие слова, было безумно приятно. Им так нравилось чувствовать себя чистенькими, благородными, возвышенными рядом с ним, но за это приходилось платить жизнью. Меньшую цену Артас не хотел брать. Хватило с него Стратхольма.

Там, в Стратхольме, его предали те, кому он безоглядно доверял. Предали, потому что не пожелали пачкать руки. Потом Артас не раз говорил себе с усмешкой, что сам был дураком, воображая, что его не предадут никогда. Все предают. Даже наставник, которого он привык считать образцом честности и чистоты. Даже безумно любимая женщина... И если так устроен мир, что чем больше ты веришь, тем вернее тебя предадут ‒ да будет проклят этот мир и все живущие в нём! Они не заслуживают ничего, кроме смерти. И он, Артас, станет этой смертью. Так он думал, глядя на Утера, державшего в руках урну с прахом его отца. Так думал он и потом, восходя по спиральной тропе к Ледяному Трону, когда голоса из прошлого преследовали его. Так думал он, надевая Шлем Господства, изгнавший жизнь из его тела. Так думал он, убивая Нер'зула.

Нер'зулу Артас поначалу тоже верил. Единственное, почему он пошёл на эту глупость ‒ ему безумно хотелось верить хоть кому-то! Нер'зул утешал, показывал, объяснял. Нер'зул был мудр. Он знал истинную цену вещам. Свет не может помочь тебе, говорил дух старого шамана, но есть иные силы. Всё, что нужно ‒ позволить себе протянуть руку и взять желаемое. Другие не поймут и не одобрят, но вспомни, как эти другие использовали тебя самого, прикрываясь красивыми словами! Ты ничем им не обязан, зато, в отличие от них, ты будешь честен. Артас купался в этих откровениях. Наконец-то, говорил он себе, нашёлся тот, кому нужен я сам, а не красивая марионетка с моим лицом и именем. Три тысячи ха-ха! Оказалось, что Нер'зул использовал Артаса так, как и не снилось Теренасу с Утером, распланировав его судьбу ещё чуть ли не до его рождения и разыграв ее, как по нотам! Этого Артас ему не простил ‒ и старый шаман тоже поплатился в свой срок. А молодой Король-Лич наконец-то научился не искать для себя опоры в доверии.

Ни доверия, ни милосердия, ни доброты. Ничего, что могло бы заставить дрогнуть его руку. Он стал идеальным убийцей, абсолютно хладнокровным и беспощадным. Ледяная Скорбь постоянно жаждала крови, и Артас щедро поил её, ни в чем ей не отказывая. Проклятый рунный меч стал его частью, его продолжением. Вонзить клинок в живую плоть, почувствовать содрогания и муку умирающего, выпить жизнь, поглотить душу ‒ вот единственный способ, каким Артас мог говорить с живыми.

Ледяной Скорби его лишили. Но теперь у него опять был клинок. Конечно, простой кинжал не сравнить с рунным мечом, но это не имело значения. Артас снова мог убивать.

* * *

Джайна в тот день довольно долго отсутствовала и вернулась только под вечер, сильно уставшая. Пока её не было, Артас развлекался тем, что метал кинжал в подвешенную на стене подушку с кресла, валяясь на кровати и подтягивая к себе клинок «Хваткой смерти». Не самый разумный расход энергии, но не ходить же по комнате от стенки до стенки.

Впрочем, комнат было три. Одна, самая большая ‒ та, в которой он очнулся и провёл два дня. Судя по кровати, гардеробу и мягкому ковру на полу, это была спальня Джайны. Окна в ней закрывались тёмно-бордовыми бархатными занавесями, стены были затянуты тканью с изящным рисунком. Вторая комната, поменьше, была чем-то вроде кабинета ‒ там находился стол с письменным прибором, несколько кресел, уютный диванчик. И, конечно, книжные полки на стенах. Третья комната имела очень лаконичную обстановку: простая кровать, застеленная скромным одеялом, небольшой комод, старый обшарпанный стол. Это могло бы быть помещение для служанки, кого-то вроде личной горничной, но у Джайны не было горничной, да и комната имела такой вид, будто там уже давно никто не жил. Большая дверь, должно быть, ведущая куда-то в коридор, была закрыта, и Артас не стал пытаться её открыть. Там могли быть другие ‒ слуги, ученики, ассистенты. Сейчас он не может с ними справиться, поэтому лучше не нарываться.

В кабинете на столе стояло какое-то растение в горшке. Артас очень давно не видел зелёных листьев. Он потянулся было к широкому листу, слегка опушённому снизу, потом опустил руку. Он знал, что выйдет из его прикосновения, и почувствовал лёгкое отвращение.

Вернувшаяся Джайна опять принесла кофе, на этот раз с шоколадными пирожными, и позвала Артаса к столу. Он пил кофе, намеренно вдыхая пряный терпкий аромат, и смотрел на Джайну, пытаясь понять, что у неё на уме. Ей явно было не по себе, но он не мог разобрать, почему ‒ слишком много мыслей вращалось у неё в голове.

Довольно много этих мыслей касалось разных государственных дел в Тераморе, которые нужно было сделать в ближайшие дни. Ах да, конечно, Терамор. Артас слышал, что Джайна послушалась ненормального пророка, пристававшего ко всем власть имущим со своими идиотскими идеями об исходе в Калимдор. Она собрала остатки лордеронцев, избежавших зачистки, и увезла их на запад, основав колонию Терамор. Где этот Терамор находится, у Артаса были самые смутные представления, но его интересовало другое.

‒ А что, Терамор больше не входит в Альянс? ‒ спросил он.

‒ Входит, ‒ удивилась Джайна. ‒ А что?

‒ Тогда почему ты притащила меня сюда?

‒ А куда ещё мне было тебя тащить? Мне нужно было спокойное и безопасное место, чтобы устроить тебя хотя бы на время. В моих комнатах никого не бывает, а в городе пока ещё ничего не знают. Магическим порталом из Нордскола в Терамор вернулась только я. Но через неделю, если погода будет благоприятной, прибудут первые корабли из Крепости Отваги. К этому моменту тебя здесь быть не должно. Поэтому мне нужно побыстрее поставить тебя на ноги.

Артас кивнул.

‒ Я уже могу ходить и мог бы сражаться с неопасными противниками, если бы у меня был меч. Куда ты намерена меня отправить?

‒ Этим вопросом я занималась сегодня целый день. Зелёные драконы по какой-то причине оставили Серадан. Я отыскала пещеру в тамошних горах, выгнала оттуда семейку волков, вычистила, на скорую руку спрятала вход. Конечно, там работы ещё минимум на три дня, но в общем и целом это укрытие тебе подойдёт. Там большая горная долина, в которой никого нет, кроме зверья и, возможно, духов ночных эльфов. Попасть в неё можно только с юга, через неширокий каньон, в котором легко установить магических часовых ‒ на случай, если какого-нибудь неугомонного археолога туда всё-таки занесёт.

‒ Звучит чудесно, особенно духи ночных эльфов, ‒ усмехнулся Артас. ‒ А ты сама? Оставишь меня там и вернёшься в Терамор?

Она резко покачала головой.

‒ В Терамор я, конечно, вернусь, но я ещё не разучилась ставить порталы. Тебе понадобится моя помощь, по крайней мере на первых порах.

Артас поймал её взгляд и в который раз поразился приливу нежности, поднявшемуся в её душе. Надо же до такой степени продумать свое притворство...

‒ А потом?

Джайна пожала плечами.

‒ Потом будет суп с котом. Я же не пророк Медив, Артас. Посмотрим.

* * *

* * *

Артас никогда не умел и не пытался скрывать свои чувства, оставаясь искренним даже в ненависти. Его глаза, полные холодного презрения, яснее всяких слов говорили Джайне, что он о ней думает. Озлобленный, неверящий, он видел в ней только врага. Волшебница знала о своей вине перед ним, но вряд ли попытки попросить прощения тут бы помогли. Время слов между ними уже давно прошло. Настало время дел. Что можно было сделать такого, чтобы пробить толстую стену отчужденности?

Сильнее недоверия только доверие. Нужно было, чтобы Артас понял: несмотря ни на что, она ему по-настоящему доверяет. Джайне очень хотелось верить, что её принц ещё существует, что он скрывается где-то в глубине этого кошмарного существа. Пусть в нём осталась лишь тень человечности, только крохотная доля прежней души... если Утер был прав, если эта тень сдерживала целую Плеть, то не так уж она и слаба. Вот этой-то тени прежнего Артаса Джайна и решила доверить то единственное, о чём вообще имело смысл говорить ‒ собственную жизнь. Жест предельного доверия: дать ему оружие и уснуть рядом. Она, конечно, боялась, но так было надо. Справиться со страхом помогло сонное заклинание.

Если я проснусь утром, сказала себе Джайна, засыпая, у нас есть надежда. Если же нет, то так будет лучше.

Она проснулась. Открыла глаза, потянулась и с улыбкой посмотрела на Артаса, который сидел в постели и со странным интересом разглядывал кинжал:

‒ Доброе утро, Артас.

‒ Не страшно было спать? ‒ ехидно спросил он.

‒ Спать не страшно, засыпать страшно, ‒ честно ответила Джайна. ‒ А ты что, так и не спал всю ночь?

‒ Нет, пять минут назад проснулся, решил гравировкой полюбоваться! ‒ огрызнулся Артас. Джайна пожала плечами, садясь:

‒ Может, теперь поспишь?

Он фыркнул и молча укрылся одеялом с головой.

* * *

Когда Артас проснулся, солнце уже давно перевалило за полдень. Джайна опять куда-то ушла. Он откинул одеяло и неожиданно решил, что сейчас приятно было бы выпить кофе. Даже вдохнул воздух, вспоминая будоражащий аромат. Но с кофе нужно было ждать до возвращения Джайны. Глупости это всё, подумал он. Жизненная сила ему нужна, а не кофе. Артас выбрался из постели, оглядел себя и решил, что увиденное ему не понравилось. Одежда, в которой он уже дважды спал, выглядела мятой и несвежей. Артас отправился в умывальную, с критичной миной посмотрел в зеркало и решительно начал приводить себя в порядок.

В большой умывальной нашлось всё необходимое, а в шкафу, который ему показала Джайна ‒ целые стопки мужской одежды. Волшебница явно подошла к делу с масштабом и изрядно потратилась: одежда была сшита из недешёвых тканей. Артас, конечно, не возражал бы и против простых, добротных вещей, но шёлк, тонкая блестящая шерсть и рунная ткань ему импонировали. Он выбрал жемчужно-серую шёлковую рубашку и чёрные штаны. Одевшись и тщательно расчесав влажные волосы, он почувствовал, что снова выглядит принцем до кончиков ногтей. Удовлетворённый, он забрался на кровать, откинулся на стену, подтянув колени к груди, и по привычке погрузился в мрачные мысли.

Когда он вспоминал о прошедшей ночи, в нём поднималось мягкое тепло, и рука сама собой тянулась к груди. Артас снова и снова повторял себе, что они с Джайной оба идиоты, но это ничего не меняло. Ему было хорошо, и это-то его и пугало. Он так долго строил вокруг себя ледяную крепость из неверия и ненависти ко всем, кто не был в его власти ‒ и неужели какая-то женщина, предательница из предательниц и обманщица из обманщиц, способна одним‑единственным дурацким поступком растопить этот тщательно намороженный лёд? Но ведь есть границы любому притворству! Можно лгать в мыслях, можно лгать в чувствах, но можно ли лгать вот так ‒ по-настоящему рискуя жизнью? И если да, то зачем? Артас так и не понял, что Джайна хотела этим сказать, но ничего не мог поделать с этим ощущением тепла.

Уже ночью посреди комнаты раскрылся портал, из которого появилась Джайна с очередным парализованным драконидом. Закрыв портал, позвала Артаса:

‒ Иди, ешь.

На этот раз он полностью справился сам. Сила наполнила тело. А вот Джайна выглядела настолько усталой, что, как говорил Мурадин, краше из гроба поднимают. У Артаса ёкнуло бы сердце, если бы оно у него было.

‒ Спасибо, ‒ неловко сказал он. ‒ Тяжело их ловить?

‒ Не тяжелее, чем многое другое, ‒ ответила Джайна, уничтожая мёртвого драконида одним взмахом руки. ‒ Пойду тоже поем.

Артас хотел попросить её потом принести кофе, но передумал. Обойдётся он без кофе, вот ещё глупости какие. Вернувшись, Джайна переоделась на ночь, рухнула в постель и через несколько секунд уснула безо всяких заклинаний. Артас, подумав, решил, что и ему не помешает сменить одежду на ночь. Сколько же сложностей в этой обычной жизни, куда как проще было не вылезать из доспехов. Он отыскал в шкафу лёгкие свободные штаны и рубашку светлого оттенка, переоделся и лёг. Спать ему не хотелось, и он смотрел, как лунный свет медленно движется по полу, забирается на постель, подкрадывается к Джайне. Глядя в её спокойное лицо, Артас снова поиграл с мыслью убить её, но не пошевелился.

А потом вдруг вспомнилось старое, ещё из жизни ‒ тогда он обожал обниматься: для дружбы, благодарности и тем более любви слов ему не хватало, обязательно надо было прижаться, уткнуться лбом в плечо или спрятать лицо в волосах. Конечно, потом-то он выбросил из головы все эти глупости... как получилось, что теперь они вернулись стократ? Он чуть не закричал от непонимания и досады, но тогда бы Джайна проснулась, а этого ему было не надо.

Ладно, решил Артас, она так устала, что, должно быть, ничего не заметит. Но не повредит ли ей его прикосновение? Он помнил тот розовый лепесток, который не спасли даже толстые перчатки. Джайна, конечно, не цветочек, но кто знает, что будет с живым человеком, если обнимать его долго? Артас не знал. Кроме того, он боялся, что Джайна почувствует его холод, проснётся и оттолкнет его. Хоть она уже и не раз к нему прикасалась, всё же вряд ли живой женщине понравится, что её обнимает нежить.

Осторожно, стараясь не касаться кожи, Артас завернул Джайну в оба одеяла, её и свое, и обнял поверх одеял. Это, конечно, было не совсем то, чего он хотел, но хоть что-то. Он довольно долго лежал так, ни о чем не думая, и в конце концов задремал.

А когда проснулся, оказалось, что Джайна выпростала руки из одеял и спит, обнимая его за плечи.

* * *

С утра Джайна никуда не торопилась. Ей просто не хотелось. Дела подождут, решила она. У неё было несколько очень тяжёлых дней, можно и отдохнуть. Пещера в Серадане ещё требовала работы, но основное уже было готово, а времени хватало. Ещё день-другой, и Артаса можно будет отправить туда. Нельзя сказать, что Джайна не тревожилась за него, но разум говорил, что оставлять бывшего Короля-Лича в Тераморе куда опаснее.

Накануне, увидев, что госпожа чуть с ног не падает, Страдалица всполошилась так, что Джайне пришлось потратить последние силы на то, чтобы её успокоить. Телохранительница вообразила себе толпы демонов и орды огров, с которыми леди Праудмур пришлось сражаться совсем‑совсем в одиночку, и потребовала, чтобы Джайна немедленно сделала сразу несколько взаимоисключающих вещей: поела, поспала, приняла целебную ванну и послала за доктором ван Склиффом. Тервош оказался адекватнее и просто-напросто приказал подать ужин на троих.

‒ Что с тобой происходит, Джайна? ‒ спросил он за ужином. ‒ После возвращения из Нордскола ты сама не своя.

‒ У меня просто много работы, ‒ ответила она. ‒ Нужно подготовить город к возвращению войск, и кроме того, я веду одно исследование, которое оказалось довольно утомительным.

Тервош кивнул и не стал расспрашивать дальше. Вот за что Джайна ценила его ‒ он никогда не лез не в свои дела. Иногда она подозревала, что архимаг-одиночка к ней неравнодушен, но он никогда не пытался стать для неё чем-то большим, чем друг. Он всегда готов был поддержать её словом и делом, но не навязывал ей свое мнение и не предлагал что-то изменить в своей жизни. С Тервошем было легко. Большего Джайне от компаньона и не требовалось.

Тем не менее он и Страдалица были правы ‒ ей следовало отдохнуть. Поэтому с утра волшебница позволила себе как следует выспаться и встала, когда солнце уже было высоко. Артас молча сидел в кресле и смотрел на нее. Джайне ужасно хотелось, чтобы он улыбнулся, но его замершее лицо по-прежнему хранило мрачно-хмурое выражение. А ей было радостно. Поприветствовав Артаса, Джайна исчезла в умывальной и с наслаждением вымылась. Вместо рабочей мантии она надела лёгкое голубое, под цвет её глаз, платье и несколько изящных украшений.

‒ Пойду позавтракаю, ‒ сказала она Артасу. ‒ Может, дать тебе какую-нибудь книгу? ‒ Предложение было довольно нелепым: насколько Джайна помнила, Артас никогда не был склонен к добровольному чтению (что, собственно, и изумляло её даларанских знакомых, не понимавших, почему блестящая учёная-исследовательница выбрала себе мужчину, настолько далёкого от книжной премудрости). Скорее это был просто знак внимания.

‒ Джайна... ты не могла бы принести мне кофе? ‒ спросил он.

‒ Конечно! ‒ Она не на шутку обрадовалась тому, что Артасу захотелось чего-то кроме жизненной силы. ‒ Подожди, я быстро поем и вернусь с кофе. Хочешь пирожных?

‒ Нет, только кофе.

Через полчаса Джайна вернулась с ароматным кофейным прибором на подносе и расставила на столе чашки.

‒ Иди сюда, будем пить кофе, ‒ она невольно улыбнулась. Внезапно Джайна поняла, что даже сейчас, нежитью, Артас очень красив. Раньше ей было просто не до того, да и выглядел он не слишком хорошо. Теперь его лицо разгладилось, жуткие сине-чёрные оттенки исчезли, и хотя он был бледен так, как никогда не бывают бледны живые, это уже не пугало. Волосы, по-прежнему густые и пышные, искрились на солнце, как снег на вершинах гор. Джайне очень хотелось запустить в них пальцы, но она мысленно треснула себя по рукам. Белоснежные брови и ресницы на молодом лице выглядели необычно, притягивали взгляд. Черты лица, конечно, не изменились, сохранили чистоту и благородство, свойственные древним лордеронским родам. И всё так же прекрасны были глаза, хоть из них и ушёл тёплый свет, очаровавший Джайну когда-то. Взгляд стал холодным и жёстким, но в нём сияла всё та же морская зелень.

Артас взял кофейную чашечку из полупрозрачного фарфора, посмотрел сквозь неё на свет и принялся пить кофе мелкими глотками, стараясь как следует распробовать. Джайна с улыбкой наблюдала за ним. Она надеялась, что вкус кофе напомнит ему о простых радостях жизни, которые он ещё вполне может почувствовать. Может быть, так ему легче будет вернуться к нормальному существованию. Ну, настолько нормальному, насколько это возможно.

‒ Где ты была вчера? ‒ спросил он вдруг. ‒ Тебя так долго... ты пришла такой уставшей.

‒ Ох, я решила сделать кучу дел сразу. С утра занималась городскими вопросами. Пока я была в Нордсколе, тут накопилась куча проблем, а я не люблю, когда надо мной висят недоделанные дела. Представляешь, они даже сухой док не могут отремонтировать без моей санкции! О чем они думали, непонятно ‒ флот вот-вот вернется! Потом я отправилась в Серадан, поставила в пещере нормальную магическую защиту с возможностью настройки. Ну, чтобы она пропускала тебя. Очень утомительная задача, но без этого нам с тобой там никак нельзя. А вечером я пошла за драконидом для тебя. Уф! Еле дошла.

‒ Джайна, зачем? ‒ Артас посмотрел на неё. ‒ Перебился бы я один день без пищи.

‒ Нет, ‒ покачала она головой. ‒ Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее был готов уехать в Серадан. И потом, знаешь, ‒ Джайна улыбнулась, ‒ стоило немножко устать, чтобы увидеть, насколько лучше ты стал выглядеть после этого драконида.

‒ Зато ты выглядела не лучшим образом.

‒ Мне-то что? Я же живая. Выспалась, поела и снова в порядке.

‒ Джайна... ‒ Артас осторожно поставил на стол пустую чашку. ‒ Зачем я тебе?

‒ Затем же, зачем и раньше. Чтобы был.

‒ Мертвец и убийца? ‒ спросил он с горьким недоумением.

‒ У меня нет выбора, ‒ пожала плечами Джайна. ‒ На свете нет другого Артаса.

* * *

* * *

‒ Это тебе, ‒ сказала Джайна, протягивая Артасу меч в ножнах. ‒ Клинок, конечно, не ахти, но ничего лучшего на продажу в тераморской кузнице не нашлось. Что-то получше надо было бы заказывать, а у нас нет времени.

Артас вытащил оружие из ножен и осмотрел. С Ледяной Скорбью не сравнить... да и что с ней можно было бы сравнить? Но если не придираться — не самый плохой двуручник. И по руке, и сталь хорошая, не из болотной руды, и у кузнеца руки росли из нужного места, как сказал бы Мурадин. Он обещал приехать, сдержит ли слово? Он же дворф, значит, сдержит... наверное. Неважно. Ещё бы руны на клинке гравировать, но и так хорошо.

‒ Ты стала разбираться в оружии? ‒ поднял он брови.

‒ Нет, ‒ улыбнулась Джайна. ‒ Я отправила за мечом Страдалицу, свою телохранительницу. Сказала, что мне нужно сделать подарок, и попросила выбрать лучшее из того, что там было.

‒ Неплохой клинок. Спасибо, ‒ улыбнулся Артас.

‒ Тебе правда нравится? ‒ обрадовалась волшебница. ‒ Просто я думала, что ты привык... к уникальному оружию, и боялась, что простой меч тебе не понравится.

‒ Спасибо, ‒ повторил он. ‒ Я давно не получал таких хороших подарков.

Он действительно внезапно вспомнил, что такое благодарность: ему очень сильно не хватало боевого оружия. Рука невольно потянулась к груди, и он поправил воротник рубашки.

‒ Послушай, почему ты всегда так затягиваешь шнуровку на шее? ‒ спросила Джайна, заметив его движение. ‒ Неудобно же.

‒ Живому было бы неудобно. Мне ‒ удобно, ‒ быстро ответил Артас. ‒ Так когда мы отправляемся в Серадан?

‒ Думаю, что послезавтра. Завтра я донастрою магических часовых и перетащу туда всё необходимое, так что послезавтра уже можно будет там оставаться.

‒ Перетащишь? Вещи? Так давай я тебе помогу, ‒ предложил он.

‒ Ой, ‒ для Джайны эта идея явно была неожиданностью. ‒ Я собиралась всё переносить через портал в уменьшенном виде, с левитацией...

‒ Вот и не трать зря магию. Только поставь портал, я всё перенесу сам.

‒ Ты уверен? ‒ Джайна коснулась его руки. ‒ Ты был тяжело ранен, испытал голод нежити ‒ стоит ли тебе сейчас таскать тяжести?

‒ Стоит. Мне надоело бездействие. И в конце концов, ‒ Артас улыбнулся, впервые после суда улыбнулся по-настоящему, ‒ я хочу помочь тебе помочь мне.

‒ Как скажешь, ‒ улыбнулась Джайна. ‒ Тогда пойду притащу тебе драконида.

‒ Подожди! Возьми меня с собой.

Джайна удивлённо посмотрела на Артаса. Его холодное безразличие внезапно испарилось без следа. Он сейчас очень напоминал себя в молодости ‒ как тигр перед прыжком: напряжённый, собранный и очень заинтересованный. Неужели из-за того, что у него теперь снова есть меч? Просто удивительно, хотя, конечно, оружие для воина значит очень много. В любом случае, перемена была слишком хороша, чтобы позволить Артасу вернуться в прежнее состояние. Вот только...

‒ А вдруг туда невовремя принесёт кого-нибудь, кто мог бы тебя узнать?

‒ Я тут видел плащ с капюшоном, ‒ отозвался Артас, вытаскивая из шкафа упомянутый плащ и высокие сапоги. ‒ Ну, а если этот кто-то окажется назойлив, пусть пеняет на себя.

‒ Ладно, ‒ ухмыльнулась Джайна.

В драконятнике Артасу так понравилось, что он убил не меньше десятка драконидов, хотя ему вполне хватило бы и двух, чтобы полностью вернуть себе силы. Джайна неожиданно оказалась отличным боевым партнером, не хуже Кель'тузада ‒ вот уж чего Артас от неё не ожидал! В конце концов волшебница предложила всё-таки не устраивать геноцид и оставить кого-нибудь на потом. Артас, рассмеявшись, согласился. Его переполняла жизненная сила, и ему было так легко и весело, как не было, наверно, с лордеронских времен. Пожалуй, день получился очень удачным.

А вечером луна снова заглядывала в окно. И Артас, и Джайна были взволнованы прогулкой, настроение у обоих поднялось, и им, похоже, просто хотелось смотреть друг на друга. Вот они и смотрели, сидя в постели. В глазах Джайны ласково мерцал лунный свет, и Артас поймал себя на мысли, что ему, несмотря ни на что, хорошо рядом с ней. Без веры, без обязательств и обещаний, не вместе, а просто рядом. Если Джайна не возражает, почему бы и не позволить себе такое удовольствие?

‒ Та пустая комната с кроватью ‒ чья она? ‒ спросил он.

‒ Эгвинн.

‒ Какой Эгвинн? ‒ не понял он.

‒ Той самой. Хранительницы Эгвинн, матери Медива. Она прожила здесь свои последние годы, служила моей камеристкой. Она умерла два года назад, я оставила в её комнате всё, как было.

‒ Ничего себе... ‒ пробормотал Артас. Хоть он и не был склонен к чтению, истории его обучали хорошо, так что про Эгвинн он, конечно, знал. Она была величайшей волшебницей Азерота. Её сумел победить только её сын ‒ и то, возможно, только потому, что она ему позволила. И если Джайна хоть чему-то сумела научиться у Эгвинн, то, возможно, она куда могущественнее, чем можно было бы подумать.

Но сейчас его интересовало другое. Джайна могла устроить его в комнате Эгвинн, но взяла в собственную постель. Значит, она действительно не против его прикосновений. А ему опять хотелось обниматься. И если она не оттолкнула его вчера во сне, может быть, не будет возражать и сейчас?

Артас осторожно потянул Джайну к себе за плечи. Она не сопротивлялась, только улыбнулась и погладила его по спине. Он обнял её, прижал к себе. Ох, как хорошо! Как же ему не хватало таких вот простых прикосновений, как он по ним соскучился! Он осторожно опустил Джайну на подушки и лёг, не выпуская её из рук.

‒ Тебе не очень холодно так? ‒ прошептал он, зная, что холод его тела чувствуется и сквозь одежду.

‒ Ничего, сейчас пригреемся, ‒ сонно ответила Джайна, уютно устроившись у него на плече.

Артас долго лежал, наслаждаясь соприкосновением тел, слушал дыхание Джайны и грелся об неё ‒ впервые за всю нежизнь. И озадаченно думал, как ему ко всему этому относиться.

* * *

Джайна проснулась и улыбнулась, не открывая глаз. Как хорошо после стольких лет одиночества снова проснуться в руках. В тех самых руках. Теперь они были холодными, хотя и не слишком ‒ немного магии, тепло её собственного тела, и Артас всё-таки слегка пригрелся. Джайна понимала, что ему всё равно, но... согреть бы его как следует. Она потянулась, потёрлась щекой о его плечо и открыла глаза. Артас ещё спал. Какое у него милое лицо! Женщина подумала, что во сне с людей спадают маски, и можно увидеть их истинную сущность. Относится ли это к нежити? Неподвижные стрелки ресниц, упавшая на щёку пушистая прядь и по-детски приоткрытый рот, который ужасно захотелось целовать. Заодно и подкормить можно было бы. Дракониды драконидами, а при воспоминании о том, как она выводила Артаса поцелуем из комы, Джайна невольно улыбалась. Может быть, всё это было страшно ‒ нежить, передача жизненной силы... Но её уже ничто не пугало. Только бы сохранить Артаса, а там хоть трава не расти.

Как он изменился! Джайна посмотрела на туго затянутый ворот его рубашки. А ведь когда-то он совсем не стеснялся своего тела, наоборот, при каждой возможности хвастался им, тренируясь без рубашки ‒ милая похвальба юности... А уж от неё-то Артас и вовсе себя не прятал после той осенней ночи. Волшебница вспомнила, как это было: за окном шумел дождь, заливая последние уголья от праздничного костра, а в спальне было тепло и сухо, и в мерцающем свечном полумраке она и Артас, отбросив смущение, впервые наслаждались друг другом. Они переродились в ту ночь, юноша и девушка стали мужчиной и женщиной, познали вершину любви ‒ единение плоти и единение душ. Они ничего не скрывали друг от друга, и близость была для них такой же естественной, как дыхание. Куда всё это исчезло? Теперь они были рядом, но не вместе ‒ Джайне по-прежнему казалось, что их разделяет пропасть размером с океан. Полноте, да осталось ли ещё в этом замкнутом, холодном человеке хоть что-то от того светлого Артаса, в глазах которого она когда-то утонула?..

И всё же многое в нём напоминало Джайне о прошлом. Его улыбка, смех, ласковые руки, обнимающие её во сне. Она повернулась в кольце его рук и погладила его плечо. Тонкая рубашка не скрывала его крупное, мощное сложение, и Джайна не сомневалась, что его тело по‑прежнему прекрасно, пусть даже из загорелого оно стало серовато-бледным и покрылось новыми шрамами. Что он там прячет под тканью ‒ дыру в груди? Волшебница знала, что Артас вырезал собственное сердце, хотя и не представляла, как такое вообще возможно. Больно, наверно, было очень, даже нежити. Зачем он это сделал?.. Она легко дотронулась до ткани его рубашки напротив того места, где у живых бывает сердце, но тотчас отняла руку, чтобы не разбудить.

Не ей осуждать его. Она сама, вся из себя добрая и светлая, своими руками толкнула его на этот путь. В Стратхольме она была уверена, что он не прав, что горожан можно спасти... и только спустя пять лет поняла, что никакого другого решения не существовало. Ей надо было всего лишь поверить любимому человеку, а не своим представлениям о справедливости и милосердии. Она, и никто другой, виновата в том, что её лучезарный принц превратился в ледяное чудовище.

Джайна прикоснулась к его волосам. Белоснежная невесомая прядь обвилась вокруг её пальцев. Надо же было умудриться из самых лучших побуждений погубить своего любимого! Вина перед ним мучила её, горела в груди, заставляла метаться и делать глупости. Артас, Артас, прости меня, шептала она по ночам. Прости меня, думала она, отправляя в Нордскол транспорты с продовольствием, оружием и тёплой одеждой. Прости меня, хотелось ей крикнуть ему в Залах Отражений. Но она понимала, что он её не простит.

В Молоте Света она готова была услышать об его смерти ‒ но увидела его самого. Лишённый могущества и свободы, бледный, седой, неживой... Она смотрела на него с ужасом, воочию увидев наконец, во что превратило его её предательство. А потом ему вынесли приговор, и Джайна потеряла самообладание. Умереть вместе с ним или спасти любой ценой ‒ по крайней мере то, что от него осталось. Спасти, забрать, помочь, ничего не ожидая и не прося. И меньше всего ‒ прощения.

Он и не простил. В уголках его глаз таилось высокомерное презрение, а взгляд оставался холодным, даже когда губы улыбались. Он был с ней ласков, но так, как можно быть ласковым с кошкой или ребёнком, а не с любимой женщиной. И всё же, когда она предложила ему взять её жизнь, он этого не сделал.

«Я люблю тебя,» ‒ беззвучно прошептала Джайна, лёгкими касаниями гладя его по щеке. «Люблю тебя и верю тебе, даже если ты меня больше не любишь и не веришь.» Она всё-таки коснулась губами его холодного рта. По-настоящему целовать не стала, не желая будить. Пусть он выспится как следует ‒ им предстоит нелёгкий день.

* * *

Сильвана Ветрокрылая думала, что Тириону вынесут вотум недоверия за освобождение Артаса. Но, к её изумлению и бессильной злобе, этого не произошло. Почти всех интересовало только то, что длительная и тяжёлая война наконец окончена, и можно ехать домой. Большинству нужно было только поражение Короля-Лича, судьба же человека по имени Артас Менетил их не интересовала. Лишённый могущества, осуждённый и изгнанный, он не казался им опасным.

Какие же идиоты эти живые. Они совершенно не понимают, что такое нежить. Для нежити нет срока давности. Нежить не отвлекается от своей цели. Нежить не становится мудрее или добрее с возрастом. Нежить не способна любить и прощать. Всё, что существует для нежити ‒ это её цель и её долг. И до тех пор, пока нежить не добьётся своего, она не остановится и не успокоится. Такова была сама Сильвана. И она точно знала, что таков же и Артас Менетил.

Этот человек поставил себе целью уничтожение жизни в Азероте. Нежити не грозит смерть от старости, так что времени у него сколько угодно. Он обладает феноменальным упорством и терпением. Он ‒ великолепный воин и талантливый полевой командир. Он убивает с полнейшим хладнокровием и наслаждается чужими мучениями. Он абсолютно беспринципен. Он умеет вести за собой. Он знает, как найти слабину в чужой душе и воспользоваться ей в своих интересах. Даже лишенный Ледяного Трона, он остался рыцарем смерти. И живые с Фордрингом во главе вообразили, что Артас более не опасен??? Да пройдёт несколько лет, и они снова получат его на свою голову ‒ причём на этот раз он станет куда опаснее, потому что учтёт свои ошибки и не будет их повторять.

Если, разумеется, не найдётся кто-то, кто исправит эту вопиющую глупость. На живых рассчитывать не приходилось. А поскольку среди монархов Азерота нежитью были ровно двое (не считая, конечно, нового Короля-Лича, который пока был полностью тёмной лошадкой, и никто не знал, чего от него ожидать), и Дарион Могрейн был слишком благороден для подобных дел, то у Сильваны не было выбора. Там, где спасовали рыцари и жрецы, не отступится тёмная охотница.

Сильвана видела, что во время венчания Артасу было плохо, и понимала, почему. Ей это было вполне на руку ‒ настолько, что она даже решила не убивать магичку Праудмур. Не из милосердия, а просто чтобы не тратить время на второй прицел. Как следует прицелиться в Артаса куда важнее. Королева-Баньши рассчитывала, что парочка сейчас отправится к полётной станции, и уже прикидывала, какую позицию выбрать, чтобы сбить Артаса по пути. Но свихнувшаяся волшебница поставила портал прямо на арене! Охотнице оставалось только скрипеть зубами от ярости: под рукой не оказалось ни одного мага-Отрёкшегося, который мог бы после закрытия портала определить по остаточной энергетической конфигурации, куда этот портал открывался. Сильвана была абсолютно уверена, что Артас убьёт Джайну, как только окажется в силах, и спрячется так, что, вероятно, придётся потратить годы, чтобы выйти на его след.

Тем не менее буквально на следующий день Праудмур объявилась в Тераморе. У Сильваны были там свои соглядатаи ‒ какой же крупный порт без пары-другой гоблинских лавочек? Королева-Баньши держала платных агентов почти во всех крупных городах Азерота ‒ например, в Штормград внедрить свою агентуру ей так и не удалось, проклятое ШРУ мгновенно вычисляло и ликвидировало любого резидента. Но Терамор был тем ещё перевалочным пунктом, и в портовых трущобах мог затеряться кто угодно. Так что Сильвана получала самую свежую информацию о перемещениях Джайны по городу и о том, чем она там занимается. Эта информация заставила Королеву-Баньши очень сильно заподозрить, что Праудмур прячет своего недобитого супруга в собственных покоях, но магическая башня, разумеется, для простых агентов была недоступна, а перевербовывать кого-то из личной охраны Праудмур было бы слишком долго, дорого и опасно.

Но, справившись с первым приступом досады, Сильвана сказала себе, что всё впереди. Из Нордскола на кораблях вернутся войска, и весь Азерот узнает, что сделала Джайна Праудмур и за кем она замужем. Наверняка волшебница понимает, что долго прятать Артаса у себя слишком опасно. Так или иначе, ей понадобится его куда-то переправить. А поскольку Артас изгнан из всех цивилизованных владений, Джайне придётся отправить его куда-то в глушь. Туда, где шорох листвы заглушает мягкие умелые шаги, а на темных извилистых тропах под густыми кронами так легко спрятаться той, что выросла в лесах. Там стрела Сильваны его и найдёт.

Может быть, нам случайно приснилось
Нашей юности давней мгновенье,
И пускай всё вокруг изменилось,
Ты прости меня, ты прости меня,
Ведь любовь ‒ это только прощенье.
А.Колкер, А.Яковлев «Прости меня»

‒ Ну, вот и всё, ‒ улыбнулась Джайна.

Пещера в сераданских горах имела жилой, уютный вид. Магическое силовое поле блокировало её вход, отгораживая пещеру от внешнего мира; изнутри оно выглядело как серая бесформенная завеса, снаружи же его вообще нельзя было увидеть ‒ пещера открывалась в небольшое ущелье, скрытое от посторонних глаз с помощью мощной иллюзии. Таким образом, как бы ни сходила с ума погода, пещера была надёжно защищена от ветра, холода и сырости. В самой пещере всегда царила сухая прохлада, но с помощью жаровен, расставленных вдоль стен, легко можно было нагреть воздух до приятной температуры. Приятной для неё, напомнила себе Джайна ‒ Артасу‑то всё равно.

Сам Артас убирал инструменты: он только что закончил закреплять занавеску-гобелен, закрывавшую вход. Не то чтобы он стремился к особому уюту, но вид серой, мягкой на вид поверхности с волнообразной текстурой не слишком радовал даже его. Всё-таки выглядела она слишком странно и совершенно не сочеталась с обстановкой ‒ стол, кресла, два сундука, стойка с мечом, полка для книг... Кровать Джайна тащить сюда не стала, решив, что прекрасно можно обойтись двумя плотными волосяными тюфяками. Каковые она и застелила, ничтоже сумняшеся положив рядом у стены. Если Артасу хочется обниматься во сне, грех лишать его такой возможности.

‒ Вот смотри, ‒ волшебница протянула Артасу небольшой диск лазурного цвета. ‒ Это маячок. У меня есть точно такой же, они настроены друг на друга. Видишь, маячок сейчас лазурный ‒ это значит, что я в Серадане. Если меня в Серадане нет, он будет серым. Если ты будешь держать маячок при себе, то в пределах Серадана я всегда смогу тебя найти.

‒ А я тебя?

‒ Нет, ‒ покачала головой волшебница. ‒ Сами маячки совершенно одинаковые, но чтобы найти с помощью них кого-то, нужно владеть специальным заклинанием. Но это не так уж важно. Открывать портал я скорее всего буду сюда, так что здесь ты меня и найдешь.

‒ Хорошо, ‒ задумчиво отозвался принц. Он как-то напряженно посмотрел на Джайну, но промолчал.

‒ Сварю кофе, ‒ решительно сказала волшебница.

Вскоре они сидели у выхода из пещеры, снаружи, на небольшом уступе, с которого открывалось ущелье, дорога вниз и зелёные верхушки деревьев в отдалении, и пили кофе. Джайна не раз думала, что бы ещё можно было предложить Артасу из еды, что могло бы показаться ему вкусным. Но пока что кофе оставался у него вне конкуренции.

‒ Мне придётся довольно много времени проводить в Тераморе, ‒ говорила Джайна, держа в руках чашку и дуя на дымящуюся поверхность напитка. ‒ Сейчас там у меня будет куча дел. Вернётся флот, вернутся солдаты, придётся заниматься ремонтом, госпиталями и всем таким. А ты пока либо отдыхай, либо гуляй по окрестностям. Здесь почти не бывает двуногих, так что крупной живности ‒ раздолье. ‒ На этот раз она напряженно посмотрела на Артаса. ‒ Я вернусь сюда... если ты не против.

‒ Как хочешь, ‒ равнодушно ответил он, отпивая кофе. Кажется, кипяток был ему нипочем.

Джайну его ответ вполне устроил. Главное ‒ это не было категорическое «нет».

* * *

‒ Госпожа! Госпожа!!!

Страдалица налетела на Джайну, как ядро из дворфийской пушки. Глаза у неё были вытаращенные, совершенно ошалелые.

‒ Госпожа, там про вас такое говорят!

Началось, подумала Джайна. Накануне в порт вернулись первые корабли, в ближайшее время ожидалось возвращение остального флота. На верфях закипела работа, а в городе радостно встречали героев Нордскола. И хотя Страдалица редко покидала башню без прямого приказа Джайны, всё же увольнительные бывали и у неё, а пообщаться с вернувшимися солдатами ей явно было интересно.

‒ Они... да как они смеют! ‒ эльфийка была вне себя от бешенства. ‒ Они утверждают, что вы... да я повторить такое не могу! Прикажите им завязать узлом свои грязные языки!

‒ Успокойся, Страдалица, ‒ вздохнула Джайна.

‒ Да, но... но... ‒ телохранительница явно пыталась вернуть себе подобающее её профессии хладнокровие, но получалось плохо. ‒ По всему городу говорят... простите меня, госпожа, за то, что я повторяю такие вещи... что в Нордсколе вы вышли замуж за бывшего Короля-Лича, чтобы спасти его от казни! Во имя Элуны, где они подцепили такую ужасную ложь?

‒ Это правда, Страдалица, ‒ ответила Джайна немного устало.

У эльфийки был вид выброшенной на берег рыбы. Несколько раз она безуспешно хватала ртом воздух, пытаясь что-то сказать, но у неё не получалось.

‒ Но... но... как вы могли??? ‒ выпалила она наконец.

‒ Страдалица, ‒ спросила Джайна, ‒ ты вообще знаешь, кто я такая?

‒ Ну... ‒ озадаченно ответила телохранительница. ‒ Вы ‒ леди Джайна Праудмур, дочь адмирала Дэлина Праудмура, правителя Кул-Тираса. Вы архимаг, но не состоите в Кирин-Торе, потому что конклав вне политики, а вы ‒ правительница Терамора. Вы ‒ героиня Третьей Войны, которая помогла победить Архимонда и спасти Нордрассил. ‒ Эльфийка искренне не понимала, как всё это связано с жуткой сплетней, которую на все лады повторяли во всех лавках, тавернах и мастерских Терамора.

‒ Совершенно верно. А ещё я ‒ несостоявшаяся королева Лордерона и невеста наследного принца Артаса Менетила. Так почему тебя удивляет то, что я вышла за него замуж?

Эльфийка смотрела на свою госпожу с искренним ужасом. Потом она немного отдышалась и спросила:

‒ Он... он... там, да? В ваших покоях?

‒ Нет, ‒ покачала головой Джайна. ‒ Его там нет.

‒ Но ведь был, да? Был! Все эти дни, когда я... когда вы... вы прятали его там!

‒ Страдалица, ‒ вздохнула волшебница. Ей очень хотелось рявкнуть «Ты не Эгвинн!», но она удержалась. ‒ Я очень благодарна тебе за твою службу. Но со своими личными делами я буду разбираться сама.

Когда Джайна хотела, она умела говорить очень отрезвляющим тоном. Страдалица несколько раз моргнула и вроде бы опомнилась, попросила прощения и ретировалась.

Тервош повел себя спокойнее, хотя, похоже, новость задела его глубже, чем он соглашался показать. Подойдя к Джайне, он негромко сказал:

‒ Что ж... поздравляю.

‒ Спасибо, ‒ улыбнулась женщина. Глаза Тервоша смотрели на неё беспомощно-напряженно:

‒ Почему ты не сказала мне раньше? Я помог бы тебе.

‒ Так было нужно, ‒ к счастью, Тервош вроде бы не страдал больным самолюбием и мог принять такой ответ.

‒ Что теперь изменится? ‒ спросил волшебник-одиночка. ‒ Для города, для нас?

‒ Ничего. Я по-прежнему правительница Терамора. А моя личная жизнь, как и прежде, касается только меня.

Тервош кивнул. Джайна подумала, что разговор окончен, но маг не уходил. Через несколько секунд он сказал:

‒ Я надеялся, что ты как-то... перерастёшь эту любовь. Оставишь её в прошлом. Создашь для себя новое будущее. Мне всё равно, с кем, ‒ быстро добавил он. ‒ Я верил, что это будет достойный тебя человек. А ты...

‒ Погубила свою жизнь, связав её со всеми проклятой нежитью? Что-то подобное я слышала от Вариана. Тервош, извини, но мне так больше нравится.

* * *

Взошла луна. Артас сидел на уступе у входа в пещеру и задумчиво смотрел на тёмно-зелёные кроны сераданского леса. Снаружи, благодаря защитной иллюзии, увидеть его было невозможно, а сам он прекрасно видел всё ‒ и деревья, и тропинки, и бродящих по ним кабанов и медведей. Как и сказала Джайна, крупной живности тут было раздолье, так что голод Артасу не грозил. Конечно, животные не умеют пугаться так, как разумные существа, поэтому удовольствие от их убийства куда меньше... но что делать. По крайней мере, пока придётся обходиться так.

Итак, что у него есть? Он благополучно избежал упокоения, здоров (по понятиям нежити) и свободен. У него есть оружие ‒ меч и кинжал. Доспехов нет, и это непривычно, но с его боевым опытом ему и без доспехов неплохо. Не помешал бы конь, но ни одна живая лошадь его к себе не подпустит, а приличную нежить просто негде взять.

Осталось решить, что делать дальше.

Как ни странно, подобный вопрос он задавал себе впервые. У наследного принца задач всегда хватало, у полководца нежити ‒ тоже, а Король-Лич упорно добивался уничтожения жизни в Азероте. И вот теперь он ни то, ни другое и ни третье, а вообще никто ‒ изгнанник безо всякого статуса, подчинённых и средств. Артас скрипнул зубами. Неприятно было ощущать себя подобным. Правда, его супруга ‒ правительница, но ему от этого ни жарко и ни холодно. И не только потому, что её положение никак не влияло на его собственный статус. Ещё и потому, что Артас понимал: и для него, и для Джайны венчание было просто способом избавить его от казни. Больше никакого значения оно не имело.

Бывший Король-Лич привычным, почти невольным движением поднес руку к груди. Вернётся ли Джайна? Она обещала, но Артас уже давно не верил обещаниям, джайниным особенно. И всё же спать с ней в обнимку было приятно. Хотелось повторить. Тем более, что и она вроде бы не против. Он улыбнулся, потом одёрнул себя. Придёт Джайна или не придёт, его волновать не должно. Нужно было подумать о себе. Итак, здоровье, свобода и оружие. Казалось бы, по сравнению с могуществом Короля-Лича ‒ ничто, даже не капля в море. Но по сравнению с бессилием закованного арестанта в клетке ‒ огромное богатство и огромные возможности. Нужно решить, чего он хочет, поставить цель и начать её добиваться. Да, придётся делать это медленно, с оглядкой, но что-что, а время у него точно есть.

Так чего он хочет? Артас зажмурился. В голову полезли всякие неуместные мысли, но он призвал их к порядку. Хотел он того же, чего и раньше ‒ мести. Кому и за что? Да мало ли! Вариану, например ‒ за то, что опустил на голосовании белый шар. Той жрице из Авангарда ‒ за то, что отказалась пустить его в часовню: чистоплюйка испугалась, что он осквернит священное место своим присутствием, ну так он ей покажет, как он на самом деле умеет осквернять священные места. Фордрингу ‒ за свое поражение. Могрейну ‒ за измену. Сильване... хм... за то, что Сильвана. Фордрагону, новому Королю-Личу ‒ за то, что не сдался. Рыцарям из Авангарда и Чёрного Клинка ‒ за осуждающе-презрительные взгляды у клетки. Всему тому сброду, что изгалялся над ним на Ристалище ‒ за то, что видели его побеждённым и закованным, и за их радость по этому поводу. Муради... нет, вот Мурадину не за что. Джайне есть за что, но не хочется. Плевать, и кроме них есть кому мстить ‒ надолго хватит.

Ну, а как? Они ведь могущественны, и их много, а Артас один против них всех со своим клинком из тераморской кузницы. На чудесный артефакт и помощь могущественного существа рассчитывать больше не приходилось. Падший принц усмехнулся. Всё-таки он кое-чему научился за эти годы. Он видел множество душ и точно знал, что большинство живущих отнюдь не руководствуется в жизни высокими идеями, даже если они провозглашают эти идеи на словах. На практике всё гораздо проще. У многих есть цели и мечты, которые лишают покоя, но кажутся недостижимыми. Но если предложить им их мечту, они пойдут за кем угодно. Причем, как правило, мечты-то эти на самом деле ограничены и смешны: немного денег, желанная женщина в постель, смерть соседа-соперника. Для того, кто умеет обращаться с мечом и не обременен дурацкими понятиями вроде совести или страха перед законом, исполнить подобные желания не составит труда. С помощью ошметков телепатии он найдёт таких людей и предложит им то, о чем они мечтают. И тогда они будут его с потрохами: соучастие в преступлении привяжет их к нему надежнее любых клятв. Он будет меньше полагаться на верность, и больше ‒ на страх и на хитрость. И тогда посмотрим, не рано ли его списали со счетов.

Ну, а пока стоит прогуляться и осмотреть окрестности.

* * *

Трудно сказать, чего ожидали тераморцы, узнав о замужестве своей правительницы. Предполагали-то много чего. Кто-то утверждал, что Джайна уже и сама нежить, а если нет, то вот-вот станет. Кто-то думал, что леди Праудмур станет править чисто номинально, а за спиной у неё будет стоять этот... этот. Кто-то ожидал толп нежити на улицах города. Но пока что единственным признаком перемен была городская стража, ненавязчиво дежурившая во всех городских тавернах, на площадях и в прочих местах, где паника могла перейти в беспорядки. Особо увлекшихся крикунов аккуратно успокаивали. Одну истеричку, вопившую на площади «нас всех превратят в нежить!!!», даже арестовали за оскорбление величества (впрочем, быстро выпустили ‒ притихшую и очень вменяемую). Но ровно ничего ужасного не происходило, городская жизнь входила в обычное мирное русло, а леди Праудмур продолжала выполнять свои обязанности правительницы и появлялась везде, где требовалось её присутствие. Не получая пищи, любые сплетни быстро гаснут ‒ угасли они и в Тераморе. В конце концов, у правительницы даже обручального кольца на руке не появилось. А чем и с кем там она занимается, когда её никто не видит, можно воображать сколько угодно, но толку от этого не больше, чем от сказок старой бабки.

К тому же, как известно, сплетни распространяют те, кому нечего делать ‒ а леди Праудмур позаботилась о том, чтобы таких людей осталось как можно меньше. Корабли нужно было кренговать и ремонтировать. Вернувшимся воинам требовалась пища, одежда и многое другое, так что спрос на товары повседневного спроса резко вырос. Дождём посыпались заказы на ремонт и изготовление снаряжения, и городским ремесленникам, во время войны зачастую не знавшим, к чему приложить руки, внезапно стало не до лени. Городская кузница так и вовсе перешла на круглосуточную работу. Не простаивал и госпиталь доктора ван Склиффа, объявившего набор фельдшеров, санитаров и прачек. Кроме того, Джайна приказала перестроить один из районов города, во время колонизации застроенный времянками и землянками да так и оставшийся в качестве городских трущоб. Жителям трущоб был предоставлен выбор ‒ либо работать на стройке и впоследствии поселиться в новых домах, либо отправляться из Терамора восвояси. Словом, городским жителям было о чем подумать и кроме личной жизни леди Праудмур.

Что касается самой Джайны, то даже Страдалице и Тервошу казалось, что в её жизни ничего не изменилось. Она всё так же обедала с ними, так же вела магические исследования, так же занималась внутренней и внешней политикой, как и раньше. Конечно, временами она исчезала неизвестно куда, но она так делала всегда. И в свои личные покои она и раньше не допускала никого, кроме старухи Эгвинн. Так что в конце концов телохранительница и компаньон даже заподозрили, что вся эта история с замужеством Джайны была каким-то спектаклем, действом на публику, направленным на какие-то непонятные им цели. А на самом деле ничего и не было. Не могло же такого быть, чтобы леди Праудмур, настоящая добрая фея, действительно связала свою жизнь с чудовищем из чудовищ!

* * *

Великое Древо Серадана Артасу не понравилось. Чистая сила Жизни наполняла древо и его окрестности, неприятно напоминая бывшему королю нежити Шолазар. Ох, какой занозой в боку у Артаса во времена его правления была эта природная аномалия! И он, несмотря на всё могущество Ледяного Трона, ничего не мог с ней сделать. Казалось бы, столько жизни рядом с Цитаделью Ледяной Короны ‒ просто накрытый стол для нежити, но откусить от этого пирога оказалось не так-то просто. В низине жила сила самой Эонар, и даже Король-Лич не сумел совладать с наследием титаниды. Пока, успокаивал он себя. Пока не сумел. Пройдет время, и Шолазар останется крохотным очагом Жизни в мире, где правит Смерть. И тогда этот очаг угаснет, потому что даже сила Эонар не сможет поддерживать себя сама, оставшись в одиночестве. Артас вспоминал всё это, стоя недалеко от сераданского древа, и думал, что культу Жизни тоже надо будет отомстить. Начать с друидов какого-нибудь небольшого круга, а там посмотрим. Главное ‒ не забывать, насколько теперь слаб. Сила вырастет со временем, но пока у него в руках лишь тень прежнего могущества. Нужно быть осторожным. Нужно постоянно соразмерять свои возможности и не замахиваться на что-то, с чем пока справиться не удастся.

Зато недалеко от Древа нашлись те самые развалины, о которых упоминала Джайна. Интересно, откуда они тут взялись? Некогда, изучая в Даларане материалы по истории, Артас узнал, что остатки древней эльфийской цивилизации сохранились в основном в Калимдоре, а в Восточных Королевствах таких руин ‒ раз-два и обчёлся. Не то чтобы его тогда это волновало, но запомнилось, как и многое другое, не менее ненужное. Впрочем, это тогда он думал, что ненужное. Теперь подобные сведения могли и пригодиться. Потому что развалины наполняла сила, хорошо знакомая Артасу и приятная для него. Здесь бродили духи ‒ слабые, бессильные и незаметные для живых, но всё же нежить, и к тому же нежить высокоразумная. Если взять их под свой контроль, предоставить им могущество ‒ в определенной мере, конечно ‒ можно будет добиться очень неплохих результатов. Артас не привык откладывать дела на потом. Он прислушался и совсем близко от себя отыскал сущность ‒ так, крохотный клубок энергии, но сейчас некромантических сил у Артаса оставалось всего ничего, так что, может, подобное жалкое существо ему как раз подойдёт.

Он попробовал обратиться к сущности, но та только недовольно дернулась. Артас удвоил усилия, изучая призрака со всех сторон. Что-то знакомое...

‒ Кто ты?

‒ Убирайся отсюда, смертный... ‒ пробормотал призрак. В еле слышном голосе билась и клокотала бессильная, но такая великолепная ненависть. Ого, это, похоже, настоящая находка. Когда там был раскол Калимдора ‒ десять тысяч лет назад? Если с тех пор это создание копило ненависть к живым, то о лучшем начале Артас не мог и мечтать.

‒ Какой же я смертный? Я тоже нежить, как и ты, ‒ пожал он плечами, удерживая призрака на месте своей волей. ‒ Так кто ты?

‒ Я ‒ Высокорождённая Эллерейн, приближённая госпожи Ли'рат! ‒ еле слышно прошипела сущность. В прозрачном клубке проступили, невидимые ни для кого, кроме него, растрёпанные волосы, длинные уши, острые оскаленные зубы... ‒ Жалкий низкорождённый, как смеешь ты обращаться ко мне?

Артас расхохотался. Да это же баньши! Ослабевшая, почти истаявшая, способная только на бессильное шипение ‒ но самая настоящая баньши. Спасибо Сильване: благодаря тёмной охотнице Артас знал, как обращаться с такими. Правда, чтобы по-настоящему взять её под контроль, понадобится нечто большее, чем моральное давление. Ничего, всё необходимое у него есть.

‒ Начнём с того, что я не низкорождённый, ‒ сказал он, откинув капюшон. ‒ Я Артас Менетил, законный король этих земель. ‒ На самом деле Внутренние Земли никогда не принадлежали Лордерону, но насчёт Серадана можно было бы и поспорить. Есть такое понятие «округлить границы», а Серадан заметно вдавался в лордеронские территории.

‒ Ложшшь! ‒ зашипела баньши. ‒ Это нашшшша земля! Нашшшша!

‒ С тех пор, как она перестала быть вашей, прошло много тысяч лет, ‒ вздохнул Артас. ‒ Но... старые времена можно вернуть.

‒ Кхакххх? ‒ просипела Эллерейн. ‒ В этих зсссемлях правят жшшшшивые!

‒ В этих землях буду править я! ‒ отрезал Артас. ‒ И вы ‒ если вы согласитесь встать под моё знамя.

‒ Никхххогда! ‒ баньши пузырилась и клокотала гневом. ‒ Никхххогда Высокорождённые не подчшшшинятся никому из низшшшших рассс!

Артас вздохнул.

‒ Придётся объяснить тебе кое-что на пальцах.

Он достал кинжал и вскрыл себе вену. В его жилах ещё оставалось немного холодной крови. Возможно, горячая дымящаяся кровь из горла разумной жертвы подошла бы лучше, но... каждая капля крови бывшего Короля-Лича была насыщена таким количеством некроэнергии, что замена вышла совсем неплохая. Он начертил собственной кровью на кинжале несколько рун. Магические рисунки, обретая силу, заставляли кровь сгуститься и застыть ‒ они сохраняли себя сами, хотя Артас знал, что действие таких рун скоро исчерпается, и они исчезнут. Тем не менее принц держал в руках самый настоящий рунический клинок. И хотя до Ледяной Скорби этому кинжалу было как до неба, кое-что можно было сделать и с его помощью.

Артас коснулся Эллерейн остриём кинжала. Баньши снова недовольно дернулась ‒ и тут же замерла с широко распахнутыми глазами.

‒ Ссссила... ‒ прошипела она. ‒ Аххх... сссила...

‒ Именно, ‒ кивнул принц, передавший призраку через клинок немного собственных сил. ‒ Нравится?

‒ Да... ‒ призрачная эльфийка потянулась, с наслаждением распрямилась и развернула плечи. ‒ Ссссила... хххорошо... ещщщё, низкорождённый...

‒ Да ты нахалка, ‒ усмехнулся Артас, забирая отданную силу обратно. Эллерейн застонала и свернулась в клубок. ‒ Поняла? Захочу ‒ полностью выпью из тебя всё, что в тебе осталось. Так кто тут низкорождённый?

‒ Никкхххто, ‒ буркнула баньши, злобно посверкивая глазами. ‒ Что ты хххочешь от меня, король Артассс Менетил?

‒ Вот так-то лучше, ‒ кивнул Артас. ‒ Слушай. Мои враги, живые, договорились с нежитью‑изменниками. Они свергли меня с трона, но я намерен вернуть себе то, что принадлежит мне по праву. Я обладаю огромными знаниями в том, что касается мёртвых ‒ в этом ты могла только что убедиться. Я предлагаю тебе и тем, кто захочет к тебе присоединиться, встать под моё знамя. Я дам вам силу, и вы станете первыми среди моих подданных.

‒ О да! ‒ зашипела Эллерейн. ‒ Сссила... убивать! Убивать жжжшшшшивых!

«Какая великолепная ненависть,» ‒ подумал Артас. ‒ «Сильвана ‒ просто жалкая дилетантка по сравнению с этой Эллерейн. А ведь их таких тут целый город. Спасибо, Джайна, ты сама не знаешь, какой роскошный подарок мне сделала, устроив меня в этой долине.»

‒ Именно так, ‒ кивнул он в ответ. ‒ Убивать живых, с каждым убийством становиться сильнее и убивать ещё и ещё. Ты хочешь этого, Эллерейн?

‒ Хххоочшшшу! ‒ завертелся призрак. ‒ Мы вссссе ххххотим!

‒ Прекрасно. Но помни, что всему есть своя цена. И плата за измену будет для тебя чудовищной, ибо я знаю, как причинить любой душе такие муки, что она проклянет свою неспособность перестать существовать. Опять же, кое-что из этого ты сейчас почувствовала.

‒ Да... ‒ подтвердила Эллерейн, сжавшись.

‒ Чудесно. Я уйду, но я ещё вернусь. Надеюсь, что найду тебя где-нибудь поблизости. ‒ Артас отпустил баньши, накинул капюшон, развернулся и пошёл прочь от развалин, желая скрыть от призрака свою радость. Всё у него получается! И как всё просто!

* * *

Эльфийские развалины находились в дальнем конце долины, так что до пещеры Артас добрался только перед самым рассветом. По пути он успел немного успокоиться и обдумать происшедшее. Итак, он по-прежнему способен к некромантии. Правда, пока к весьма слабой, но всё, что ему нужно ‒ побольше энергии и надёжный рунический клинок. Средний по силе клинок можно было бы сделать даже из этого тераморского меча, нужна только рунная кузня. Временно можно обходиться кинжалом с начертанными кровью рунами ‒ правда, крови у него мало, но наверняка удастся что-то придумать. С энергией сложнее: Артас привык к неограниченной силе Ледяного Трона, а теперь каждый глоток приходилось экономить. Надо будет найти надежный источник жизненной силы. Например, что-то вроде того тераморского драконятника, только поближе. И придумать способ эту силу запасать ‒ не в собственном теле, а в каком-то внешнем хранилище. Кель'тузад соорудил бы такое на раз-два, но Кель'тузада больше нет.

Артас потянулся, довольный. Перспективы вырисовывались неплохие. Правда, он уже предвидел, что его ожидают определенные сложности. Наилучшим источником жизненной силы были разумные или хотя бы полуразумные существа, способные по-настоящему бояться смерти. В Серадане таких не было. Нужно будет провести разведку за пределами долины и выяснить, что там творится и не найдётся ли там кого-нибудь полезного. Не самому, разумеется. Вот тут-то его слабенькая некромантия ему и пригодится.

Обо всём этом Артас размышлял, подходя к убежищу. Он помнил, что когда в Серадане день, в Тераморе ночь, и наоборот: Джайна поставила портал в своих тераморских покоях солнечным утром, а оказавшись здесь, он выглянул из пещеры и обнаружил, что кругом темно. Значит, если сейчас здесь рассвет, в Тераморе должен быть вечер. Вернётся ли Джайна? Да даже если не вернется... но лучше, если вернётся. Она же, в конце концов, обещала! Сколько можно лгать?

Он скинул плащ и сапоги и вытянулся на тюфяке. После прогулки у драконидов сил у него накопилось столько, что он мог бы как минимум неделю провести без отдыха и сна. Но всё же приятно было лечь, расслабиться и, закрыв глаза, предаться мечтам о будущем могуществе. Он представлял себе, как новый клинок пробьёт Вариану грудь, как будет стекать по лезвию красная горячая кровь, как отразится предсмертное отчаяние в тускнеющих глазах. Или, может, снести ему голову, чтобы сам прочувствовал, к чему приговаривал своим белым шаром, чистоплюй? Нет, не прочувствует, слишком быстро. Голову можно будет отрубить и потом. И поднять отдельно. Будет вроде говорящего попугая в клетке. Усмехнувшись этой идее, Артас продолжил мечтать дальше. Как Пейлтресс станет первой жертвой во славу смерти на алтаре собственной часовни. Как ‒ Зелиек подал отличную идею ‒ Могрейн после очередной смерти восстанет, сохранив память и разум, и будет выполнять самые кровавые задания, понимая, что делает, но не в силах воспротивиться. Как неупокоенные друиды ‒ бывшие друиды, ха! ‒ будут разрушать свои священные рощи...

Из этих мечтаний Артаса вырвало ощущение, что в пещере что-то происходит. Он открыл глаза и увидел, как посреди пещеры открылся портал, и оттуда вышла Джайна ‒ очень усталая и весьма недовольная. Всё-таки вернулась, не солгала!

‒ Привет, Артас, ‒ Джайна ликвидировала портал.

‒ Доброе утро, ‒ он поднялся ей навстречу, с некоторым удивлением почувствовав, что рад её видеть. ‒ Почему у тебя такой бледный вид? В Тераморе бунт по случаю твоего замужества?

‒ Нет, ‒ рассмеялась волшебница, ‒ до таких последствий пока не дошло. Просто идиоты‑подданные ‒ проклятье любого правителя. Хочешь кофе?

‒ Хочу. Но ты сильно устала, может, тебе лучше лечь? А кофе сварим, когда ты отдохнешь.

‒ Я тоже хочу кофе. И немного нагреть тут воздух. Магия ‒ это хорошо, но я просто хочу погреться.

Артас принялся разжигать жаровни.

‒ Если бы я знал, когда ты придёшь, я натопил бы тут заранее.

‒ Если бы я сама это знала... ‒ вздохнула женщина. ‒ Как только освободилась, поспешила к тебе. К хорошему быстро привыкаешь.

‒ Хорошее ‒ это моё присутствие? ‒ несколько недоверчиво уточнил Артас.

‒ Ну да, ‒ кивнула Джайна, размалывая кофейные зерна. ‒ Я успела по тебе страшно соскучиться.

‒ И я... ‒ он прикусил язык. ‒ Очень хотелось кофе, а одному его пить скучно.

Джайна тихо рассмеялась, ставя турку на жаровню.

‒ Сейчас всё будет. Может быть, тебе ещё что-нибудь принести? Что бы тебе могло понравиться?

‒ Врайкульская настойка. Но тебе неоткуда её взять.

‒ Врайкульскую да, но если ты хочешь вина на травах, то приличный вермут я тебе раздобуду. И на закуску что-нибудь ‒ солёные орешки, груши, а то без закуски, боюсь, от вермута опьянеет даже нежить. А хочешь копчёной рыбы? У нас в Тераморе её отлично коптят. ‒ Джайна понимала, что для притупленного восприятия нежити важен сильный вкус, а тераморский копчёный палтус действительно был выше всяких похвал.

‒ Можно и рыбы. Мне всё равно. ‒ Артас закончил разжигать жаровни и сел к столу. Джайне ужасно хотелось потрогать кончики его волос, но момент был неподходящий.

‒ Отлично, принесу тебе самое лучшее, что есть. Ага, а вот и кофе готов.

Они молча выпили кофе и вытянулись на постели. Артас тут же сгрёб Джайну в объятия.

‒ Не холодно?

‒ Нет, ‒ глаза у волшебницы явно слипались.

‒ Тогда спи, ‒ решительно сказал Артас. Джайна опустила голову ему на плечо и закрыла глаза.

Артас ещё долго лежал, слушая её дыхание и греясь её теплом, и думал, а не идиот ли он. Мечты о мести, перерезанных глотках и осквёрненных алтарях как-то плохо совмещались с тихим дыханием доверчивой женщины, спавшей у него в руках.

* * *

Джайна проснулась оттого, что продрогла. Сонно прошептала согревающее заклинание и открыла глаза. Все жаровни, видимо, давно погасли, и в пещере стояла прохладная темнота. Волшебница призадумалась, вставать или спать дальше, и с удивлением поняла, что просто отлично выспалась. Артас лежал рядом и не шевелился, Джайна чувствовала его холодное тело, его руки, обнимавшие ее. Всё-таки он по-своему привязан к ней, хотя никто не мог бы сказать, где начинается эта привязанность и как далеко она простирается. Женщина улыбнулась. Мысль о его неравнодушии была ей приятна. Вставать совершенно не хотелось, но который час?

Осторожно выскользнув из рук Артаса, Джайна села и, прошептав заклинание, зажгла на пальцах крохотный волшебный огонёк. Сразу же прикрыла его второй рукой, чтобы свет не ударил в глаза принца. Огонёк рассеял темноту вокруг неё, превратив в приятный полумрак. Женщина посмотрела на Артаса. Спящий красавец, впору новую сказку писать ‒ о мёртвом принце и глупой волшебнице. Джайна улыбнулась, коснувшись его волос. Век бы не отнимала руки... Но надо выяснить, который час. Джайна встала и, осторожно ступая, чтобы не разбудить Артаса, подошла к выходу и выглянула наружу. Свет великий, уже стемнело! Значит, в Тераморе утро. Пора собираться. Хотя и ужасно не хочется.

Она разожгла жаровню в дальнем углу пещеры и всё-таки звякнула чем-то при этом. Артас открыл глаза и сел.

‒ Джайна? Ты уходишь?

‒ Да, пора. ‒ Она вернулась к нему, зажгла свечу и села рядом, накрыв его ладонь своей. Посмотрела в глаза. Всё тот же холодный взгляд. ‒ Надо возвращаться в Терамор. С этим возвращением войск и новой стройкой масса дел.

‒ Ты решила что-то построить? ‒ Вряд ли его интересовала стройка, скорее он пытался быть вежливым.

‒ Да, я затеяла перестройку трущобного квартала, чтобы занять мозги горожан чем-то, кроме нашего с тобой брака. А то они уже просто изошли фантазиями на тему того, как именно ты будешь захватывать Терамор, и какая из кого получится нежить. Некоторые измышления стоило бы записать, но вообще это нездраво, так что пусть лучше займутся делом.

‒ Да уж, ‒ криво ухмыльнулся Артас. ‒ Методы правителей везде одни и те же: не надо давать подданным слишком много думать. Это подрывает власть.

‒ По крайней мере, на некоторые темы ‒ точно не стоит. Сварить кофе?

‒ Да.

Джайна вернулась к разгоревшейся жаровне и принялась молоть кофе в кофемолке. Ей не очень хотелось кофе, просто нужен был предлог, чтобы ещё немного побыть с Артасом. Они выпили кофе, и Джайна решительно поднялась.

‒ Надо идти, ‒ вздохнула она. Артас кивнул, глядя куда-то в сторону. Она взяла его за руку. ‒ Я вернусь утром.

‒ Как хочешь, ‒ равнодушно ответил он, не отнимая руки, но и не отвечая на пожатие.

‒ Когда я немного разберусь с нынешней ситуацией, я смогу бывать здесь подольше. Кстати, ты не голодный?

‒ Нет.

‒ Если нужно, я могла бы взять тебя на прогулку в драконятник или ещё куда-нибудь.

‒ Хм, ‒ ухмыльнулся он, ‒ это было бы неплохо. Здешнее зверьё ‒ зверьё и есть. Предпочитаю убивать кого-то, кто может хотя бы осознать, что с ним происходит.

Губы Джайны невольно сжались, но она справилась с собой.

‒ Через несколько дней, ладно?

‒ Договорились.

Она неохотно отняла руку и поставила портал.

* * *

Когда Джайна ушла, Артас вернулся в постель. Лёг на бок, подтянув колени к груди, и снова задумался.

Всё-таки в присутствии Джайны с ним определённо что-то происходит. Она отвлекает его от мыслей о мести. Но сейчас самая пора к ним вернуться. Итак, что он может? Точнее, что он сможет сделать в ближайшее время, если ему действительно удастся завербовать мёртвых эльфов из разрушенного города?

Фантазия стремительно развернула перед ним картину. Вот госпожа Ли'рат, о которой упоминала Эллерейн ‒ наверняка она маг, Артас помнил из древней истории, что все Высокорождённые в древней эльфийской империи были магами ‒ ставит портал в Штормград. Вот её баньши вселяются в стражу крепости и открывают двери ‒ боковой вход, чтобы не привлекать внимания раньше времени. Вот он идёт по коридорам, невидимый ни для кого ‒ наверняка Ли'рат или кто-то из её подчиненных смогут справиться с таким простым заклинанием. Вот он находит спальню Вариана. Сбрасывает невидимость ‒ он не намерен наносить удар неузнанным, пусть король Штормграда узнает, кто заставил его расплатиться и за что. Будит Вариана и, как только тот откроет глаза и узнает его, наносит удар кинжалом по горлу. Горячая кровь хлещет из перерезанной глотки, унося с собой жизнь вероломного друга. Какое наслаждение...

Какая гадость!!!

Артас даже перевернулся на живот, пытаясь справиться с тошнотой. Проклятье, и зачем только он пил это кофе? К счастью, ему удалось овладеть собой, и он сел, встряхивая белоснежной гривой. Если бы ему нужно было дышать, он бы задыхался. Как он вообще мог подумать о подобном? Он воин, рыцарь, полководец, а не убийца!

Потянуло на улицу. Артас выбрался на уступ ‒ как был, в домашнем, всё равно его там никто не увидит. Луна была почти полной, и мёртвый принц рассматривал лес внизу и горные хребты, окружавшие долину. На приволье стало несколько легче. Итак, откуда такие мысли? Да очень просто ‒ попытка достичь максимального результата минимальными средствами. Когда нет войск, почти нет магии и за каждый глоток силы надо сражаться, поневоле начинаешь думать о подобном. Вот только тайно пробраться во дворец и перерезать горло королю ‒ прерогатива ассасинов, а не рыцарей. Нет, ни за что. Он придёт в Штормград, но не так. Он соберёт армию. Он возьмёт ворота Штормграда штурмом. Он торжественным маршем пройдёт по улицам города. Он подойдёт к крепости и громовым голосом вызовет Вариана на поединок. И победит, потому что при равных условиях живой ‒ в бою не соперник мертвецу. Артас улыбнулся. Вот как это будет. Пускай придётся подождать и поработать подольше.

Артас потянулся и глубоко вдохнул ночной лесной воздух, медленно успокаиваясь. Хватит мечтать, надо переходить к делу.

Ему нужна была птица. Мёртвая, разумеется. Ночные птицы перекликивались в ветвях, но Артасу они не годились. Нужна была такая птица, которая никого не удивила бы ни в лесу, ни в поселении. Голубь или ворона. А эти птички просыпались с рассветом.

Всю ночь он сидел, неподвижно уставившись куда-то на луну, и вспоминал, вспоминал. Чем больше он будет помнить, тем больше у него будет сил и тем твёрже будет его рука. Предатели, лгуны, изменники… В ненависти к ним — его сила, его единственная теперь сила.

На рассвете, когда пробудились дневные птицы, Артас без труда поймал голубя, подтянув его к себе хваткой смерти. Птичка попала в руки к бывшему Королю-Личу хоть и оглушённой, но вполне живой, и кровь, выпущенная из перерезанного горлышка, отлично подошла для начертания нужных рун на кинжале. Не откладывая дело в долгий ящик, Артас анимировал птичку, взяв её под свой контроль. Теперь он мог практически постоянно видеть то же, что и голубь. Осторожно взяв пернатый комочек в ладони, Артас поднял птичку и выпустил её навстречу восходящему солнцу. Со стороны эта картина могла вызвать глубокое умиление. Если, конечно, не знать, что это за голубь и зачем он нужен своему хозяину…

Мёртвая птица улетела. Артас устало опустился на траву и закрыл лицо руками. Ещё совсем недавно одним взмахом Ледяной Скорби он мог поднять целую армию — было бы довольно мертвецов. Разведкой у него занимались горгульи, нерубы копали подземные туннели, ледяные змеи обрушивались на врагов с воздуха. А теперь счастье ещё, что он может поднять голубя!

Рядом прошуршали лёгкие шаги. Падший принц опустил руки и встал.

‒ Что с тобой? ‒ спросила Джайна. ‒ У тебя такой мрачный вид. Что-то не так?

‒ Дай вспомнить, ‒ криво усмехнулся Артас. ‒ Кажется, меня свергли с трона, швырнули в клетку, приговорили к смертной казни, изгнали и всё такое. Ерунда, в общем. Честное слово, у меня всё в порядке!

‒ Артас… ‒ волшебница невольно рассмеялась. ‒ Позволь тебе напомнить, что ты жи… тьфу, цел и свободен… ты голодный, да? ‒ Она ласково коснулась его волос. ‒ Тебе убить нужно?

‒ Не то чтобы совсем голодный, но мне это будет приятно, ‒ честно ответил рыцарь смерти. Пожалуй, убийство-другое и вправду поднимет ему настроение.

‒ Сейчас всё будет, ‒ улыбнулась Джайна, открывая портал в Пылевые Топи.

Очередная совместная прогулка по окрестностям логова Ониксии отлично подействовала на Артаса. Напитавшись жизненной силой, он развеселился и сказал себе, что все его неудачи — временные, и что всё у него ещё будет: и могущество, и власть, и месть.

Джайна тоже была довольна. Дракониды размножались совершенно бесконтрольно и вырастали, в отличие от настоящих драконов, быстро. Ониксия хоть как-то держала их в узде, но после её смерти они совершенно отбились от рук, моментально сожрали всё съедобное в округе и в поисках пропитания забредали в окрестности Терамора, не гнушаясь ни фермерской скотиной, ни её хозяевами. Так что с точки зрения Джайны сократить количество этой пакости было крайне благим делом. Вообще-то волшебница давно собиралась прислать сюда военный отряд и хорошенько всё зачистить, но не доходили руки, а теперь она передумала: Артасу эти дракониды явно были нужнее, а с контролем их численности он справлялся не хуже целого отряда.

Артас в ответ на её мысли усмехнулся своей фирменной кривой усмешкой:

‒ Практичная ты женщина, Джайна.

‒ Ты сердишься? ‒ улыбнулась волшебница.

‒ Нет, ‒ пожал плечами рыцарь смерти, ‒ я доволен, ты довольна — ничего не имею против… Так! Сюда кто-то идёт, и это не драконид. ‒ Он быстро натянул капюшон поглубже, скрывая лицо.

К счастью, это оказались всего лишь двое старых огров, которые пришли на развалины деревни, где когда-то жило их племя — то ли надеялись там что-то найти, то ли просто хотели почтить чью-то память. На рыцаря смерти и волшебницу они покосились, но мирно прошли мимо. Дескать, у вас тут свои дела, у нас свои, и делить нам нечего. Однако у вечно голодных драконидов оказались свои идеи насчёт этих огров: пусть старое, жёсткое и жилистое, но мясо! Поэтому, когда огры прошли за разрушенную деревенскую ограду, гнездившиеся там полуразумные рептилии ринулись на несчастных стариков целой толпой. Не то чтобы Артас собирался вмешиваться, он уже насытился, а до огров ему не было никакого дела. Но Джайна влепила самому крупному дракониду ледяной шар в затылок, практически парализовав его, и отправила в сторону деревни морозную волну, от которой огры всего лишь задрожали, а холоднокровные дракониды изрядно замедлились. Потом кинула быстрый взгляд на Артаса и продолжила раздавать ледяные шары. Рыцарь смерти запустил в ту же сторону ледяной ветер и рванулся вперёд.

Когда всё закончилось, относительно невредимые огры изумлённо посмотрели на гору замороженного рептильного мяса вокруг и настороженно — на двух людей. Джайна решила не мешать им, кивнула и поставила портал обратно в Серадан.

‒ И зачем тебе понадобилось спасать этих огров? ‒ спросил Артас, снимая плащ.

‒ Они, скорее всего, из Гнилотопи — это ордынская деревня к западу от Терамора, ‒ ответила Джайна, устало опускаясь в кресло. ‒ Я стараюсь поддерживать хорошие отношения с Ордой и использую любую возможность, чтобы снизить напряжение между фракциями. Для ордынских рас очень важны племенные традиции, памятные ритуалы и прочее, поэтому информация о том, что два человека спасли огров, которые пришли почтить память соплеменников, гарантированно будет принята по крайней мере с интересом. Может, из этого и выйдет что-нибудь полезное.

Артас поднял брови:

‒ Я, конечно, далёк от современной политики, но как на такую деятельность смотрит Вариан?

‒ Скрипит зубами, но терпит, ‒ сказала волшебница, загружая кофейные зёрна в кофемолку. ‒ Помнишь ту нашу вылазку к орочьему лагерю, которую ты устроил, когда нам было по одиннадцать-двенадцать лет?

‒ Помню, ‒ кивнул Артас и добавил с лёгкой усмешкой: ‒ Ты ещё тогда сопереживала этим зелёным тварям, потому что у них, оказывается, бывают дети.

‒ Я до сих пор им сопереживаю, ‒ кивнула Джайна. ‒ Поэтому и пытаюсь помирить Альянс и Орду. Уже семь лет.

‒ Ты хочешь сказать, что той эскападой я создал величайшего миротворца в Азероте? ‒ спросил Артас, пряча удивление за насмешкой.

‒ Не переоценивай меня, ‒ ответила женщина. ‒ Но мира действительно хочется.

Потом усталая Джайна уснула, свернувшись клубочком, а Артас всё не гасил свечу и полулежал, опираясь на локоть и разглядывая спящую волшебницу.

В конце концов Артас задул свечу, улёгся и задремал, прижимая к себе Джайну.

* * *

Мёртвый голубь за два дня облетел почти все Внутренние Земли. Артас набросал на обрывке пергамента местоположение основных поселений и задумался, глядя на получившийся рисунок.

Самым населённым местом в этих землях был Заоблачный Пик — крупный дворфийский город в горах. Артас сразу же мысленно вычеркнул его из списка возможных источников силы. Нет, не из-за пиетета перед дворфами. Просто сейчас для него и его обессиленных союзников‑духов Заоблачный Пик был не по зубам. Слишком много народу, слишком хорошее вооружение, слишком хорошо охраняется. Ещё и грифоны эти ручные всё время летают дозором по округе — один такой чуть было не скушал в полете артасову птичку, но вовремя почуял нежить и с фырканьем шарахнулся, едва не сбросив всадника. И к тому же за Заоблачным Пиком стоял Альянс. С Альянсом, конечно, тоже со временем предстояло разбираться, но пока что с ним не стоило связываться.

Тролльская деревня на восточном побережье выглядела гораздо перспективнее — народу там жило сравнительно мало, поселение было бедным, вооружение примитивным. Конечно, деревня имела довольно прочные стены, но когда это заборчик представлял сложность для призраков? Проблема была в том, что нищее полуодичавшее племя заключило союз с Ордой, в деревне постоянно находились несколько орков, и странные смерти неминуемо привлекли бы внимание Оргриммара. Правда, где тот Оргриммар, через полмира отсюда, а магов с порталами в деревне не видать… Но Артас не забыл Тралла с его чёрным шаром. Да, со временем падёт и Орда, но пока что бывший Король-Лич решил оставить ордынцев в покое. Имелись и другие варианты.

Например, город-крепость Джинта'Алор. С первого взгляда он казался ещё менее подходящим, чем Заоблачный Пик. Громадный город, расположенный на множестве террас, раскинувшихся на горных склонах, производил очень мощное впечатление, и ордынская деревенька, отделенная от него высоким хребтом, по сравнению с Джинтой'Алор казалась особенно жалкой. Но взгляд опытного полководца сразу же зацепился за детали, подсказывавшие, что Джинта'Алор далеко не так грозна, как кажется. Похоже, местных троллей подвела уверенность в собственных силах: стража явно разболталась и замечала только то, что было у неё непосредственно перед носом, посты охраны находились далеко друг от друга и размещались неудачно, с одной террасы не было видно, что происходит на другой, и даже главный вход в крепость выглядел практически неохраняемым. Попасть туда и убить достаточно троллей, чтобы наполнить энергией нескольких баньши, будет несложно, а потом на стороне Артаса окажется целая группа магов, которая с каждым убийством будет становиться всё сильнее. Ни Альянса, ни Орды, ни какой-либо другой мощной организации за Джинтой'Алор не стояло, тамошние тролли, похоже, считали, что они слишком хороши для подобных союзов. Что ж, им предстояло поплатиться за свою самоуверенность.

Неподалеку от Джинты'Алор находились и другие тролльские поселения, поменьше: Шаол'Вата, Шадра'Алор. Словом, раздобыть высококачественную силу было где. А ещё в лесах бродили обладавшие зачатками разума совухи, которые, конечно, были в этом плане куда хуже троллей, да и искать их пришлось бы гораздо дольше, но с них вполне можно было начать. Хотя бы чтобы накачать силой ту же Эллерейн.

Ледяной принц не любил откладывать дело в долгий ящик и следующей же ночью, когда Джайна вернулась в Терамор, отправился в разрушенный эльфийский город. Отыскать Эллерейн труда не составило — похоже, баньши его ждала, потому что вылетела ему навстречу, как только он подошёл к развалинам. Услышав, что её берут в поход за силой, она восторженно завертелась вокруг себя, шипя и скаля прозрачные клыки.

Артас вернулся в пещеру, когда уже давно рассвело. Им с Эллерейн попались несколько совухов, пара заплутавших троллих и — особенная удача — джинта'алорский патруль. Как же наслаждалась каждым убийством призрачная эльфийка! Даже Артас позавидовал такому умению получать удовольствие от чужих смертей. Вот что значит десять тысяч лет нежизни! Баньши становилась всё больше и плотнее, пока не вернула себе полностью рост и силу. В результате она ушла к своей госпоже Ли'рат окрепшая, довольная и даже сумевшая лично принять участие в разносе патруля. И неплохое участие: боевые заклинания Высокорождённая за эти тысячелетия отнюдь не забыла.

‒ Так и скажи своей госпоже: тех, кто мне верен, я награждаю щедро и не скупясь. Совсем недалеко отсюда находится огромный город троллей, полный жизненной силы, которая только и ждёт, чтобы мы её забрали. Но чтобы её взять, нам понадобится для начала небольшой, но полный сил отряд твоих лучших соплеменников. Пусть госпожа Ли'рат отберет тех, кому выпадет честь первыми насытиться после долгих тысячелетий голода. Разумеется, тебя я тоже желаю видеть среди них.

‒ Да, король Артассс! ‒ поклонилась Эллерейн, блаженно жмурясь. Что ж, очаровывать нежить Артас умел и раньше — если хотел. Просто редко применял это умение на практике, считая, что порожденный страхом контроль надёжнее, приятнее и проще.

* * *

‒ Артас, вставай, у нас гости, ‒ сказала Джайна, появляясь из портала.

Артас, за секунду до того лениво дремавший, перекатился по постели и вскочил на ноги, готовый к любой драке. Что ж, один раз Джайна его предала, почему бы ей не предать его снова? Но, увидев, кто выбрался из портала вслед за волшебницей, принц рванулся вперёд:

‒ Мурадин! Ты всё-таки пришёл!

‒ Ха! Старый Бронзобород своё слово держит! ‒ отозвался рыжий дворф, утвердившись на ногах: похоже, магическое перемещение слегка выбило его из колеи. ‒ Но в гости без подарка идти нехорошо, а настоящий дворфийский дар в один день не сделаешь — вот я и подзадержался. Держи!

Мурадин с торжественным видом протянул Артасу длинный сверток. Рыцарь смерти развернул его — и завопил от восторга.

Дворф, по-видимому, прекрасно помнил все размеры Артаса — и рост, и длину рук и ног, и ширину плеч, и длину и ширину ладоней ‒ так что меч лёг в руку падшего принца как влитой. В этом оружии всё было идеально подогнано под его тело: и вес, и длина, и ширина, и баланс, и даже длина и толщина рукояти, обтянутой прочной эластичной кожей.

Меч имел простую форму, безо всяких украшений и причуд, но, разглядев узоры, вьющиеся по голубоватой поверхности клинка, Артас понял, что подарок Мурадина в буквальном смысле бесценен. Это был настоящий дворфийский булат, секрет которого бородатые кузнецы наотрез отказывались открывать кому-либо, не принадлежащему к подгорному племени. Клинки из такого булата оказывались у не-дворфов очень редко: купить такое оружие было практически невозможно, его можно было только получить в подарок от мастера-дворфа или унаследовать. Клинки из дворфийского булата рассекали пополам пушинку, упавшую на лезвие. Если Артас что-то и знал об изготовлении таких клинков, так это то, что их делали из заготовки, составленной из множества слоев различных легированных сталей, чьи свойства особым образом оттеняли и дополняли друг друга. Заготовку разогревали до определенной температуры, проковывали и закаляли, потом процесс повторялся, и так много раз. Мурадин, должно быть, все эти дни из кузни не вылезал!

У основания клинка, под самой рукоятью, вилась гравировка дворфийскими рунами: «Клинок сей создан в Великой Кузне Стальгорна для принца Артаса Менетила». Вместо подписи стояло личное клеймо Мурадина.

‒ Мурадин, спасибо!!! ‒ завопил Артас, обнимая дворфа. Про него не забыли, его не бросили, и даже старались, вон какой подарок делали! Из-за разницы в росте объятия получились несколько неуклюжими, но это никого из них не смутило.

‒ Рад, что тебе нравится, ‒ улыбнулся Мурадин. ‒ Уж я-то знаю, как порадовать воина! Я сделал её из самых лучших дворфийских сталей, все свои старые закладки распотрошил и кое-что у коллег приобрел-выпросил.

‒ Это чудесный подарок, Мурадин. ‒ Артас мысленно уже устраивал этим мечом резню в Джинта'Алоре. Против такого клинка не устоит никакая армия троллей!

‒ Надо будет мне ещё и доспехи для тебя сделать, ‒ заметил очень довольный собой дворф. ‒ А сейчас, ‒ он вытащил из мешка пузатый глиняный оплетенный кувшин, ‒ предлагаю выпить!

‒ Так вот, я что хотел сказать-то, леди Джайна, ‒ сказал Мурадин, когда они выпили по первой. ‒ Спасибо вам огромное за парня. Я, конечно, во время его, гм, королевствования не раз обещал выпороть его так, чтобы на троне потом ещё долго не сиделось, ‒ Артас криво ухмыльнулся, ‒ но выпороть же, а не казнить! Дел он наделал — ой-ой-ой, но всё же без него в мире стало бы глухо. Я сам хотел его вытащить, но мне не удалось… а вам — удалось вот. И выглядит он теперь куда лучше, чем на суде. Я ещё тогда говорил, что у вас он быстро оклемается!

‒ Что вы, тан Мурадин, не надо меня благодарить… ‒ смутилась волшебница. ‒ Я… словом, не надо.

‒ Вот только прятать его теперь придётся, ‒ вздохнул дворф. ‒ А это плохо. Не дело человеку гаситься по глухим углам, как нежити какой.

‒ Мурадин, я и есть нежить, ‒ напомнил Артас. Мурадин только рукой махнул:

‒ Нежить, не нежить — душа у тебя человеческая. И не спорь! Мне лучше знать, ‒ дворф хлопнул ладонью по руке Артаса. ‒ А живой душе живое дело нужно, без него она чахнет, ‒ Мурадин сурово посмотрел на Артаса из-под рыжих кустистых бровей. ‒ А какое же живое дело в одиночестве да в глуши?

‒ Мурадин, ты действительно думаешь, что после семи лет на Ледяном Троне я ещё способен на какое-то «живое дело»? ‒ усмехнулся принц. ‒ Я тебе очень благодарен за добрые слова, но… не надо. Я сам разберусь, что мне делать.

‒ Что ж, как скажешь, ‒ пожал плечами Мурадин. ‒ Моё дело предложить. Ну, по второй?

* * *

После третьей Артас заметил, что Джайна определенно клюёт носом, хотя и старается изо всех сил держаться молодцом.

‒ Джайна, ты вот-вот заснёшь, ‒ сказал он. ‒ Ложись спать.

‒ Ох, а я и забыл, что в Тераморе сейчас уже поздний вечер! ‒ спохватился Мурадин. ‒ Ладно, я тогда обратно в Стальгорн, потом ещё заеду к вам как-нибудь.

‒ Подожди, ‒ попросил Артас. ‒ Я так давно тебя не видел, Мурадин. Побудь со мной ещё, пожалуйста. Давай возьмём с собой медовуху и посидим снаружи, на уступе. Так мы не будем мешать Джайне отсыпаться.

‒ А давай, если леди Джайна возражать не будет, ‒ кивнул дворф.

‒ Я не буду, ‒ зевнула волшебница. ‒ Надо же дать вам возможность поболтать в сугубо мужской компании. Тан Мурадин, камень возвращения в Стальгорн у вас с собой?

‒ А то как же! Не беспокойтесь, леди Джайна, дорогу домой дворф всегда найдёт.

Артас и Мурадин устроились вдвоем на уступе. Уже рассвело, дул лёгкий ветерок, внизу шумели кроны Серадана. Артас взял с собой новый меч, с которым ему не хотелось расставаться даже на минуту. Мурадин захватил кружки и кувшин с медовухой.

‒ Красиво тут, ‒ заметил Мурадин, опрокидывая кружку. ‒ Ты-то как вообще?

‒ Я? ‒ Артас пожал плечами. ‒ Что нежити сделается? Существую, как видишь. Не беспокойся за меня, Мурадин. Лучше расскажи о себе. Как у тебя дела?

‒ Да у меня-то дела хорошо, ‒ кивнул дворф. ‒ Всё так же. Помогаю Магни, мотаюсь по миру с дипломатическими поручениями, мастерю в кузне понемногу. А вот ты… Что-то мне физиономия твоя не нравится. Я ведь тебя хорошо знаю, и то, что у тебя окраска сменилась, отнюдь не мешает мне тебя читать, как открытую книгу. Что не так? Ты же знаешь — старый Мурадин всегда рад тебе помочь.

‒ Я знаю, ‒ Артас отпил медовухи. ‒ Но, Мурадин, это… просто глупости. Не обращай внимания.

‒ Глупости? Знаю я, какие у тебя бывают «глупости», ‒ нахмурился рыжебородый. ‒ Я вот боюсь, как бы тебя от безделья да тоски на старое не потянуло.

Артас ухмыльнулся, скрывая тревогу. Мурадин покачал головой:

‒ А ведь ты и правда уже ступил на старую дорожку, а? Леди Джайна-то ни о чём не догадывается, она в твоих глазах тонет. А вот я по этим самым глазам вижу — опять несёт тебя на прежний путь. Ох, не надо, парень. Этим самым клинком заклинаю тебя, ‒ Мурадин кивнул на меч, лежавший на коленях у Артаса, — не надо. Пожалуйста. Один раз тебя леди Джайна вытащила, но когда влипнешь снова — уже не вытащит никакими силами. И никто не вытащит. А ты влипнешь. Обязательно. Артас, ты меня слышишь?

‒ Слышу, ‒ голос Артаса прозвучал глухо и пусто. Он залпом выпил полкружки. Мурадин сжал его руку:

‒ Обещай мне, что не возьмёшься за прежнее.

‒ Мурадин! ‒ Артас вырвал руку. ‒ Я… ‒ но под внимательным взглядом карих глаз дворфа он опустил голову и кивнул.

‒ Ну, вот и молодец, ‒ хлопнул его по плечу Мурадин. ‒ Всё у тебя ещё будет. И я тебя не оставлю, и леди Джайна тебя любит…

‒ Джайна! ‒ похоже, Артас наконец захмелел, и его прорвало. ‒ Любит она меня… Да она была первой, кто меня предал. Обещала всегда быть рядом — и бросила в Стратхольме. Убежала, ‒ горько добавил он. ‒ Чистые перчатки ей дороже меня оказались… Я не могу этого забыть, Мурадин.

‒ В Стратхольме-то? ‒ нахмурился дворф. ‒ Да, я помню, рассказывали много. Кто уж там был прав, а кто нет, я не берусь судить — не было меня там, и не моё это дело. Но вот что я тебе скажу, парень: что ж ты девчонку нашей, воинской меркой меряешь? Ну, испугалась она, вот и всё. Ничего в этом нет хорошего, конечно, но будь ты к ней поснисходительнее.

‒ Снисходительнее к предательству? ‒ недоуменно спросил Артас.

‒ Слушай, Артас, не всё, что кажется предательством, является таковым. Существует ещё такая штука, как ошибки. Все ошибаются, и если каждую ошибку называть предательством, неминуемо один окажешься. Что, собственно, с тобой и случилось.

Артас закрыл лицо руками.

‒ Но я не могу по-другому.

‒ Вот то-то и оно-то! Не в леди Джайне дело, а в тебе. Слушай, ты вообще знаешь такое слово «прощать»?

Ледяной принц поднял голову. Его синеватые губы кривились в жуткой ухмылке.

‒ Нет. Меня никто никогда и ни за что не прощал. Кроме тебя. Ты почему-то простил меня, когда я оставил тебя умирать. Меня все бросили, а ты — простил…

‒ Мурадин Бронзобород всегда рад подать добрый пример. Вот и учись! Прости леди Джайну, она уже не меньше пяти раз заслужила твоё прощение. Вот увидишь, тебе легче станет. А если не научишься прощать — так и будешь один против всего мира.

Артас, закусив губу, смотрел туда, где окружавшие Серадан горы взмывали в небо.

‒ Спасибо, Мурадин. Я сомневаюсь в том, что это что-либо изменит, но… всё равно спасибо.

‒ А ты попробуй, и увидишь, ‒ посоветовал дворф, подливая принцу медовухи.

* * *

Похоже, дворфы обладают способностью перепить даже нежить. Артас допился до такого состояния, что, проводив Мурадина, рухнул на постель рядом с Джайной и немедленно отключился. Вечером, проснувшись и посмотрев на Артаса, Джайна невольно улыбнулась — такой он был встрёпанный и взъерошенный. А ему было не до смеха. Когда волшебница ушла, принц сидел на постели, обхватив колени руками, и с горечью думал о том, что Мурадин, конечно, подарил ему замечательный меч, но сам же и отобрал последнюю надежду. Мурадин был единственным на свете, кому Артас пообещал бы всё, что угодно — и сдержал обещание. Но ради чего теперь существовать?

Прости Джайну, сказал Мурадин. Легко ему говорить. Хотя он-то, простивший непрощаемое, как раз единственный, кто имеет на это право. Но… Предательство Джайны сломало душу Артаса, а Мурадин говорит «Ошибка» и «Простить»? И ещё и обещает, что станет легче? Да что он понимает в этом во всём?

И что делать с Эллерейн, госпожой Ли'рат и остальными духами, которым он обещал силу и могущество? Конечно, на них можно было бы плюнуть и забыть — что ему до каких-то призраков? Но почему-то не хотелось.

А в медальоне том — овальное кольцо,
С портретом женщины старинная камея,
И благородное прекрасное лицо,
Рука со свечкою и царственная шея…
М.Щербаков. Воспоминания в Соборе Парижской Богоматери

Джайна, сжав зубы, шла за Артасом по снегам Нордскола.

Сначала с ними был Мурадин, но он погиб, свалившись в ледяную расселину. Джайна не позволяла себе погибнуть: она намеревалась выполнить свою миссию — помочь Артасу уничтожить демона Мал'ганиса. Сразить его могла только Ледяная Скорбь, волшебный меч, о котором им рассказал умерший дворф.

Но когда они нашли меч, и Джайна расшифровала надпись на пьедестале, оказалось, что оружие проклято, и тот, кто прикоснётся к нему, будет навеки проклят сам. Артас поверил ей и на мгновение замер перед пьедесталом ‒ но тут неизвестно откуда появился Мал'ганис и захватил Артаса в плен. Чтобы спасти любимого, Джайна решила пожертвовать собой и схватила проклятый меч.

И вот мёртвый Мал'ганис лежит перед ними на земле. Но что это? На волшебном мече мягко светятся руны, и Джайна понимает, что мир изменился. Ей дано могущество, превосходящее всё, о чём могли когда-нибудь мечтать Антонидас и прочие архимаги. Всё, что когда-либо мешало ей, пленяло и отягощало её душу — любовь, нежность, привязанность и прочие глупости — испарилось и осыпалось замерзшими искрами. На ней восхитительно удобные и прочные доспехи, тяжести которых она не чувствует, но они дают ей идеальную защиту. Она — Королева-Лич.

Джайна с презрением смотрит на светловолосого человека, явно ошарашенного её превращением. Когда-то она любила его. Но теперь это не имеет значения.

‒ Я создам новую армию — непобедимую армию мёртвых! ‒ провозглашает она и знает, что это правда. ‒ И первым моим умертвием будешь…

Повинуясь жесту закованной в латную перчатку руки, светловолосый мужчина падает на колени. Он высок, широкоплеч, мощен — из него выйдет отличный солдат. Королева-Лич мысленно велит ему откинуть голову и подставить грудь под удар. Ледяная Скорбь мягко входит в плоть, отнимая жизнь и поглощая душу…

«Артас, нет, нет!» ‒ кричала Джайна, точнее, то, что от неё осталось, навеки похороненное в глубинах заледеневшей души. Но её крика никто не слышал.vii

* * *

‒ Джайна, проснись! Хватит смотреть кошмары!

Артас встряхнул женщину за плечи, приподнял, прислушиваясь к её мыслям. Но она не просыпалась.

‒ Проклятье, что за фокусы...

Он опустил Джайну на постель, зажег свечу и посмотрел волшебнице в лицо. Она изо всех сил пыталась вырваться из оков, которыми опутал её душу кошмар, но не могла. Во власти сна она была совершенно беспомощна. Артас нахмурился и слегка уколол Джайну кончиком кинжала, но она даже не вздрогнула.

‒ И кто это развлекается, хотел бы я знать?

Такой беспробудный сон просто не мог быть естественным. В Тераморе Джайна сама себя заколдовала сонным заклинанием, но на этот раз ничего подобного не было. Она просто пришла усталая и мирно уснула у Артаса под боком. А потом ему во сне показалось, что в пещере присутствует кто-то ещё. Он немедленно проснулся, готовый сражаться, но рядом никого не было ‒ только чужая воля и чужая магия, проникшая в сознание Джайны. Кто-то хотел, чтобы она спала беспробудно и мучилась во сне. Ледяной гнев поднялся в груди бывшего Короля-Лича.

Она ‒ моя! Я никому не позволю распоряжаться её телом и душой!

Усыпивший Джайну маг должен был находиться где-то недалеко. Артас внезапно нахмурился. Ближайшим магом, способным хоть кого-то усыпить, была Эллерейн. Баньши узнала о существовании Джайны и усыпила ее? Нет, непохоже. Бывший Король-Лич не сомневался, что неупокоенная эльфийка способна на любую пакость, но он хорошо помнил ледяные заклинания Эллерейн. Магия, которую он успел почувствовать, была совсем не такой. Впрочем, в ней было что-то знакомое... памятное...

«Артас! Парень, ты тут? Ты не спишь? Я не могу найти вход в вашу пещеру!»

«Да, я здесь! Сейчас!»

Артас выскочил из пещеры, пробежал по уступу, прошёл иллюзорную завесу и чуть не наскочил на очень бледного Мурадина. Дворф осунулся, под глазами у него залегли темные тени, и вообще он выглядел намного старше, чем обычно. Рядом хлопал глазами сонный грифон.

‒ Мурадин, что случилось?

‒ Вот что, парень. Ты ведь, как нежить, можешь подолгу не спать?

‒ Вполне, а что?

‒ Кабы я сам знал! Магни уже несколько дней беспробудно дрыхнет и, судя по его воплям, смотрит кошмарные сны про свою дочку. С каждым днём всё больше и больше дворфов не могут проснуться... Я-то, как только Магни добудиться не удалось, просто не ложился, малость не до того было ‒ пришлось Стальгорн подхватить. А потом со мной связался друид с Тельдрассиля и начал объяснять. Я, признаться, ничего не понял, кроме одного: там вот, ‒ дворф ткнул на восток, ‒ есть одно дерево, которое ведёт в царство снов, как-то связанное с их друидскими делами. И из этого самого царства лезет гадость, которая усыпляет всех подряд, начиная с правителей, полководцев и прочих таких. Они засыпают, как обычно, а потом не могут проснуться и всё время смотрят кошмарные сны. Я, как только немножко разгрёбся с делами, сразу помчался к тебе, предупредить. Так что постарайся не спать, пока друиды с этой бедой не разберутся, и скажи леди Джайне...

‒ Она спит, ‒ мрачно ответил Артас.

‒ Ох я дурак! Стало быть, я опоздал, ‒ вздохнул Мурадин. ‒ И её догнало.

‒ Да. И я намерен пойти в это царство снов, найти того, кто её усыпил, и нанизать на твой клинок.

‒ Понял, ‒ кивнул Мурадин. ‒ Ты только будь осторожнее, парень.

‒ Ты тоже... куда ты теперь, Мурадин?

‒ Вернусь в Стальгорн. Я понимаю, что в конце концов я всё-таки засну и тоже провалюсь в кошмары, но у меня ещё есть несколько дней, и я постараюсь их употребить на то, чтобы в городе не начался хаос.

Артас кивнул, потом присел так, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с мурадиновым.

‒ Если я смогу, я сделаю так, чтобы ты не провалился в кошмары. Если нет ‒ постараюсь тебя оттуда вытащить.

Дворф кивнул.

‒ Спасибо. Главное ‒ спаси леди Джайну. Я уж как-нибудь.

* * *

Усталый грифон, тяжело взмахивая крыльями, превратился в точку и исчез. Артас мысленно вздохнул и отправился в лес.

Волк выглянул из логова и настороженно огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Ни движения, ни звука, ни запаха. Пора было идти на охоту ‒ кормящая подруга и подрастающий помёт требовали много мяса. Пройдя с десяток ярдов, зверь застыл, как вкопанный, поняв, что чувства его обманули. Поблизости притаилось чудовище. Волк оскалился и напружинил задние лапы, готовясь к прыжку, но опоздал: мощная сила подхватила его, протащила по воздуху и швырнула на землю прямо перед рыцарем смерти. Мужественный зверь попытался защитить свою семью, но силы были слишком неравны. Два удара мечом, и волк повалился к ногам Артаса, захлёбываясь собственной кровью.

Принц быстро и уверенно начертал на клинке кровавые руны, поднял меч и произнёс формулу некромантического приказа. К его удивлению, получилось даже нечто приличное ‒ мёртвый волк весьма уверенно поднялся на лапы и затрусил следом не расхлябанными движениями зомби, а привычным волчьим ходом. Сохранить нежити координацию при простом поднятии, без ритуала, без учёта всех тонкостей, клинком с наскоро нанесёнными эфемерными рунами ‒ это более чем неплохо. Кель'тузад бы одобрил. Если бы его спросили.

Пока Артас и волк шли к пещере, падший принц просмотрел подсознание зверя и с изумлением понял, что этот волк не так давно жил там и до сих пор считает пещеру своей. Вот так повезло! Оставалось только подменить в примитивном сознании нежити образ волчицы и щенков образом спящей женщины. В общем и целом получилось вполне достойно, и Артас в который раз пожалел, что у него нет рунной кузни. Из мурадинова клинка получился бы просто отличный рунический меч. Не Ледяная Скорбь, конечно, та вообще неповторимой была, но всё равно хорошо.

Руны на мече угасли и расплылись бесформенными пятнами. Но не исчезли совсем ‒ на поверхности остались еле заметные следы. Похоже, дело было в самом клинке: дворфийский булат как будто запомнил рисунок рун, сохранил его в себе. А если нанести руны не горячей кровью, а чем-то ещё? Что может оставить более чёткий след?

Артас усмехнулся, завернул рукав рубашки и вскрыл себе вену. Его собственная кровь, насыщенная некроэнергией, вполне могла оказаться именно тем, чем нужно. Конечно, крови у него осталось совсем немного, и каждая капля была драгоценной, но оно того стоило.

* * *

О каком дереве говорил Мурадин, Артас не сомневался. Даже из эльфийских развалин был виден огромный портал, мерцающий зелёными переливами. Мёртвый принц не знал, сможет ли он хотя бы подойти к дереву, не говоря уже о том, чтобы войти в портал. Он был готов ко всему ‒ головокружению, слабости, тошноте, мучительной боли ‒ но сопротивление Жизни могло оказаться просто-напросто слишком мощным. Как в Шолазаре. Конечно, одно дерево ‒ не целая низина, но и Артас больше не Король-Лич.

И тем не менее он дошёл до портала совершенно спокойно. Сила Жизни вокруг дерева никуда не девалась, но Артас ясно чувствовал в ней хорошо знакомый ему привкус гниения и распада. Так вот почему магия, проникшая в сны Джайны, показалась ему знакомой! Сила разложения, которой пользуются и некроманты, и нечестивые рыцари смерти. Такая, осквернённая, Жизнь уже не могла его остановить. Он усмехнулся. Нет на свете ничего святого и чистого, всё можно опоганить и осквернить.

Но это значит, что к порталу теперь могут подойти и духи из эльфийских руин. Почему бы и нет? Пускай работают. Артас развернулся и пошёл к мёртвому городу.

Стоило ему подойти к развалинам, как Эллерейн снова вылетела ему навстречу:

‒ Король Артассс! Отряд избранных духов готов выссступить по твоему ссслову!

‒ Превосходно, ‒ кивнул падший принц. ‒ Зови их сюда.

Баньши исчезла в развалинах, но не прошло и пяти минут, как она вернулась, а следом за ней из руин стали появляться призраки эльфов. Все они были очень истощены, хотя и в разной степени, но никто, кроме Эллерейн, не был способен повредить даже ребёнку. Последней прибыла довольно крупная баньши с видом властным и уверенным, хотя Артас отчётливо слышал её настороженное сомнение.

‒ Меня зовут леди Ли'рат, ‒ представилась она. ‒ Я и мои подданные благодарны за возможносссть пойти в троллий город за сссилой.

‒ Обстоятельства изменились, ‒ сказал Артас. ‒ Время дорого, и мне нужна ваша помощь. Мы пойдем за силой, но не к троллям.

‒ Вот как? ‒ подняла брови правительница духов. ‒ Что-то произссошло?

‒ Да. К северу отсюда находится дерево с порталом, ведущим в мир снов.

‒ Зссснаю! ‒ зашипела Ли'рат. ‒ Мы не можшшем подойти к нему. Сссила Жизсссни.

‒ Раньше я тоже не мог. Но теперь сила вокруг дерева осквернена разложением, так что она нам не помешает. За этим порталом находится некто, укравший то, что принадлежит мне. Я намерен убить его и забрать своё. Но у него наверняка есть войско, какая-то охрана. Вот её вам и предстоит убивать.

‒ Да! Убивать жшшшивых! ‒ яростно зашипели духи на множество голосов.

‒ Именно, ‒ улыбнулся Артас. Скоро, уже скоро он вонзит свой клинок в живую плоть, в полной мере насладится ужасом, отчаянием и болью, выпустит горячую кровь, поглотит жизненную силу. Сладкая дрожь предвкушения пробежала по его телу. Как же ему в этой мирной долине не хватало убийств!

* * *

‒ За мной, ‒ сухо сказал Артас и шагнул в портал. Перед его глазами завертелись вихри всех оттенков зелёного, окружили и охватили, потом расступились и рассеялись. Он стоял на земле, покрытой полусгнившей, почерневшей травой, в которой ползало множество каких-то муравьев. Эльфийские духи, изрядно напуганные, столпились вокруг него так тесно, что их призрачные тела частично проникали друг в друга. Эллерейн и вовсе льнула к Артасу в поисках защиты. А прямо перед ним качалась настолько омерзительная морда, что даже ко всему привычному Артасу стало не по себе.

Это был, без сомнения, дракон, причем зелёный. Но его плоть давно сгнила прямо на костях ‒ и тем не менее, благодаря какой-то непонятной перверсии, продолжала гнить. Провалившиеся глаза выглядели чёрными ямами, которые, казалось, вели куда-то за пределы мира. Весь дракон был пропитан силой разложения, которая одновременно и разрушала его, и поддерживала его существование. Его чешуя мерцала нездоровым блеском гнили, с неё стекала и капала омерзительная вязкая слизь. Словом, чистенькие и аккуратные ледяные змеи, которых в своё время делали в Плети, по сравнению с этим существом выглядели просто симпатичными.

‒ Какая наглая нежить нынче пошла, ‒ заметил дракон. Голос у него был крайне гнусный, но... женский. Ещё и самка? ‒ Сами в Изумрудный Кошмар лезут. Ну что ж, добро пожаловать, вам тут понравится.

‒ Это ты усыпила Джайну Праудмур? ‒ в упор спросил Артас.

‒ Нет, ‒ покачала головой драконица, ‒ я не Повелитель Кошмара. Я страж этого портала ‒ кстати, меня зовут Эмерисс, приятно познакомиться. А кто ты?

‒ Я ‒ Артас Менетил, король нежити и окрестных земель. Скажи своему Повелителю, чтобы он оставил в покое Джайну и Мурадина Бронзоборода. Они ‒ мои.

‒ А можшшшет, тебе ещще полмира на блюдечке принести? ‒ зашипела драконица и развернула крылья, оскалив гнилые, но всё ещё острые зубы. ‒ Весь мир станет Кошшшмаром! И ты тожшше!

‒ Перебьёшься! ‒ огрызнулся Артас, выхватывая меч. Но Эмерисс не стала атаковать ни зубами, ни когтями. Её пустые, тёмные глаза внезапно расширились, и падшему принцу показалось, что они, как воронка, втягивают его в себя. Потом драконица исчезла, и он остался на поляне с гнилой травой, по-прежнему окружённый эльфийскими духами.

‒ Пойдём отсюда! ‒ завизжала Эллерейн и... бросилась ему на шею. ‒ Король Артас! Зачем тебе какая-то волшебница, живая, да ещё и человек? Возьми лучше меня! Я буду тебе хоть верной наложницей, хоть преданной супругой ‒ как пожелаешь!

‒ Что ты несёшь? ‒ прогремел принц, стряхивая с себя призрака ‒ это оказалось не так-то просто. Да кем она себя вообразила?

‒ Ах да, ты же материальный... ‒ прошипела Эллерейн, обвиваясь вокруг него. ‒ Ну, за телом дело не станет.

В нескольких шагах от него на гнилой траве лежала спящая Джайна. Баньши подлетела к волшебнице, наклонилась над ней и исчезла. Джайна открыла глаза, поднялась и неуверенным, неровным шагом направилась к Артасу. Он невольно протянул руки, чтобы подхватить ее, если она начнет падать ‒ и она свалилась к нему в объятья, жадно обхватив за шею.

‒ Теперь у меня есть тело, которое тебе так нравится! ‒ прошептала Джайна ему на ухо голосом Эллерейн.

Артас с омерзением оттолкнул женщину от себя.

‒ Немедленно оставь её в покое! ‒ приказал он. ‒ Ты знаешь, что я с тобой сделаю за непослушание.

‒ Чтобы со мной что-то сделать, тебе придётся убить твою драгоценную волшебницу! ‒ расхохоталась Эллерейн. Да что тут происходит? Это место как-то странно влияет на разум. Впрочем, драконица же назвала его Изумрудным Кошмаром. И у Джайны были кошмары. Может, у баньши тоже кошмар?

‒ Эллерейн, ‒ спокойно и твердо сказал Артас, ‒ очнись. Это наваждение, его, должно быть, наслала на тебя гнилая драконица. Для меня ты по-прежнему лучшая из призраков.

‒ Мне этого мало, мало! ‒ заорала мёртвая эльфийка в теле Джайны. Нежное лицо волшебницы уродливо исказилось, рот распахнулся невозможно широко. ‒ Я люблю тебя! Я хочу быть твоей королевой!

«Король Артассс, что ссс тобой?»

Эта встревоженная мысль проникла в его сознание, и в тот же миг наваждение рассыпалось. Никакой Джайны рядом не было, он стоял на той же гнилой траве, судорожно обхватив себя за плечи. Перед ним колыхалась Эллерейн, вокруг столпились озадаченные духи.

‒ Вот оно что, ‒ кивнул падший принц, опуская руки. ‒ Значит, это у меня был кошмар. Спасибо, Эллерейн.

‒ Что произсссошло? ‒ спросила баньши, заглядывая ему в лицо. ‒ Чшшто делать, если это повторится?

‒ То же самое ‒ позвать меня мысленно. Я слышу мысли, а Кошмар, похоже, этого не учитывает.

* * *

Артас не знал, куда идти, а указателей в этом мире не предусмотрели. Всё, что у него было ‒ обмолвка Эмерисс, что за беспробудный сон Джайны отвечает некий Повелитель Кошмара, и её же намёк на то, что этот Повелитель ‒ не меньший мегаломаньяк, чем был в свое время Король‑Лич. Повелители обычно находятся где-то в глубине своих владений. Артас вздохнул, поправил перевязь с ножнами, покосившуюся, когда он сам себя обнимал в наваждении, и пошёл вперёд.

Он помнил, что обещал духам силу. Вообще говоря, ему и самому не помешает, если призраки смогут самостоятельно сражаться. Но есть ли тут живые, которых можно убить? Пока что, если не считать драконицы-привратницы, им встретились только муравьи да тараканы, в больших количествах шнырявшие по земле. Их тельца хрустели под сапогами, быстро покрывшимися липкой слизью, но толку с них не было ровно никакого. Тут нужен серьёзный, крупный враг. Вполне подошла бы Эмерисс, но она предпочла наслать наваждение и удрать, а не сражаться. Получается, она его боится. Странно... Он теперь всего лишь рыцарь смерти и, казалось бы, не такой уж опасный соперник для дракона.

Послышался стук копыт. Артас вскинул голову. Из зеленоватого тумана, скрывавшего горизонт, вылетел конь-скелет.

‒ Ваше Величество! ‒ закричал всадник-нежить. ‒ Меня послал Вариматрас! Они поймали Сильвану Ветрокрылую! Всё готово, ждут только вас!

С каких пор Вариматрас к нему гонцов посылает? Натрезимов Артас ненавидел едва ли не больше, чем живых. И причём тут величество, издеваются они, что ли? Внезапно он почувствовал на голове привычную тяжесть. Сам себе не веря, поднес руку к голове ‒ да, вот он, Шлем Господства, знакомые саронитовые узоры и рёбра под руками. Шуточки Кошмара, напомнил себе падший принц. Но мысль угасла в приливе восторга, захлестнувшем его сознание.

Наконец-то ты снова в моей власти! Теперь тебе предстоит расплатиться за все твои фокусы, Сильвана. Я тебе такое устрою, что даже твоя предсмертная боль покажется тебе наслаждением! И буду наслаждаться твоими мучениями, пока мне не надоест ‒ а надоест мне нескоро.

‒ За мной! ‒ приказал Артас духам и широкими шагами пошёл за гонцом.

Идти пришлось недалеко ‒ не прошло и двух минут, как из тумана выступили хорошо знакомые стены Лордерона. Разрушенные, но всё ещё величественные. Здесь, в этих стенах, прошло его детство и юность. Здесь он знал счастье ‒ и здесь же познал величайшее разочарование. Он ни минуты не жалел о том, что разрушил этот город. Но всё же невольно вздрогнул, ступив на бывшую парадную мостовую и увидев у себя под ногами полуистлевшие розовые лепестки.

Они быстро спустились на подъёмнике в Подгород, древние столичные катакомбы, которые Отрёкшиеся приспособили под свои нужды. В одном из углов этого грандиозного крысятника четверо мёртвых эльфов-стражников крепко держали Сильвану. Причем вполне живую и дышащую, судя по тому, как её тошнило от вони разложения, пропитавшей всё подземелье.

‒ Отпустите меня! ‒ потребовала эльфийка. Но стражники молчали и смотрели на неё с глубокой ненавистью, так хорошо знакомой Артасу ‒ с ненавистью мертвецов к живым.

‒ Они немного завидуют, ‒ пояснил стоявший рядом Вариматрас. ‒ На самом-то деле завидовать нечему. Вскоре ты снова будешь одной из них.

‒ Эта магическая жизнь быстро закончится?

Артас улыбнулся.

‒ Не закончилась бы... ‒ сказал он, выходя из тени. ‒ Если бы я позволил.

Как же восхитительно забилась Сильвана в руках стражников! Как чудесно побледнела! Какой великолепный ужас захлестнул её при звуках его голоса!

«Его же свергли, ‒ судорожно думала Сильвана. ‒ Я предупреждала, что он вернет себе власть! Проклятые недоумки! Но как он ухитрился это сделать так быстро?»

Артас протянул руку в кожаной перчатке и ласково приподнял лицо Сильваны под подбородок, как будто хотел её поцеловать.

‒ Ты так красива, Сильвана, ‒ сказал он. В его голосе был несомненный интерес, и эльфийка подумала, что её красота пробудила в короле мертвецов давно забытые желания. Она вздрогнула от омерзения, и в то же время в её душе поднялась внезапная надежда: пусть опозоренной, но жить... Артас помолчал, всё так же глядя ей в глаза и наслаждаясь смесью её чувств, и закончил фразу: ‒ Но в виде баньши ты нравишься мне больше.

Он небрежно подал знак рукой, и мёртвые стражи опустили Сильвану на окровавленный алтарь. Она до последнего пыталась вырваться, а Артас с удовольствием наблюдал, как её приковывают к каменной плите. Вариматрас встал у алтаря с жертвенным ножом. Артас склонился над Сильваной и снова приподнял её лицо. В её глазах он видел страх, настоящий страх с утончённым оттенком паники, просто восхитительный. И это было только начало.

‒ На этот раз я всё сделаю как надо, ‒ пообещал Артас с мрачной улыбкой.

До Сильваны наконец дошло, что её ждёт. Что ж, быстрой сообразительностью она никогда не отличалась.

‒ Нет!!! ‒ завизжала она не хуже настоящей баньши и забилась в цепях.

‒ Да, моя дорогая Сильвана, да, ‒ сказал Артас, поднимая меч. Его тон был жуткой пародией на уговоры влюбленного. Эльфийка, как заворожённая, уставилась на клинок. Артас тоже кинул на него небрежный взгляд... и секунду с изумлением смотрел, как мерцают руны на хорошо знакомом лезвии. Потом взял себя в руки. Он ещё успеет порадоваться вернувшейся Ледяной Скорби. Сейчас главное ‒ Сильвана. ‒ Ты станешь хорошей, послушной девочкой. Но сначала ты узнаешь, что такое месть Короля-Лича.viii

Кончик меча разрезал нагрудник, слегка оцарапал кожу. Почувствовав боль, Сильвана резко выдохнула.

‒ Пожалуй, в новом бытии тело тебе будет ни к чему, моя дорогая Королева-Баньши, ‒ пообещал Артас, умелыми и точными движениями срезая с неё доспехи. ‒ И это хорошо, потому что после того, что я задумал, оно будет немного... ‒ он рисовал кончиком клинка узоры на её коже. ‒ Словом, ты уже не сможешь им воспользоваться.

‒ Я тебя ненавижу, ‒ тихо произнесла Сильвана, выгибаясь в цепях. Её грудь и живот медленно покрывал орнамент из пересекающихся морозных и кровавых линий.

‒ Я знаю, ‒ кивнул Артас, разрезая пояс Сильваны. ‒ Я рад, что наши чувства взаимны. ‒ Он почти ласково провёл ладонью по её обнажившемуся животу. Она невольно вздрогнула от его ледяного прикосновения.

‒ Когда же ты сдохнешь-то, ублюдок? ‒ с тихой досадой поинтересовалась эльфийка.

‒ Не дождёшься, ‒ ответил он, продолжая расчерчивать её кожу кроваво-ледяным орнаментом. ‒ Я собираюсь существовать вечно.

Сильвана плюнула ему в лицо. Разумеется, не попала: Артас услышал её мысли и успел вовремя шагнуть в сторону.

‒ Думаешь, я мерзавец и чудовище? ‒ Артас широко, радостно усмехнулся, разрезая на ней рукава. ‒ Нет, Сильвана, вовсе нет... Ты даже не догадываешься, насколько преуменьшаешь.

Он выдернул из-под неё остатки нагрудника и отбросил в сторону: там могли оказаться ядовитые иглы, неизвестные эльфийские чары и какой угодно ещё сюрприз. Сильвана невольно дёрнулась, когда по её спине размазалась подтухшая кровь предыдущих жертв. Надо же, она ещё не растеряла брезгливость... Даже жаль, что вскоре ей будет уже не до этого.

Артас деловито дорисовал свой орнамент. Теперь тело Сильваны от шеи до бёдер было покрыто ало-белыми треугольниками, ромбами и трапециями.

‒ Ну что ж, приступим к делу.

Он повернул Ледяную Скорбь остриём вниз и установил над сердцем Сильваны, держа рукоять обеими руками так, что острие клинка лишь слегка прокололо её кожу. Руны на клинке вспыхнули, по металлической поверхности побежали ледяные сполохи. Женщина закрыла глаза, ожидая удара в сердце, но Артас не для этого её так красиво расписал. Повинуясь его воле, ледяное сияние спустилось по рунам к острию и разбежалось по линиям, начерченным на коже.

Сильвана заорала. Сдержать крик она не могла ‒ слишком сильной оказалась внезапная боль. Не от ран: раны болят только там, где они есть. Ей же казалось, что болит всё тело, каждая его точка и каждый уголок, не только на поверхности, но и в глубине. Артас наслаждался: давние мечты сбывались ‒ и это только начало! Сильвана ответит за каждое предательство, за каждое слово, за каждый презрительный взгляд тысячекратно!

Волны ослепительной боли бушевали в теле Сильваны, докатываясь невыносимым приливом до самых кончиков пальцев, разрывая мозг, захлестывая сердце. Она задыхалась, по её лицу текла кровь из прокушенных губ. Муки, которые она испытала при том, первом обращении в баньши, теперь казались ей лёгким покалыванием. Ей казалось, что лёгкие её вот-вот разорвутся, сердце остановится.

‒ Даже не надейся, ‒ Сильвана не заметила, когда Артас успел снять шлем, и в мертвенно-синем свете рун его лицо казалось маской воплощённого безумия. ‒ Ты будешь жить долго. У меня к тебе длинный счёт, очень длинный, как раз хватит на твой эльфийский век. ‒ Он расхохотался жутким ледяным смехом, так хорошо знакомым Сильване.

‒ Будь ты проклят, кровавый ублюдок... ‒ выплюнула эльфийка между криками.

‒ Ты опять промахнулась ‒ я уже так проклят, что и тысяча проклятий мне хуже не сделает! ‒ с мрачной радостью ответил падший принц.

‒ Ненавижу... ‒ снова простонала она.

‒ Разумеется, ненавидишь! ‒ Артас с восторгом кивнул. ‒ Я убил тебя и твоих следопытов, прошёл через вашу неприступную столицу, воспользовался вашим священным Солнечным Колодцем. А что сделала ты? Ты выстрелила в меня ядовитой стрелой и наслаждалась моей беспомощностью. Думаешь, мне было лучше, чем тебе сейчас, когда я валялся в грязи, извиваясь от боли ‒ я, уже считавший себя неуязвимым? ‒ По клинку снова пробежали ледяные сполохи, и новая волна боли захлестнула тело Сильваны. ‒ Ты увела половину моей армии. Из‑за тебя я потерял Лордерон во второй раз. Ты была на том проклятом суде и требовала моей казни. ‒ Он прищурился, глядя эльфийке в глаза. ‒ Так попробуй представить, как я тебя ненавижу.

Сильвана опустила веки ‒ ненависть, пылавшая в глазах Артаса, была почти так же невыносима, как страдание, стекавшее с клинка в её тело. Она попыталась подумать о чём-то радостном, вспомнить Натаноса и их совместные поездки по лордеронским лесам, но не выдержала и потеряла сознание.

‒ Воды, быстро! ‒ приказал Артас. ‒ Воды, я сказал! Чистой! ‒ рявкнул он на стражника, притащившего в ведре жижи из канала. Нечистот на алтаре и так хватало. ‒ Облейте её, пусть придёт в себя. И принесите ещё несколько вёдер, это наверняка не последний обморок.

Артас не знал, сколько это продолжалось, минуту или год. Какая же сладостная боль, мучительное наслаждение ‒ вспоминать свои ошибки, свой позор и воздавать за него тысячекратно! Он так блаженствовал, что был просто не в силах думать ни о чём, кроме наслаждения местью. Наконец-то хоть одна его мечта сбылась!

Но... прошло время, и блаженство исчезло, растворилось, оставив после себя пустоту с привкусом пыли. Артас смотрел на Сильвану, распростёртую у его ног, корчащуюся в грязи, крови и нечистотах, и его одолевала досада. Так долго мечтать об этом, представлять, как будет пытать её вечно ‒ и всё закончится ничем? Так обидно ему было, пожалуй, только в детстве, когда он целый год с нетерпением ждал Зимнего Покрова, первым нашёл подарки под ёлкой, разорвал блестящую обёртку ‒ а там оказались не легенды о героях древности, о которых он мечтал весь год, а наставительные поучения Утера.

Артас снова ‒ в который раз? а, неважно ‒ усилил пытку, уже понимая, что удовольствия больше не получит. Сильвана издала протяжный стон, дёрнулась, вытянулась, и её сердце остановилось.

‒ Ну ладно, ‒ процедил падший принц, ‒ умерла так умерла. Сильвана, поднимайся. Пока будешь меня сопровождать, а потом я ещё что-нибудь придумаю.

Повинуясь движению рунного клинка, над телом воспарил дух умершей эльфийки. Широко распахнутые глаза, полные ненависти, уставились на своего мучителя.

‒ Отрёкшиеся!!! ‒ визг заново созданной баньши пронизал Подгород. ‒ Здесь Артас Менетил! Хватайте его!

Стражи, которые только что так покорно выполняли его приказы, мгновенно послушались Сильвану. Из проходов появилась другая нежить ‒ в основном полусгнившие ходячие трупы, хотя были несколько баньши и темных следопытов. Пока эльфийка была жива, они ненавидели её и пальцем не пошевелили, чтобы ей помочь. Но теперь она снова была одной из них, снова стала их королевой, которую они обожали. Увлёкшись местью, Артас забыл, где находится ‒ и сам же, убив Сильвану пытками, вернул ей власть над Отрёкшимися.

‒ Всё верно, король Артас, ‒ улыбнулся Вариматрас. ‒ Конечно, королеве пришлось немного помучиться... но вообще-то ловушка с самого начала предназначалась для тебя.

Артас всё-таки был посильнее эльфийской женщины, так что четвёрку гнилых эльфов он расшвырял, просто-напросто разорвав их на куски, и подхватил выпавшую было из рук Ледяную Скорбь. Но нежить накатила валом, не обращая внимания на то, что их кромсают и рвут на части. О себе они не думали, их вела ненависть к нему, к тому, кто обрёк их на подобное существование. Падший принц вовсе не возражал против хорошей потасовки, но Отрёкшиеся прибывали и прибывали, и в конце концов просто завалили его своими телами.

Артаса подняли на ноги и крепко связали ему руки, болезненно заломив их за спину. Сильвана уже успела влезть обратно в тело, которое освободили от цепей и облачили в новый нагрудник, и с усмешкой посверкивала красными глазами.

‒ Доигрался, ублюдок? ‒ поинтересовалась Королева-Баньши и врезала ему кулаком в лицо. Ну и манеры у этой аристократочки. Хотя бить она, надо отдать ей должное, умеет. ‒ Варли, сюда! Быстро!

‒ Я здесь, Ваше Величество, ‒ из темного угла выполз и поклонился Сильване мужчина-нежить в полуистлевшей чёрной мантии.

‒ Собирай своих, и устройте этому, ‒ она кивнула на Артаса, ‒ такую нежизнь, чтобы сам в преисподнюю запросился. И не вздумайте его туда пускать!

‒ Ваше Величество, я готов оказать помощь вашим достойным некромантам, ‒ поклонился Вариматрас. ‒ Мои знания...

‒ Не лезь, ‒ оборвала его Сильвана. Артас попытался сосредоточиться на мыслях их обоих. Раньше он совершенно спокойно мог читать в разумах тех, кто находился рядом, сколько бы их ни было, а теперь мысленный шум города мешал ему разобрать хоть что-то. Тем не менее усилием воли падший принц заставил себя считать их мысли... и почувствовал что-то странное. Но он не мог сказать, что именно, потому что стража ‒ на этот раз тёмные следопыты, которым так просто руки-ноги не оторвёшь ‒ потащила его в соседнее помещение, в котором собирались такие же, как Варли, ходячие трупы в истлевших робах.

Вот тут Артас действительно испугался. Нет, не смерти. И даже не того, что обещала ему устроить Сильвана, хотя о подгородских некромантах он кое-что слышал. Он испугался, что больше никогда не увидит Джайну...

Он попытался усилием воли прояснить свой разум и убедить себя, что неупокоенные эльфы, которые его тащат, и верёвки у него на руках ‒ всего лишь плод его воображения. Но Кошмар крепко держал его: следопыты не расплылись туманом, верёвки никуда не делись.

‒ Эллерейн!!! ‒ заорал Артас. Сейчас духи Высокорождённых были его последней надеждой. Если они сумеют его услышать...

‒ Что там ещё? ‒ обернулась Сильвана с недовольным лицом. Эльфийские уши первыми уловили некий шум, доносившийся из темного бокового прохода. Женщина нахмурилась. ‒ Натанос! Где Натанос? Пусть разберётся, в чем дело.

‒ Я здесь, госпожа!

Из прохода спиной вперёд вывалился на удивление хорошо сохранившийся Отрёкшийся. Если бы не красные глаза и не лук в руках, Артас мог бы принять его за рыцаря смерти. Тёмный следопыт, хоть и человек. Он пускал стрелу за стрелой, но, похоже, не мог остановить тех, кто приближался сюда по проходу. Ещё несколько секунд и...

‒ Король Артассс! Мы здесссь!

В подземелье ворвались эльфийские духи во главе с госпожой Ли'рат ‒ окрепшие, покрупневшие и уплотнившиеся. Конечно, стрелы тёмного следопыта не могли причинить им вреда. Рядом с повелительницей мчалась Эллерейн, барражируя подгородскую нежить древними заклинаниями Высокорождённых. Другие духи тоже не отставали. По команде Ли'рат сразу полтора десятка баньши одновременно раскрыли рты. Получившийся визг заставил подгородцев повалиться на землю, заткнув уши, то же самое сделали и державшие Артаса тёмные следопыты.

‒ Ура, король Артассс! Я тебя нашла! ‒ завопила торжествующая Эллерейн и деловито разрезала путы у него на руках.

‒ Эллерейн, как тебе это удалось? ‒ удивлённо спросил принц, с облегчением опуская руки. ‒ Ты же призрачная!

‒ Верёвки тоже. Их не было, ты сам так руки держал...

Подгород вокруг стремительно истаивал, превращаясь в красновато-зелёный туман. Артас посмотрел на Сильвану ‒ она становилась прозрачной, растворялась в тумане, но всё ещё злобно зыркала на него алыми глазами. Принц махнул на неё рукой... но тут ему вспомнилось нечто, замеченное, когда он пытался прочитать мысли её и Вариматраса.

‒ Хватайте демона! ‒ приказал он Высокорождённым. Его приказ немедленно исполнили, впрочем, Вариматрас не пытался ни отбиваться, ни растворяться. Город уже полностью исчез, а натрезим спокойно стоял в призрачной хватке духов, всё такой же плотный и вещественный.

Артас облегчённо вздохнул, убедившись, что меч Мурадина по-прежнему находится в ножнах у него за спиной. Он подошёл к пленному демону, ткнул его остриём клинка под подбородок:

‒ Кто ты такой?

Тот усмехнулся:

‒ Ты правильно догадался. Ты умён и обладаешь исключительной ясностью мышления... ты даже сумел понять, что всё происходящее ‒ всего лишь твой кошмар.

‒ Толку-то? Всё равно кошмар никуда не делся, и моим союзникам пришлось освобождать меня.

‒ Я уссслышала твой зов, король Артассс! ‒ крикнула Эллерейн. ‒ Только когда ты понял, что это всссего лишь призраки, я сссмогла тебя найти!

‒ Она говорит верно, ‒ благосклонно кивнул натрезим, точнее тот, кто прятался под его личиной. ‒ Если бы не твоё осознание происходящего, они никогда не нашли бы тебя и не выпутались из собственных кошмаров.

‒ Спасибо, Эллерейн, ‒ устало кивнул падший принц. ‒ Спасибо вам всем. Итак, ‒ он обернулся к Вариматрасу, ‒ кто же ты? Повелитель Кошмара?

‒ Разумеется.

Оболочка демона истаяла в один миг, не оставив после себя даже тумана. На её месте осталась тень... тень ветви... очень странной ветви.

‒ Сожалею, что не могу явиться перед тобой полностью, принц Артас Менетил, ‒ голос Повелителя тоже изменился, он звучал мягко, благородно и совершенно не походил на мерзкий голос натрезима. ‒ Я одновременно занят ещё кое-какими делами... поневоле приходится в буквальном смысле быть везде.

‒ Мне плевать, целиком ты здесь или нет! Освободи от кошмаров Джайну Праудмур и оставь в покое Мурадина Бронзоборода, и я уйду из твоего мира.

‒ О нет, ‒ ветвь зашелестела, и шелест этот был удивительно похож на хихиканье. ‒ Тот, кто попал в Изумрудный Кошмар, уже никогда не уйдёт из него. Да и уходить, прямо скажем, скоро будет уже некуда, ибо в мире не останется ничего, кроме Кошмара. Но ты мне нравишься, принц. Ты обладаешь мощной волей, умён и абсолютно беспринципен ‒ редкое и ценное сочетание. Как ты смотришь на то, чтобы занять высокое положение среди моих подданных?

‒ Вот так! ‒ взбешенный Артас взмахнул клинком и перерубил призрачную ветвь. Но она лишь расплылась туманом, из которого послышался всё тот же голос:

‒ Что ж, блуждай в кошмаре, как и остальные смертные, вообразившие, что могут победить меня. ‒ Снова шелестящая усмешка. ‒ Но если передумаешь, тебе стоит лишь позвать меня. Выбор за тобой.

Артас сплюнул на землю и вложил меч в ножны. И тут раздался голос Эллерейн:

‒ Одного не понимаю... его акцент... вы ссслышали?

‒ Да, ‒ кивнула госпожа Ли'рат. ‒ Ты верно заметила. Повелитель Кошмара ‒ Высокорождённый.

* * *

‒ Высокорождённый ‒ значит, маг, ‒ рассуждал Артас, сидя на земле. Вокруг ползали всё те же насекомые, но к нему не лезли: видимо, чуяли нежить. ‒ Причём маг с опытом примерно десяти тысяч лет. Неудивительно, что он смог развести тут такое, хотя подобной магии я ещё не встречал. Что ещё мы о нём знаем?

‒ Что он дерево, ‒ сказала госпожа Ли'рат.

‒ В каком смысле? ‒ не сразу понял Артас.

‒ В самом прямом. Вспомните, король Артас: когда он сбросил личину Вариматраса, мы увидели тень ветви, и он сказал, что не может появиться весь. Частью чего является ветвь? Частью дерева. Значит, он дерево.

‒ Потрясающе. Тогда всё, что нужно сделать ‒ найти да срубить это дерево, вот и всё! Будут мне тут ещё всякие деревья мир захватывать...

‒ Дерево или всё-таки тень дерева? ‒ вмешалась Эллерейн.

‒ Любую тень что-то отбрасывает, ‒ пожал плечами практичный Артас. ‒ Если срубить дерево, исчезнет и его тень.

‒ Прекрасная мысль, король Артассс! ‒ заявила Эллерейн. ‒ Но как нам найти, где растёт это дерево?

‒ Где-то в реальном мире, ‒ прозвучало сверху. Артас вскочил на ноги.

Над ними парил дракон. Зелёный. Нормальный... по крайней мере, на вид. Падший принц понимал, что здоровому дракону он теперь не соперник, но всё равно схватился за меч, чтобы дорого продать свою нежизнь и дать возможность духам отступить.

‒ Я не враг тебе, рыцарь смерти, ‒ продолжал дракон, опускаясь на землю. ‒ Я Эраникус, супруг Изеры, королевы Изумрудного Сна. Повелитель Кошмара держит мою королеву в плену. Если ты враг Повелителя, то я ‒ твой союзник.

Артас знал, кто такая Изера: Валитрия и другие пленные зелёные драконы часто упоминали её. А это, стало быть, ни больше ни меньше как их принц-консорт. Интересно, Эраникус не понимает, кто такой Артас и сколько драконьих жизней на его счету? Или считает, что сначала надо победить общего врага, а потом между собой разбираться? Или он ‒ очередная иллюзия, на которые так щедр здешний владыка?

‒ А откуда я знаю, что ты сам ‒ не одно из существ Кошмара, желающих заманить меня в очередную ловушку? ‒ поинтересовался падший принц. Он, конечно, мог читать мысли на небольшом расстоянии, но на дракона остатков его телепатии просто не хватало.

‒ Ниоткуда, ‒ кивнул Эраникус. ‒ Ты прав, здесь любое существо может оказаться врагом. Но и другом тоже: этот мир всё ещё сопротивляется Повелителю. Я вот о чём хочу тебя предупредить. Ты прав, чтобы победить Повелителя Кошмара, нужно уничтожить дерево, содержащее его дух. Но этого будет недостаточно, потому что в Изумрудном Сне продолжают существовать сноформы существ, погибших в реальности.

‒ Что такое сноформы? ‒ нахмурился Артас. ‒ Души?

‒ Похоже, но не совсем. Сознания, соединённые с отпечатком бытия. Например, они, ‒ дракон кивнул на призраков, ‒ в истинном Сне обрели бы тот облик, какой был у них до гибели.

‒ Чшшшто? ‒ зашипели духи, но Артас жестом велел им замолчать и продолжал:

‒ То есть чтобы уничтожить Повелителя, нужно сначала найти и срубить само дерево, а потом проделать то же самое с его, как ты говоришь, сноформой?

‒ Нет, ‒ покачал головой дракон. ‒ И то и другое нужно сделать одновременно. Повелитель Кошмара ‒ не простое беззащитное дерево, ты даже подойти к нему не сможешь, как и к его сноформе. Только если он будет вынужден защищать оба своих воплощения, есть надежда его победить.

‒ Отлично, ‒ отозвался Артас. Он всё ещё не верил Эраникусу, но бродить здесь вслепую, не понимая, как устроен этот мир и где тут что находится, ему уже надоело. ‒ То есть нужен хотя бы один союзник, способный держать топор... и поддерживать связь на расстоянии. Ты это можешь?

‒ Увы, нет. Я не обладаю силой духа, нужной, чтобы выстоять перед Повелителем Кошмара. Некогда я был им повержен, и хотя с чужой помощью я освободился от его чар, ужас перед ним не отпускает меня. Поэтому я не останусь с тобой: когда дело дойдет до сражения, я стану тебе в лучшем случае помехой, а в худшем ‒ врагом. Но, может быть, ты сможешь сделать хотя бы часть из того, что не могу совершить я. Твоя неупокоенная сущность способна отчасти защитить тебя от опасностей Кошмара, хотя, я повторяю, лишь отчасти.

‒ Понятно. Ладно, что-нибудь придумаю, ‒ пожал плечами падший принц.

‒ И вот ещё что важно, ‒ добавил Эраникус. ‒ Основное оружие, благодаря которому Повелитель Кошмара достиг такого могущества ‒ не магия, не клинок, а отчаяние, в которое он отлично умеет приводить своих жертв, демонстрируя свои победы и внушая, что его могущество безгранично и выхода нет.

Артас усмехнулся. Повелитель Кошмара всё больше напоминал ему его самого. Может быть, все мегаломаньяки похожи друг на друга?

‒ Но если ты не поддашься отчаянию, ‒ продолжал дракон, ‒ что бы ты ни видел и что бы вокруг тебя ни происходило, ты имеешь шанс победить. И это твой единственный шанс.

‒ Я уже понял, ‒ кивнул Артас.

‒ Помни, что в этом мире есть и другие, кто сражается с Повелителем Кошмара. Прощай.

Дракон взмахнул крыльями, разметав духов и чуть не сдув с ног Артаса, и улетел. И тут же раздался шелестящий смех.

‒ Милый Эраникус... это же надо... он всё ещё трепыхается...

‒ Угу, ‒ отозвался Артас. ‒ Это значит, что силы духа у него побольше, чем кажется всем вокруг, включая его самого.

‒ Не имеет значения... ты никогда не сумеешь срубить меня... никогда...

‒ Ну так спалю! ‒ огрызнулся рыцарь смерти. ‒ Слушай, деревяшка, я знаю, чего стоят все твои наведённые галлюцинации. Ты их отлично наводишь, спору нет, я в бытность свою Королём‑Личом так не умел. Но общие методы ‒ те же самые: сначала победить врага морально, внушив ему, что трепыхаться смысла нет, а потом брать его тёпленьким. Поэтому я тебе повторяю: прекрати покушаться на то, что тебе не по зубам, отдай мне Джайну и Мурадина и не лезь в наше существование. Мир пускай спасают герои, мне нет до них дела.

‒ Да легко.

Она соткалась перед ним из ничего ‒ такая, какой он увидел её когда-то на тыквовинских празднествах: лёгкая, светлая, улыбающаяся. Ещё ничего не знающая о чуме, нежити и Короле‑Личе. Ещё не предавшая Артаса в Стратхольме. Её глаза сияли любовью, алое платье туго обтягивало тело, и вся она была такой нежной, такой желанной, что Артас забыл про всё на свете и потянулся к ней. Может быть, с этой Джайной он сможет быть вместе, сможет отбросить тьму, вставшую между ними? Может быть, он сумеет... простить?

‒ Я с тобой, Артас, ‒ сказала Джайна, подошла и обняла его. ‒ Я никогда не покину тебя.

«Никогда не покину тебя...»

‒ Может быть, и предаст, ‒ отозвался на его мысли Повелитель Кошмара. ‒ А может быть, и нет. Разве ты не хочешь дать ей ‒ и себе ‒ второй шанс?

Вокруг опять поднялись стены Лордерона, на этот раз неразрушенные. Город был полон жизни: слышался шум базара, по брусчатке стучали колёса карет, перекликались стражники. Невдалеке виднелся королевский дворец, а они с Джайной стояли на центральной городской площади, у весело журчащего фонтана. Перед Артасом была целая жизнь, возможность смять своё прошлое существование, как черновик, и переписать его начисто ‒ так, как он сам захочет. В этой жизни не будет ни чумы, ни Плети, ни резни в Стратхольме, ни Ледяного Трона. Всё сложится так, как надо: после смерти отца Артас станет королём, а Джайна ‒ первой в истории Лордерона королевой-архимагом. У них будет двое детей, мальчик унаследует трон, а девочка ‒ магический талант. И Вариан с Мурадином будут приезжать к ним в гости.

Артас, конечно, понимал, что это иллюзия. Но как же она была прекрасна! Может, махнуть рукой на реальность и остаться здесь навсегда? В конце концов, что он забыл в реальности, кроме смертей, лжи и предательств? В реальности он был выставлен перед всеми, закованный и беспомощный, Сильвана требовала его смерти, а Вариан голосовал белым шаром. Мурадина, конечно, жаль, но Мурадин вроде бы пока держится. А Джайна, предательница, насквозь лживая Джайна...

Артас взял лицо иллюзорной Джайны в ладони и посмотрел ей в глаза. Она улыбалась так светло и ласково, в глазах её сияла такая искренняя любовь, которая, казалось, одна могла смыть память о страшном расставании. Артас наклонился к её губам... и одним движением свернул ей шею. Так быстро и умело, что Повелитель Кошмара не сразу понял, что произошло.

‒ Ты пытаешься сбить меня с толку иллюзией? ‒ злобно прошипел Артас. ‒ Меня? Ты вообразил, что я не отличу иллюзию от настоящей Джайны?

‒ Я всего лишь проверил твои слова, ‒ ответил Повелитель. Иллюзорная Джайна со свёрнутой шеей растворилась в ничто так же, как появилась из него. Город вокруг истаял, и Артас снова увидел рядом своих верных духов. ‒ Знаешь, а напрасно ты это сделал. Ты мог бы быть счастлив здесь, в моём мире, со своей любимой женщиной, и она была бы именно такой, какой ты хочешь её видеть.

‒ Я не люблю её! ‒ прогремел Артас. ‒ Она просто моя, с детства моя, и я никому не позволю предъявлять на неё права.

‒ Думай что хочешь, ‒ с усмешкой прошелестело вокруг. ‒ Я, похоже, тут не единственный, кто создаёт иллюзии. Вот только некоторые создают их сами себе, облегчая мне задачу.

‒ Ты у меня доиграешься, деревяшка, ‒ бросил Артас и решительно пошёл вперёд.

* * *

Не то чтобы он знал, куда идти. Но оставаться на месте смысла точно не было. К тому же на ходу как-то лучше думалось. Вокруг был всё тот же красновато-зелёный туман, но он не мешал ни Артасу, ни его спутникам-духам, молча следовавшим за ним.

А Повелитель Кошмара-то использует не только отчаяние, как говорил Эраникус, но и банальный соблазн. Артас слегка дрожал, голова кружилась. Он с силой прижал ладонь к груди. Ощущение реального прикосновения стёрло неприятные впечатления об иллюзии. Не так-то легко свернуть шею Джайне, если ты Артас. Даже когда Джайна иллюзорная.

Итак, срубить ‒ или сжечь, неважно ‒ два дерева в двух разных мирах одновременно он в одиночку не сможет, тут и думать нечего. Значит, нужно выбираться в реальность, оставив здесь духов ‒ больше никому он не доверял. Самому искать фелово деревце, а им поручить поиски сноформы... да, но как держать с ними связь? Будь он по-прежнему Королём-Личом, он бы, вероятно, это мог, но сейчас у него не телепатия, а позор. И как искать дерево, которое неизвестно как выглядит, в огромном мире, в котором вдобавок девятнадцать из двадцати жителей попытаются убить его, как только увидят?

Внезапно духи навострили уши и обернулись в одну и ту же сторону ‒ примерно на тридцать градусов вправо от того направления, по которому шёл Артас.

‒ Король Артассс, там большое сссражение, ‒ сообщила госпожа Ли'рат.

‒ Скорее туда! ‒ Артас доверял эльфийскому слуху, а драка в этом пустом иллюзорном мире определённо была приятным разнообразием.

Вскоре он и сам услышал шум боя, а взбежав на невысокий холм, увидел развернувшуюся битву. Одна армия состояла в основном из сотканных из плотной тени сатиров и крупных насекомых‑падальщиков, среди которых сражались существа всех рас, имевшие одну общую черту: застывшие в гримасе ужаса лица и ничего не понимающие, пустые глаза. Время от времени откуда-то из-за сатиров протягивались теневые ветви, из-под земли вырывались корни, захватывали и оплетали противников. Этими противниками были воины, тоже принадлежавшие ко всем расам Азерота, а вёл их... не кто иной, как король Вариан Ринн собственной персоной.

Вариан? Он тоже здесь?

Первая мысль, захлестнувшая Артаса, была очень простой ‒ вмешаться в драку и вызвать Вариана на поединок. Вариан, конечно, в доспехах, но Артас мог вытягивать из противника жизненную силу и излечивать свои раны. Одержать верх над вероломным другом детства, наступить ему ногой на горло, вонзить в грудь клинок и смеяться над его беспомощностью, любуясь текущим потоком крови... а потом можно и перехватить командование его армией. Вот только как ни кинь, Вариан в этой армии ‒ лучший боец, а сражаются они явно с войском Изумрудного Кошмара. Поэтому, если Артас хочет освободить Джайну, выяснять отношения с Варианом лучше всё-таки потом.

‒ Туда! ‒ приказал Артас духам и помчался вниз по холму, туда, где в передовых рядах Вариан сражался с теневыми сатирами. Обрадованные призраки, которым не терпелось получить ещё силы, помчались следом за ним и с налету кинулись в бой. Ветви и корни не могли их схватить, что было серьёзным тактическим преимуществом. Баньши опять раскрыли по команде рты и хором завизжали ‒ по ушам резануло всем, но особенно худо пришлось почему-то корням и веткам, которые начали с треском, словно сухие, ломаться под собственной тяжестью. Артас с мечом в руках ворвался в ряды сражающихся, которые, сосредоточившись на врагах, почти не обратили на него внимания.

А вот Вариан обратил. Глаза у короля людей чуть не полезли на лоб.

‒ Артас!!! ‒ прогремел он. ‒ Что ты здесь делаешь, подлый предатель?

‒ Снюсь я тебе, снюсь, ‒ бросил через плечо падший принц, кроша сатиров на кусочки.

Вариан кивнул. Действительно, в этом странном мире могло присниться и не такое. И если сновидение помогает сражаться с войском Повелителя Кошмара, то пускай, даже если это Артас Менетил. В конце концов, Вариан действительно иногда видел друга детства во сне...

Они переглянулись, не переставая рубить создания Кошмара. Чья это грёза ‒ Артаса или Вариана? Такой случай действительно был, а значит, это не наведённая галлюцинация. Но Артас понимал, что Повелитель способен превратить в ловушку любое, даже самое светлое воспоминание, так что грезить в этом мире опасно. Особенно в бою.

Вмешавшись в сражение, Артас и его духи дали Вариану определённое преимущество. Призраки с каждой секундой становились всё сильнее, легко выскальзывая из петель, которыми их упорно пытались опутать корни, и обстреливая заклинаниями теневых сатиров, недоумевавших, откуда здесь взялся целый отряд боевых магов. Хор баньши становился всё громче и пронзительнее, и хотя уши закладывало у всех, никто не возражал: враждебные ветви и корни от этих звуков буквально увядали на глазах, а сатиров сносило, как силовой волной. Что до самого Артаса, то он наконец-то сумел в полной мере оценить меч Мурадина. Оружие казалось ему совершенно невесомым, дворфийский булат легко разрезал и прочные корни, и почти материальные тени, и после каждого взмаха во вражеских рядах оставалась пустота, которая, впрочем, тотчас же заполнялась. Но рыцарю смерти казалось, что с таким клинком он способен сражаться бесконечно, неутомимый и неуязвимый. Он наслаждался азартом боя и высосанной из теневых сатиров жизненной силой, которая по крайней мере казалась ему вполне реальной.

Сколько он уже сражается так? День? Неделю? Месяц?..

Руки внезапно налились свинцом, и Артас невольно опустил клинок. В ту же секунду толпа сатиров, словно по команде, навалилась на него, окружила, сбила с ног. Последнее, что он помнил ‒ как крепко сжал рукоять клинка, до последнего не желая выпускать из рук. И наступила темнота.

* * *

Древний дух, исковерканный тысячелетиями ненависти и мучений, решал сложный вопрос.

Повелитель Кошмара впервые увидел кого-то похожего на себя. Вот только существование человеческого принца по сравнению с его существованием было кратким мигом. Но за такое ничтожное время человек успел наворотить столько, что это само по себе вызывало уважение. Он точно так же ненавидел весь мир и точно так же хотел захватить в нём власть, чтобы отомстить и навести свои порядки. Бывший Высокорождённый с удивлением понял, что испытывает к молодому человеку некоторую симпатию. Конечно, люди заслуживали лишь презрения, но Артас был не похож на них. Он обладал поразительным для столь короткоживущего существа упорством и ясностью мышления, не позволял себе погрузиться в иллюзии, не ходил по одним и тем же граблям ‒ кстати, в отличие от бегающего по Кошмару друида, которому Повелитель уже раз десять подсовывал видение смерти его дочери, и тот каждый раз принимал его за чистую монету, потому что, видите ли, «её голос такой настоящий!»

В глубине души каждого одинокого существа живет мечта, что когда-нибудь найдётся кто-то, рядом с кем одиночество кончится. Злодеи и мегаломаньяки не исключение. К тому же Артас предлагал Повелителю договориться, что тоже было для старого духа совершенно новым опытом. Он, конечно, читал в разуме Артаса, как в открытой книге, и знал, что договориться с ним падший принц хотел исключительно из-за нежелания хоть чем-то помочь окружающим, но Повелителя это не волновало. Он был искренен, когда предлагал Артасу высокое место у своего трона. Он даже сделал для юного злодея то, чего не делал никогда и ни для кого ‒ создал иллюзию, в которой Артас мог бы быть счастлив. Но, увы, тот не оценил порыва.

Артас упорно настаивал на собственных условиях, отказываясь даже прислушаться к предложениям Повелителя. А с точки зрения древнего духа, молодой человек требовал слишком многого. Свобода целых двух душ ‒ нет, такого Повелитель в своем вымечтанном мире позволить не мог. А это означало, что поделить мир они всё-таки не смогут, и нужно доводить дело до конца. Повелитель мысленно вздохнул и отдал приказ своим слугам.

* * *

Артас пришёл в себя в очень знакомой обстановке. Льдисто-голубой свет, металлические отблески стен, орнаменты из костей и черепов под потолком. И холод, такой холод, что даже ледяная нежить его чувствовала, хоть мороз и не мог принести ей вреда.

Он был в Цитадели Ледяной Короны. И на краткий миг даже обрадовался, пока не осознал собственного положения. Он был прикован к стене за руки и за ноги, распят крест-накрест, точно так же, как держал когда-то Болвара Фордрагона, пока тот не занял место над Ледяным Троном. На нём оставались только штаны и тонкая рубашка. У противоположной стены, всего в нескольких ярдах, на оружейной стойке стоял меч Мурадина. Так близко, и в то же время абсолютно недостижимо.

Увы, убеждать в реальности своих наведённых галлюцинаций Повелитель Кошмара умел. Может, цепь и была иллюзорной, но держала она крепко. Артас попробовал проделать то же самое с остальными цепями и убедился, что по-прежнему крепко прикован к стене.

А если попробовать испытанный способ?

‒ Эллерейн! Леди Ли'рат! ‒ заорал Артас.

За дверью послышался хорошо знакомый звон металла о металл ‒ шаги стражи. Дверь открылась, и вошли два закованных в саронит воина. Глаза в прорезях шлемов светились хорошо знакомым ледяным светом. Рыцари смерти. Самая лучшая, самая разумная и эффективная нежить, которую создал Артас. Подобие его самого. Надежда взревела пламенем в его груди. Сейчас они узнают его и освободят.

‒ Так, этот очнулся, ‒ сказал один рыцарь смерти другому. Глухой отзвук его голоса эхом отразился от саронитовых стен. ‒ Нужно доложить Королеве.

‒ Какой ещё королеве? ‒ невольно вырвался у Артаса негодующий крик. В стенах Цитадели никогда не было никакой королевы! Рыцарь смерти мгновенно развернулся и кольнул кончиком меча горло пленника:

‒ А ты помолчи, предатель. Сама Королева-Лич пожелала говорить с тобой, когда ты придёшь в себя. Хотя, на мой взгляд, ты подобной чести не заслуживаешь, ‒ он опустил меч и приказал другому рыцарю, видимо, подчиненному: ‒ Быстро ступай к Её Величеству и доложи. Я останусь на страже.

Рыцари смерти вышли, дверь закрылась, звякнул замок. Артас устало обвис на цепях. Надежда сменилась отчаянием. Да, вот теперь он действительно попал в беду. С цепями справиться не удаётся, духи его не слышат, Эраникус отказался ему помогать, а больше во всём этом кошмарном мире у него союзников нет. Он так и останется здесь, будет висеть на стене, пока накопленная в бою жизненная сила не рассеется. И эта мысль неожиданно показалась ему соблазнительной. Он так устал, метаясь по туманным пустошам Кошмара, что ему уже не хотелось ничего, только закрыть глаза и ни о чем не думать...

Кто же будет освобождать Джайну от власти этого маньяка, если я позволю себе поддаться ему? Нет, должен быть какой-то выход! Эраникус говорил мне, что отчаяние ‒ основное оружие треклятой деревяшки. Судя по всему, зелёный ящер не солгал ‒ пока что я отказывался поддаваться отчаянию, и у меня неплохо получалось. Значит, и теперь нужно держаться!

За дверью послышались шаги, на этот раз быстрые и лёгкие. Дверь снова отворилась, и в камеру вошла женщина. На ней были хорошо знакомые Артасу доспехи с черепами, только подогнанные под стройное женское тело. Ледяная Скорбь висела у неё за спиной ‒ он носил проклятый меч у бедра, но женщина была заметно ниже его, ей, конечно, так удобнее. Шлем Господства не скрывал нижней части её лица ‒ лица с такими знакомыми чертами.

Но на этот раз Джайна не была иллюзорной. Остатки телепатии и опыт пребывания в Кошмаре подсказали Артасу, что она настоящая. Точнее, конечно, настоящая Джайна по-прежнему спала в пещере в Серадане, если с ней не случилось чего-то похуже. Но Артас понял, что перед ним стоит то, что Эраникус называл сноформой ‒ поглощённое Кошмаром сознание Джайны.

‒ Давно не виделись, ‒ синие глаза горели, под шлемом видна была жестокая улыбка. ‒ Не скучал по своей королеве, Артас?

Артас попытался прислушаться к её мыслям и понял, что с её точки зрения он ‒ беглец‑изменник, каким-то образом вернувший себе свободу воли. В её словах и голосе слышалось что-то знакомое. Конечно, знакомое ‒ он сам точно так же повел бы беседу с любым схваченным беглецом! Стало быть, Повелитель Кошмара играет с ними по правилам, которые в свое время задавал сам Артас. И как на это отвечать? Повелитель и Джайна, вероятно, ждут от него обычного поведения гордой жертвы. Надо попробовать повести себя совсем не так! Ох, это будет нелегко... но если он хочет вытащить Джайну и спастись сам, придётся терпеть.

‒ Я скучал, ‒ кивнул он, изо всех сил стараясь говорить так, будто он тут не на стене висит, а просто пришёл в гости. ‒ Здравствуй, Джайна.

‒ Что?! ‒ отчасти это сработало: на миг Королева-Лич замерла, синие глаза удивленно расширились ‒ и тут же вспыхнули яростью.

‒ И ты ещё смеешь мне лгать, предатель?! ‒ она танцевальным движением вытянула из-за спины меч, направив его вперёд так, что острие едва не касалось груди Артаса. А в следующий миг по его телу разлилась мучительная боль. Бывший Король-Лич выгнулся, закусил губу, пытаясь не закричать. Жгла его не только боль, но и обида: ведь он как раз не солгал! Он действительно скучал... так, что это он сейчас подумал? Он выше таких чувств, как тоска и скука. Просто Джайна ‒ его, и он хочет вернуть ее, отобрать у Повелителя, вот и всё.

Разум почти отказывался работать... почти. Так, Артас Менетил, ты же умеешь быть выше боли. Когда ты шёл в Нордскол, разве во время приступов тебе было лучше? Разве тебе было лучше, когда Сильвана ранила тебя отравленной стрелой? Но ты справился, справишься и теперь. По крайней мере, то была настоящая боль, а это иллюзия, фантом... только что ж от этой иллюзии так вопить-то хочется?

Боль всё усиливалась: как и он сам в своё время, Джайна добивалась именно крика, и в конце концов сдерживаться стало невозможно.

‒ Ты принадлежишь мне, ‒ почти пропела она. ‒ И рано или поздно смиришься с этим.

Боль на время утихла. Королева-Лич звонко рассмеялась ‒ словно разбивались льдинки о каменный пол.

‒ Вот видишь? ‒ спросила она почти ласково. ‒ Мне бессмысленно противиться.

Артас обвис на цепях и устало кивнул.

‒ Я знаю.

Голос плохо слушался, слова прозвучали тихим, хриплым шепотом.

Внезапно в измученном мозгу сверкнула мысль. Если Королева-Лич такова же, каким он был в свое время, значит, она и телепатией владеет ‒ да не такой обкорнанной, какая она у него сейчас, а мощной, ясной и чистой. Проверим. Артас добавил ещё тише:

‒ И всё же...

Джайна криво усмехнулась, «услышав» его неоконченную фразу:

‒ И всё же, как бы ты ни мечтал о побеге, у тебя больше ничего не выйдет. Смирись.

Артас невольно улыбнулся, не думая, как дико это выглядит с точки зрения Джайны. Она не читает его мыслей! Может быть, Повелитель Кошмара подсовывает ей иллюзию телепатии... но это уже кое-что, надо только понять, что ему может дать такое преимущество.

‒ И всё же, ‒ сказал он, ‒ ты мне по-прежнему дорога.

Проклятье, опять не солгал...

‒ Тогда почему ты сбежал? ‒ требовательно спросила Джайна, подойдя ближе. Она взяла его за подбородок, поднимая его голову и вынуждая смотреть себе в глаза. Их взгляды встретились. Прикосновение руки в кожаной перчатке было на удивление приятным ‒ может, по контрасту с болью, а может, просто потому, что это всё-таки было прикосновение Джайны.

«Я не сбегал, ‒ безмолвно сказал Артас, пытаясь дотянуться до сознания волшебницы. ‒ Подожди меня пытать, успеешь. Ты меня слышишь?»

‒ Что??? ‒ Джайна даже отступила на шаг, ярко-синие глаза опасно сузились. ‒ Как ты это сделал, отвечай немедленно!

Артас обрадовался. Джайна его слышит! Но он тотчас же вспомнил о Повелителе Кошмара, который, несомненно, их тоже слышит. Ладно, старый хитрец, посмотрим, кто кого переиграет на этом опасном поле.

«Просто передал тебе ответ мысленно. Если ты что-нибудь подумаешь, я это услышу.»

‒ Кто наделил тебя этой силой? ‒ изящная рука в латной перчатке сжала горло Артаса. Разумеется, это был всего лишь жест, ибо нежить не дышит, но жест эффектный, какие и сам Артас в свое время любил. К счастью, телепатии сжатое горло не помеха, в отличие, кстати, от речи вслух. Отвечать правду смысла не имело: если он вздумает пересказывать свою настоящую биографию, она просто сочтёт, что он лжёт. Поэтому Артас прикрыл глаза и начал передавать ей мысленно ‒ но не слова, а образы.

Вот они стоят на лордеронской стене. Осенний ветер рвет с плеч Джайны плащ, наброшенный поверх алого платья, а Артас обнимает ее, согревая собственным телом и придерживая тёплую ткань.

Вот они едут в карете в дальний монастырь на какое-то религиозное действо. Ни ему, ни ей оно низачем не сдалось, но он обязан там присутствовать как принц и паладин, а она решила сопровождать его, и им просто хорошо оттого, что они вместе.

Вот они в мае, когда потеплело, вдвоём на лужайке. Она лежит в траве, волосы её разметались, и синее небо отражается в её глазах, а он сидит рядом, смотрит на её лицо и улыбается.

И одна-единственная мысль: «Ты помнишь?..»

И следом удивление ‒ «Оказывается, это помню я…»

‒ Как ты смеешь увиливать от ответа? ‒ гневно спросила Джайна, но Артас уловил, что некая часть её разума потянулась к этим образам. Ага, Повелитель Кошмара всё-таки оставил ей тень ясного сознания. Может, просто чтобы помучить её воспоминаниями при случае, а может быть, он просто не в силах полностью взять под контроль разум архимага. Так, архимаг… продолжаем.

Даларан. Артас только что приехал из столицы. Они с Джайной так давно не виделись, и он ужасно соскучился по ней. Он стоит у Аметистовой Цитадели, а она, одетая в яркую фиолетово-золотую мантию, со всех ног бежит к нему по ступеням.

Их первая ночь. Широко распахнутые глаза Джайны в свете свечи, тепло сплетённых тел, произнесённые шёпотом клятвы верности.

‒ Почему ты напоминаешь мне об этом? ‒ нахмурилась женщина. ‒ Воспоминания принадлежат прошлому и не могут изменить будущего.

А вот это уже похоже на Джайну, а не на скверную копию Артаса. Пожалуй, пора сделать решительный шаг. Разум падшего принца немного плыл, он страшно устал сопротивляться Кошмару, но останавливаться было нельзя.

Ворота Стратхольма, разгневанный Утер, сладковатый запах заражённого хлеба и холодные слова Джайны: «Прости, Артас, я не хочу видеть, что ты собираешься здесь делать.»

Артас понимал, что он наносит Джайне жестокий удар. Но это сработало, потому что в подправленной Кошмаром памяти она Артаса в Стратхольме не предавала. Две реальности с треском столкнулись в её разуме, и ложная память, не выдержав этого столкновения, рассыпалась на куски.

‒ Я... ты... ‒ Джайна выпустила его горло и отступила, отчаянным жестом схватилась за виски. ‒ О, Свет! ‒ По её лицу катились слёзы. Она действительно вспомнила всё. Их прежнюю жизнь. Стратхольм, разделивший время на «до» и «после». Кампанию на севере и Залы Отражений. Суд. Тириона, который имел полное право мстить, но обошёлся с Артасом куда мягче, чем она сама. Что же она натворила? А Артас, закованный и измученный, сумел придумать, как освободить её разум. Адская смесь благодарности, восхищения, вины и любви ошеломила Джайну, и она зарыдала уж совсем в голос.

«Всё в порядке, Джайна, ‒ Артас сам удивился, какой нежностью была полна эта мысль. ‒ Ты снова стала самой собой, это главное.»

Женщина усилием воли совладала с собой. Поплакать она успеет потом, сейчас есть дела поважнее.

‒ Что произошло? ‒ спросила она. ‒ Как я оказалась здесь, да ещё в таком виде?

‒ Это иллюзия, наведённая одним мерзким древним старикашкой, точнее, деревяшкой, ‒ ответил Артас. ‒ Если ты отцепишь меня от стенки, справиться с ним будет намного легче.

Она кивнула и попробовала руками разорвать цепь на его запястье, но та не поддалась. Джайна с ужасом посмотрела на Ледяную Скорбь: она явно боялась снова взять в руки проклятый клинок, пусть даже иллюзорный. Ну и не надо, есть другой способ.

‒ Возьми мой меч со стойки, ‒ предложил Артас. ‒ Вон там, у тебя за спиной.

Он не ошибся: то ли дворфийский булат резал металл, как масло, то ли воображаемые цепи не могли устоять против реального меча. Четыре осторожных взмаха, и Артас, пошатнувшись, встал на ноги, с тихим стоном опустив руки: всё-таки пытка, хоть и иллюзорная, давала себя знать. Джайна протянула ему меч, он вложил клинок в ножны и забросил за спину. Больше никаких вещей видно не было, так что придётся обойтись рубашкой и штанами. Плевать ‒ не замёрзнет, а ноги, не привыкшие к хождению босиком, как-нибудь выдержат.

‒ Это ещё не конец, Джайна, ‒ сказал он. ‒ Нам нужно выбраться из Цитадели. Иллюзия крепко держит нас обоих, но она не бесконечна. За пределами крепости она должна кончиться. Пойдём.

Женщина, закусив губу, кивнула, и они направились к выходу.

* * *

Пока они шли по воображаемым коридорам, на них несколько раз пытались напасть видения Кошмара. Но Джайна неплохо владела своим рассудком и терять его снова не собиралась. Оказалось, что в большинстве случаев заклинание рассеивания иллюзий отлично помогает против тварей Повелителя, а там, где оно не срабатывало, помогали огненные и ледяные шары и меч в руках Артаса. По пути он объяснил Джайне, где они находятся, кто такой Повелитель Кошмара и почему его обязательно надо уничтожить. Артас несколько удивлялся тому, что Повелитель не вмешался в их разговор, но считал, что иногда может и просто повезти.

Падший принц снова оказался прав — стоило им выйти за пределы Цитадели, как она начала таять, оседать, как сугроб под весенним солнцем. Исчезли доспехи Королевы-Лич, оставив Джайну в простой фиолетовой мантии. Исчезло и синее ледяное сияние из её глаз.

‒ Король Артассс! ‒ из красновато-зелёного тумана вынырнула Эллерейн, за ней летели другие духи — крупные, плотные и очень довольные. ‒ Ты нашёл свою даму?

‒ Да, ‒ кивнул он. ‒ А вы где были?

‒ В разведке, ‒ ответила баньши. ‒ Разбились на пары и прочесали окрестности. Ой, мы тут такое узнали, такое! Мы встретили настоящего ночного эльфа, друида, и с ним ещё была орка‑воительница. Оказывается, друиды очень злы на Повелителя Кошмара и твёрдо намерены с ним покончить. Эраникус, тот зелёный дракон, погиб в поединке с кошмарным драконом. За это друиды на Повелителя сильно обиделись, потому что Эраникус был их другом. Один могучий друид с верховной жрицей отправился в реальный мир и уже почти нашёл, где там растёт Повелитель, а тот друид, который с оркой, поехал искать его сноформу. То есть обернулся леопардом и увёз орку. А мы отправились искать вас.

‒ Так, похоже, кое у кого проблемы, ‒ улыбнулся Артас. Теперь он понял, почему Повелитель Кошмара не вмешался в его разговор с Джайной — у него и так руки были полны. Создав для волшебницы маленький персональный ад, старый дух решил, что можно не тратить на неё своё внимание. И это было его ошибкой — возможно, роковой.

‒ Кто это такие? ‒ спросила Джайна.

‒ Духи из эльфийского города в Серадане. Я привёл их сюда.

‒ Чем мы можем помочь и кому? ‒ Джайна полностью овладела собой и снова стала компетентным и хладнокровным боевым магом. Артас невольно восхитился её силой воли.

‒ Я думаю, раз мы здесь, надо идти разбираться со сноформой Повелителя, а в реальном мире пускай другие дровосеками поработают. Эллерейн, куда пошли друид и орка?

Баньши махнула рукой, указывая направление, и Артас с Джайной побежали туда.

‒ Друид сказал, что у орки был волшебный топор, чуть ли не ровесник этого мира, ‒ продолжала тараторить Эллерейн на лету. ‒ Этим топором можно срубить сноформу Повелителя, только Повелитель его у них украл. Они думают, что теперь топор валяется где-то под его ветвями, и надо его оттуда вытащить.

‒ Понял, ‒ кивнул Артас. На самом деле он мало что понял, но ему хватило. Теперь его интересовало только одно: успеют ли они добежать до Повелителя до того, как друид и орка по уши влезут в неприятности. Но время в Изумрудном Кошмаре идёт не так, как в реальности — они успели. В тумане забрезжил силуэт огромного, похожего на скелет дерева, широко раскинувшего свои многочисленные ветви. Артас понял, почему Эраникус предупреждал его, что он не сможет подойти к Повелителю: ветви и корни, которые так хорошо умели хватать и оплетать, надёжно хранили ствол. Перед деревом стоял высокий ночной эльф с пышной гривой зелёных волос и роскошными ветвистыми рогами, рядом с ним переминалась с ноги на ногу девушка-орк со спутанными каштановыми волосами, в дорожной кожаной одежде, порванной и заляпанной грязью.

‒ Я привела помощь! ‒ заверещала Эллерейн. От её голоса друид вздрогнул, обернулся и снова вздрогнул, увидев растрёпанного, босого рыцаря смерти и женщину, которую он явно знал.

‒ Леди Джайна Праудмур?

‒ Бролл Медвежья Шкура, ‒ кивнула волшебница. ‒ Что нужно сделать?

‒ Вон там лежит топор, ‒ кивнул друид куда-то в сторону ветвей, под которыми туман заметно сгущался. Джайна направила туда полосу магического света, и они с Артасом действительно увидели упомянутое орудие.

‒ Он же деревянный! ‒ разочарованно воскликнул Артас. ‒ Что им можно срубить?

‒ Всё, что угодно. На этом топоре благословение Кенария. Родич Туры, великий герой Броксигар Саурфанг, в свое время ранил им самого Саргераса. Но мы не можем забрать его, потому что Ксавий именно этого и хочет.

‒ Чшшшто? ‒ зашипела леди Ли'рат. ‒ Ксссавий?

‒ Ты его знаешь? ‒ вихрем обернулся к ней Артас.

‒ Ещё бы! Как правительница города, я обязана была ездить ко двору королевы Азшары, а Ксавий был её первым советником! Его боялись все, даже Высокорождённые — все, кроме королевы. Но как он стал деревом?

‒ Этим вопросом займёмся позже, ‒ отозвался Артас и снова обратился к друиду: ‒ Итак, зачем Ксавию нужно, чтобы вы забрали топор, которым можно его срубить?

‒ Потому что он наложил на топор заклятье, и если Тура его схватит, она немедленно окажется под контролем! Я могу рассеять заклятье, но для этого нужно, чтобы топор был здесь.

‒ Я понял. Отойдите на шаг в сторону, ‒ приказал Артас. ‒ Не беспокойтесь, я не буду прикасаться к топору.

Орка Тура одарила его недоверчивым взглядом — она явно не доверяла людям, да ещё мёртвым. Но Бролл отступил и подал ей знак сделать то же самое, и она неохотно подчинилась. Артас примерился: топор вроде бы недалеко, хотя попробуй оцени точно расстояние в этом воображаемом мире. Он взмахнул рукой, словно бросая невидимое лассо, и топор вылетел из-под ветвей и упал к его ногам.

‒ Быстро рассеивай чары, друид!

Бролла не нужно было торопить. Неожиданно стремительным для такого мощного существа движением он оказался рядом и ткнул в топор странным тёмно-фиолетовым жезлом — казалось, сделанным не из дерева, а из живой плоти ночного эльфа. Плотная зеленоватая дымка, окутывавшая топор, рассеялась.

‒ Тура, бери! ‒ крикнул друид. Орка подхватила топор и крепко сжала рукоять обеими руками.

‒ Теперь не выпущу! ‒ сказала она с резким орочьим акцентом.

‒ Прекрасно, ‒ кивнул Артас. ‒ Что теперь? Нам надо как-то уничтожить эти ветки, чтобы Тура могла подбежать к стволу?

‒ Да, но ещё не время. Мой шан'до и верховная жрица сражаются с материальным телом Ксавия, ‒ сказал Бролл. ‒ Я жду его знака, и он будет скоро.

Артас опять не знал, сколько времени они ждали, минуту или год, но вот Бролл крикнул:

‒ Пора!

Джайна немедленно устроила небольшой вал огня, который надёжно прижёг корни, вырывавшиеся из-под земли между ними и стволом. Тура рубила скелетные ветви, а Бролл обратился к своему друидическому искусству, оплетая эти ветви зелёными ростками. Артас и баньши занялись непонятно откуда вылезшими теневыми сатирами — похоже, это добро у Ксавия не переводилось. Боевая группа начала продвигаться вперёд, к стволу, и Повелитель уже не мог остановить их. Они почти не заметили, когда с неба хлынул ливень, прибивший к земле зеленоватый туман и смывший падальщиков. Наконец Тура добежала до ствола и принялась с остервенением рубить его:

‒ Бам! Бам! Бам!

С каждым ударом древний топор глубоко вонзался в плоть жуткой сноформы, и скелетное дерево вздрагивало, словно от адской боли. Вот ствол обрушился, рухнула крона, и с последним стоном, полным многотысячелетней муки, Повелитель Кошмара истаял, обратившись в ничто.

В этот момент Изумрудный Кошмар потряс удар грома невероятной силы. На краткое время все присутствующие оглохли, даже баньши. А когда раскат затих, оказалось, что Джайны рядом нет.

‒ Джайна! ‒ в панике закричал Артас. ‒ Где она?

‒ Она проснулась, ‒ объяснил Бролл.

Кто-то из духов задумчиво спросил:

‒ Интересно, остался ли кто-нибудь, кого ЭТО не разбудило…

‒ Только те, кто уже никогда не проснётся, ‒ ответил друид. ‒ Эту грозу вызвал мой шан'до, которого не зря называют Яростью Бури. Гром разбудил всех спящих, а молния уничтожила дерево Ксавия в реальном мире.

‒ Туда ему и дорога, ‒ фыркнул Артас. ‒ Надеюсь, костёр получился что надо.

Вслед за Повелителем начал истаивать и сам Кошмар. Тёплый изумрудный ливень просто смывал его, и в дождевых струях начал проступать мир изумительной красоты. Даже Артас, давно уже равнодушный к подобным вещам, невольно залюбовался зеленеющими рощами, грациозными животными и игрой света на поверхности ручьев и озер.

Сделав свою работу, ливень закончился, и они оказались на широкой лесной прогалине. Высоко в небе сияла ослепительно яркая радуга, солнце дробилось в мириадах водяных капель, усыпавших свежую зелёную траву и листву, и Артас невольно сморгнул — так слепило это сверкание его неупокоенный взгляд. Он обернулся к духам и изумлённо уставился на них.

Перед ним стояла высокая, властная, роскошно одетая женщина со сложной причёской, в которую была вплетена платиновая диадема. В двух шагах от неё опустилась на колени и гладила руками траву совсем юная девушка с серебряными волосами и с мягкими чертами лица, которые показались Артасу удивительно знакомыми. Больше не было призраков и баньши — вместо них появились живые эльфы.

‒ Я госпожа Ли'рат, ‒ объяснила высокая эльфийка и, уловив его взгляд на девушку в траве, кивнула: ‒ Да, это Эллерейн.

‒ Значит, Эраникус и тут не солгал, ‒ заметил Артас. ‒ Теперь вы стали настоящими.

‒ Нет, ‒ покачала головой госпожа Ли'рат. ‒ Такими мы можем быть только здесь, в этом мире. Стоит нам покинуть его, и мы снова превратимся в призраков. А покинуть его придётся по крайней мере мне, потому что я должна рассказать остальным своим подданным, что произошло, и забрать их сюда...

‒ Это решать мне, ‒ прозвучало над головами, и на поляне как будто наступил вечер. Все подняли головы и ахнули, увидев, что над ними парит драконица невероятных размеров и такой же невероятной красоты. Её огромные крылья закрыли пол-небосвода.

‒ Госпожа Изера! ‒ выдохнул Бролл, падая на колени.

‒ Леди Ли'рат, ‒ сказала королева Изумрудного Сна, ‒ в благодарность за то, что вы сделали для моего мира и меня лично, я даю твоему народу позволение поселиться здесь. Возвращаться за ними тебе не придётся — их приведут сюда мои подданные, зелёные драконы.

‒ Благодарю тебя, госпожа Изера, ‒ поклонилась предводительница духов. ‒ Ты великодушна и милостива к тем, кто уже давно потерял всякую надежду.

‒ Вы вернули мне свободу и власть, ‒ продолжала Аспект Грёз, ‒ и за это я благодарна вам всем. В том числе и тебе, Артас Менетил. Я прощаю тебе то, что ты делал с моими подданными, когда правил в Нордсколе. Другого вознаграждения для тебя у меня нет.

Артас коротко кивнул. Все живые драконы были его врагами, и он не сомневался, что Изера испепелит его — но она позволила ему существовать, и он по достоинству оценил этот дар.

‒ Что? ‒ до Бролла дошло, и он чуть не выронил свой посох. ‒ Артас Менетил? Тот самый?

‒ Да, и не пытайся разбить ему голову — в моих владениях он отныне неприкосновенен, ‒ предупредила Изера. ‒ Если, конечно, опять не натворит дел.

Рыцарь смерти криво усмехнулся. Эллерейн поднялась и подошла к нему.

‒ Спасибо тебе за всё, король Артас, ‒ сказала она. ‒ Спасибо и прощай. Конечно, ты так и не станешь нашим королём… и мне, признаться, даже немного жаль.

‒ Нашла о чём жалеть, ‒ фыркнул падший принц.

* * *

Артас добрался до пещеры на закате. Вошёл и без сил повалился на постель. Джайна, сидевшая на тюфяке, помогла ему отцепить меч и нормально лечь, по крайней мере, чтобы голова была на подушке.

‒ Поспи, ‒ предложила она.

‒ Кто бы мог подумать, что в царстве снов можно так устать, ‒ пробормотал Артас, засыпая.

Он проспал почти сутки. За это время Джайна успела поставить портал в Терамор, успокоить переполошившийся народ, проинспектировать состояние города и отдать распоряжения. Пока большинство тераморцев находились во власти Кошмара, в городе случилось немало неприятностей: по городу бродили лунатики, поджигали и разрушали здания и убивали беззащитных спящих. Нужно было начинать отстраивать город и назначить пенсии семьям погибших. К счастью, Тервош и Страдалица проспали весь Кошмар относительно мирно и очень обрадовались, увидев леди Праудмур живой и невредимой.

Когда Джайна вернулась в Серадан, оказалось, что Артас успел не только выспаться, но и привести себя в порядок — вымыться в ближайшем ручье, переодеться и причесаться. Рубашка, как всегда, была плотно зашнурована и туго затянута у ворота. Артас неподвижно сидел на тюфяке, обхватив колени руками, и смотрел в стену.

‒ А куда ты девал своего стража? ‒ спросила женщина, имея в виду мёртвого волка, который встретил её пробуждение и не разрешал покинуть пещеру, пока не вернулся хозяин.

‒ Отпустил. Он мне больше не нужен, ‒ ответил падший принц.

‒ Понятно. Артас… ‒ она присела рядом, собирая всё своё мужество. ‒ Прости меня.

‒ За что? ‒ поднял он брови.

‒ За всё. За Стратхольм, за войну, за Залы Отражений. И за Кошмар этот тоже, то есть за то, что я там делала с тобой.

‒ Простил уже, ‒ бросил Артас. Джайна улыбнулась, положив ладонь на его руку:

‒ Спасибо. Знаешь… иногда мне кажется, что ты меня всё-таки любишь. Я понимаю, что это такая же иллюзия, как и Изумрудный Кошмар, только я придумала её себе сама. Как ты можешь любить? У тебя и сердца нет...

‒ А зачем мне сердце? ‒ пожал плечами Артас. ‒ У меня вместо него вот это есть.

Джайна с изумлением увидела, что он начал расшнуровывать ворот рубашки. Запустив руку под ткань, Артас вытащил оттуда что-то... что-то знакомое... снял с шеи и протянул ей подвеску на тесемке. Медальон с александритом, который она сама подарила ему когда-то. Дрожащими руками открыв крышку, женщина увидела собственный портрет ‒ работу лучшего лордеронского миниатюриста. Краски не поблёкли и не потемнели, и юная волшебница всё так же задорно улыбалась в медальоне, как десять лет назад.

Джайна закричала.

Все эти годы Артас не расставался с её подарком. Умерев, разорвав надвое душу, вырвав сердце... ненавидя жизнь и воюя со всем миром, он носил её портрет на груди. Побеждённый, лишённый всего, брошенный в клетку, он сумел сохранить медальон. И даже в Изумрудном Кошмаре его не потерял.

Он никогда не переставал любить её.

‒ Джайна! Джайна, ты что? Что с тобой... ‒ Артас не на шутку испугался за неё и схватил её за плечи. ‒ Успокойся, пожалуйста, пожалуйста!

Она всё ещё смотрела на него совершенно безумными глазами, и он, повинуясь то ли тени воспоминания, то ли чему-то ещё более глубокому, начал её целовать. Сначала нежно, просто чтобы успокоить, но потом сдержанность начала таять, и то, как шевельнулись её губы, как сбилось дыхание, сказало ему, что и она чувствует то же самое. У них было одно дыхание на двоих, и Артас пил его жадно, как пьёт воду измученный жаждой человек, а Джайна с радостью давала ему пить. Они прижались друг к другу ‒ теснее, теснее, совсем тесно; одежду долой, она мешает, она разделяет их; вот так, тело к телу, кожа к коже, холод к теплу. Глаза цвета морской зелени смотрели, не отрываясь, в глаза цвета небесной синевы, белые волосы смешались с золотыми, а пальцы рук переплелись так тесно, что не разорвать. Ближе, ближе, ещё ближе, так, что невозможно сказать, где она, а где он; и вот уже нет ни его, ни её, есть только они. Небо отразилось в море, море опрокинулось в небо.

А потом они посмотрели друг на друга и неудержимо рассмеялись. У Артаса была расцарапана спина, а у Джайны шея и плечи были покрыты характерными синяками. Оба с растрёпанными волосами, с припухшими от поцелуев губами... и красивые, такие красивые, что не могли оторвать взгляд друг от друга.

‒ Я люблю тебя... ‒ шёпотом, эхом друг друга.

Артас, задумчиво улыбаясь, откинулся на подушки. Джайна смотрела на него и тоже улыбалась, хотя в глазах её стояли слёзы. Наконец-то он открылся для её взгляда. Его кожа в свете жаровен казалась серебристой, а на левой стороне груди виднелся большой крестообразный шрам. Когда Джайна увидела этот шрам, глаза её расширились. Артас внимательно следил за её взглядом и мыслями, но не нашёл ни испуга, ни отвращения ‒ только нежность и очередной прилив ощущения собственной вины.

‒ Кстати, Джайна, ‒ спросил Артас с лёгкой усмешкой, ‒ а ты вообще помнишь, что мы женаты?

Она удивлённо посмотрела на него, потом хлопнула себя по лбу и расхохоталась.

‒ И правда. Тогда я не придала этому никакого значения, мне просто нужно было вытащить тебя, а теперь... Так что же ‒ это была консуммация брака?

‒ Получается, что так, ‒ улыбнулся он. ‒ Всё-то я делаю не в том порядке. Сначала умер, потом чуть не завоевал мир, потом был приговорён к казни, потом женился, потом признался в любви... стоп, в этом перечне определённо чего-то недостаёт.

‒ Чего? ‒ удивилась Джайна.

‒ Я так и не сделал тебе предложения. Ты будешь моей женой, Джайна? ‒ его глаза не смеялись, он был абсолютно и совершенно серьёзен.

‒ Да, Артас.

Он привлёк её к себе, нежно целуя.

‒ В горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности... ‒ прошептал Артас. Произнесённая им на венчании лишь формально, брачная клятва вступала в силу.

‒ В горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности... ‒ повторила за ним Джайна. ‒ Пока смерть... ‒ Она не договорила, потому что Артас покачал головой:

‒ А со смертью мы разберёмся.

Джайна рассмеялась. И правда ‒ Эгвинн научила ее, как прожить тысячу лет, а Артасу естественная смерть вообще не грозит. Что касается возможной гибели, то посмотрим ещё, кто осмелится встать у них на пути.

‒ Тааак, ‒ сказала Джайна, осторожно ощупывая шею, ‒ теперь придётся носить закрытые платья. Хотя что мне скрывать? Пусть завидуют!

Артас невольно смутился:

‒ Пройдёт же...

‒ Как это? ‒ с весёлым возмущением спросила Джайна. ‒ Ты больше не будешь ставить мне засосов?

‒ Буду, ‒ пообещал Артас. Его глаза затуманились, и он крепко прижал Джайну к себе. ‒ Причём прямо сейчас.

* * *

Джайна давно уснула, блаженно раскинувшись на постели. Артас лежал рядом и лениво следил, как догорают угли в жаровне. Когда прогорят, надо будет укрыть Джайну, а пока пускай она так спит — Артасу нравилось смотреть на неё. Внезапно вспыхнувшая страсть ушла, оставив приятное утомление и глубокую нежность. Он потянулся, стараясь не разбудить жену, и осторожным, неловким движением погладил её волосы. Какие мягкие, надо же. Он поцеловал золотистую прядь и продолжал раздумывать.

‒ Ты не убил меня, Артас Менетил, ‒ прозвучал в пещере так хорошо знакомый детский голос.

«Тише ты! ‒ от неожиданности Артас даже не задумался, откуда здесь взялся мальчишка. ‒ Джайну разбудишь!»

‒ Она меня не услышит. Ты не в силах убить меня, ‒ продолжал призрак маленького Артаса, соткавшийся из пустоты у изголовья. Казалось, он светится собственным внутренним светом, хотя и очень слабым. Теперь он выглядел намного лучше, чем тогда, когда Артас пронзил его мечом — никаких язв и гнойников, никаких зловещих признаков истощения и болезни. Вполне здоровый ребёнок, только очень бледный. ‒ Никто не в силах убить меня, пока ты существуешь.

‒ Ничего себе, ‒ задумчиво ответил Артас. ‒ И что мне теперь с тобой делать?

‒ Можешь снова прогнать меня, ‒ ответил осколок его души. ‒ А если хочешь, можешь взять меня обратно. Всё равно я — это ты, и ты ничего с этим не сделаешь.

Принц кивнул и протянул мальчику руку. Тот коснулся его пальцев своей прозрачной ручкой, улыбнулся и исчез. В том уголке души, где в последние годы жила холодная пустота, возникло и разлилось блаженное тепло.

Исковерканная душа снова стала целой.

Будет день, впервые за много лет ‒
Не откажут крылья, и боль пройдёт.
И, простив ненужность свою земле,
Вновь начнёшь оборванный свой полёт…
Мистардэн. Сердце мира

‒ Ваше Величество, сообщение из Терамора.

‒ Давай, ‒ Сильвана на ходу выхватила туго свернутый свиток у стража. ‒ Свободен.

Страж поклонился и исчез с королевских глаз, мысленно испустив вздох облегчения. После того, как Подгород пробудился от Кошмара, Королева-Баньши пребывала в дурном настроении. Неудивительно — городу досталось по первое число, да не от каких-нибудь врагов, а от его же собственных жителей-лунатиков. К тому же, когда ещё только пришли первые вести о Кошмаре, королева уверенно заявила, что к Подгороду это отношения не имеет. Мол, нежить слишком дисциплинирована и далека от свойственных живым слабостей, чтобы провалиться в какие-то там сны. А сама уснула одной из первых и провалялась в Кошмаре до самого конца. Легко представить, как пострадало королевское самолюбие! Неудивительно, что Её Величество срывала зло на ком попало. Подгородцы старались лишний раз королеве на глаза не показываться и просто ждали, когда это стихийное бедствие пройдёт.

Сильвана раздражённо засунула послание за наруч и снова склонилась над картой города.

‒ Это восстанавливать не нужно, ‒ ткнула она стилом в один из кварталов, помеченный как разрушенный. ‒ Тех, кто там остался, разместили в других местах. А вот магический квартал нужно отремонтировать в первую очередь!

‒ Да, Ваше Величество, ‒ городской архитектор и два его помощника покорно кивнули.

Сильвана действительно была не в духе, и вовсе не из-за дурных снов. Она знала, что Повелитель Кошмара каждой жертве устроил персональный ад, и вовсе не удивилась сюжету собственных сновидений. Даже обидно за старого духа, мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Когда Артаса схватили, ей даже понравилось, но, разумеется, Повелитель не собирался доставлять ей удовольствие, и треклятому принцу удалось вырваться. Банально. Повелитель фантазией не отличался.

А вот то, что многие подгородцы после Кошмара так и не проснулись, было куда хуже. Подгород и так вымирал, медленно, но верно. Высшей нежити, которой не грозит разложение и тлен, там было совсем мало. В основном Отрёкшиеся были просто зомби, поднятыми на скорую руку в качестве пушечного мяса. Артас и не рассчитывал, что эти солдаты просуществуют дольше одного-двух сражений: он и его некроманты всегда могли поднять новых таких же, благо там, где проходило войско Плети, трупов хватало. Неудивительно, что в Подгороде начала стремительно развиваться алхимия: Отрёкшиеся‑ученые делали всё, что могли, чтобы хоть как‑то сохранить свои тела. Продукция Королевского Фармацевтического Общества помогала задержать гниение, но не могла остановить его полностью, и население Подгорода постоянно сокращалось. А теперь ещё и столько погибших сразу.

Разрушенные городские здания и кварталы оптимизма тоже не добавляли. Конечно, от холода нежить не страдает, а непогода в подземелье не страшна. Но всё же бывшие люди и эльфы хотели сохранить для себя хотя бы подобие уединения, да и имущество какое-никакое у них имелось. Так что обиталища были нужны. Кроме того, пострадали и общественные здания, особенно в магическом и фармацевтическом кварталах — подгородских научных центрах. Торговцам тоже досталось, их склады были разрушены, товары испорчены и разграблены. Приходилось вкладывать немалые средства из городской казны, чтобы хоть как-то наладить в городе подобие обычного существования.

Отпустив архитекторов, Сильвана вернулась к себе. Достала из-за наруча свиток, расправила его на столе, прижала пресс-папье и, едва взглянув на текст, начинавшийся с «Дорогая Зерри, у нас в Тераморе всё просто отлично», обмакнула чистую ткань в склянку с прозрачной жидкостью и протёрла поверхность пергамента. Слова исчезли, а через несколько секунд проступило настоящее послание.

Прочитав письмо, Сильвана в бешенстве скомкала его в руке и хотела уже бросить в огонь, но передумала. Наёмный агент был неглуп и хорошо выполнял свою работу. Поэтому весть о том, что правительница Терамора в последнее время сияет аки солнышко, щеголяет синяками на шее и отказала двум весьма почтенным претендентам на её руку, была куда более важной и ценной, чем показалось Сильване в первый момент.

Несколько минут Королева-Баньши ходила от стены к стене, сжимая в руке скомканный пергамент и шепча что-то себе под нос. Потом подошла к столу, расправила письмо, аккуратно сложила его и приказала стражам прислать к ней самых доверенных лиц — Натаноса и Шарлиндру.

Пришло время начать охоту на Артаса.

* * *

Джайна действительно расцвела ‒ по всему Терамору говорили, что никогда не видели леди Праудмур такой красивой: тридцатилетняя, она казалась восемнадцатилетней, её глаза сияли, тело было стройным и гибким, движения грациозными. Словом, не один тераморский мужчина пал жертвой неразделённой страсти к правительнице. Двое богатых аристократов даже решились сделать ей предложение. Пришлось напомнить им, что она замужем; не то чтобы влюблённые кандидаты про это забыли, просто то ли восприняли несерьезно, то ли сочли подобный брак недействительным. Один, получив отказ, извинился и мирно ушёл, и с тех пор Джайна относилась к нему по-дружески. Второй, избалованный богатством и высоким положением (кстати, ещё из лордеронской золотой молодёжи, примерно ровесник Артаса, не раз бывавший при дворе и прекрасно знавший принца), пытался настаивать и доказывать, что брак с нежитью, да ещё с вечным изгнанником ‒ это просто глупо. Дескать, молодой женщине нужен живой и страстный мужчина, отец детей, а правительнице ‒ надёжная опора в политических делах. Волшебнице пришлось позвать Страдалицу, чтобы помочь визитёру покинуть башню. Когда незадачливого ухажёра деликатно, но настойчиво вывели, Джайна расхохоталась. «Страстный мужчина...» Да что он знает про настоящую страсть ‒ не ту, что порождена желаниями плоти, а ту, что происходит из ощущения, что вы просто не можете существовать друг без друга?

Жизнь в Тераморе наладилась довольно быстро, и Джайна могла гораздо больше времени проводить в Серадане. Освободившись от дел, она спешила вернуться к Артасу. Они бродили по долине, держась за руки, перешёптываясь и смеясь ‒ просто от радости, что они вместе. Вернувшись в пещеру, они пили кофе и вино, ели всякую снедь, которую приносила с собой Джайна. А потом падали в постель и отыгрывались за семь лет разлуки.

Размыкать объятия им было трудно. Так долго они, две части одного целого, были разлучены, что теперь им хотелось одного: прижаться друг к другу, тесно переплетясь телами, смотреть друг другу в глаза и чувствовать, как размывается граница между его и её бытием. Артасу нравилось ощущать дыхание Джайны, её сердцебиение и тепло ‒ в её объятиях он чувствовал, что жизнь, пусть ненадолго, возвращается к нему, и наслаждался ею, так наслаждался, как ни одному живому невдомёк. А она путалась пальцами в его волосах, целовала шрамы, покрывавшие его тело, и не отводила взгляда от его сияющих глаз.

Такая жизнь требовала от Джайны определённой осторожности. Если делиться жизнью с такой мощной нежитью, как бы совсем её не потерять. Но сама любовь придавала Джайне сил, солнце и ветер, листва и море ‒ всё вокруг было полно безграничной, ошеломляющей жизни, и женщина раскрывалась навстречу ей, вбирала её в себя, а потом отдавала, отдавала. И это было так приятно, что у Артаса почти исчезла нужда в убийствах ради подпитки.

Артасу не хотелось думать ни о прошлом, полном боли и ужаса, ни о будущем, в котором ему виделись новая злоба и вражда. Он позволил себе плыть по течению и с удивлением понял, что ему хорошо. Радость и любовь заполнили его бытие, а привычная ненависть ко всему миру отступила, притихла.

Даже мысли о мести начали угасать. Какое-то время Артас ещё пытался ими тешиться, но в Изумрудном Кошмаре его месть обернулась разочарованием, и принц вовсе не был уверен в том, что оно ‒ иллюзия Кошмара. И однажды, засыпая в объятиях Джайны, он подумал «А зачем мне всё это? У меня Джайна есть, мне и так хорошо. А прочие — да ну их всех».

Вскоре Артаса и Джайну навестил Мурадин, и Артас очень обрадовался, что с его другом не случилось ничего плохого. Мурадин рассказал, что Стальгорн тоже изрядно пострадал от Кошмара, но меньше других городов, «потому что дворфы строят как надо, и страшными снами их так просто не возьмёшь». Он, конечно, понял, что фиктивный брак Артаса и Джайны стал настоящим ‒ достаточно было увидеть, как они смотрят друг на друга. Мурадин искренне порадовался за «ребят», как он их называл, и в следующий визит приволок огромный кувшин лучшей дворфийской медовухи и целый мешок горячих сладких плюшек с корицей и тмином ‒ фирменную продукцию придворной стальгорнской пекарни.

‒ Вот так-то, ребята! ‒ сказал он, плюхая всё это на стол. ‒ Всё у вас хорошо, а дальше будет ещё лучше, это я, Мурадин Бронзобород, вам говорю! Если, конечно, не наделаете глупостей... ну да ничего, старый Мурадин за вами присмотрит.

Джайна и Артас только рассмеялись, разливая медовуху и раскладывая плюшки на тарелках. Им было легко и весело, и слова дворфа о «глупостях», о том, что он будто бы «старый» и о том, что он за ними «присмотрит», их рассмешили. Очень забавно было представить Мурадина в качестве почтенного пожилого гувернёра, гоняющегося за двумя великовозрастными «детишками» и отчитывающего их за шалости.

* * *

‒ А ну-ка, парень, помоги нам с леди Джайной это перетащить!

Мурадин передал Артасу через портал какой-то здоровенный свёрток, потом ещё два.

‒ Что это? Новый дворфийский подарок?

‒ А то! ‒ ответил дворф, вываливаясь из портала. ‒ Я тебе доспехи обещал или нет?

‒ Ох, Мурадин, спасибо! Не знаю, как тебя благодарить!

‒ Да ты примерь сначала.

Мурадин снова показал, что такое дворфийская работа: доспехи подошли Артасу идеально. Кольчугу изящного, но очень плотного плетения, из какого-то серебристо-сероватого сплава, дополняли нагрудник, наручи и поножи того же цвета с чеканным орнаментом: оленьи морды в обрамлении лиственных гирлянд. Накладки на сапогах и рукавицах повторяли тот же мотив. Шлем был украшен высоким гребнем с пышным белоснежным плюмажем и имел надёжное забрало, которое полностью закрывало лицо. Вес доспехов был так искусно распределён, что даже живой человек мог бы свободно двигаться в них, а Артас вообще не почувствовал тяжести.

Он схватил меч и, рисуясь, сделал несколько взмахов.

‒ Ну как?

Мурадин показал оттопыренный большой палец, Джайна засмеялась и захлопала в ладоши.

‒ Красота! ‒ подытожил дворф. ‒ Вот так-то, парень, старый Мурадин ещё никого не подводил. Давайте-ка выпьем! Это дело надо обмыть.

‒ Спасибо, Мурадин. Великолепная работа, ‒ улыбнулся Артас. ‒ Для полного счастья мне теперь не хватает только коня, ‒ и тут же помрачнел. ‒ Эх, где же мой Непобедимый…

‒ Забрал его кто-то, ‒ отозвался Мурадин. ‒ Те ребята из штурмотряда всю твою конюшню растащили, кто дракона костяного себе взял, кто грифона. А чего, транспорт надёжный, испытанный и даже кушать не просит. Кому не претит иметь дело с нежитью, забрали их с радостью.

‒ Ну их, этих драконов и грифонов, ‒ ответил Артас. ‒ А вот Непобедимый… Впрочем, что сейчас об этом думать. Давайте лучше и вправду выпьем.

* * *

Артас сходил с ума: Джайна не появлялась уже два дня.

Она предупреждала его, что может задержаться. Орда и Альянс опять пытались передраться, и волшебнице приходилось прилагать всё свое влияние и дипломатические умения, чтобы не допустить очередной вспышки. После нордскольской войны только новой схватки политических хищников и не хватало. Кроме того, в последнее время по всей планете начались какие-то стихийные бедствия, то землетрясения, то штормы, то суховеи. В Серадане тоже пару раз тряхнуло, но Артас почти не обратил внимания — в горах часто трясёт.

Политика принца не интересовала: с его точки зрения, если ни один из фракционных лидеров не способен прижать другого, значит, никто из них не дорос до мирового господства. В Нордсколе Вариан и командир орочьей армии Гаррош так цапались между собой, что Артас даже одно время думал, что они вот-вот уже схватятся по-настоящему, а ему останется только сливки снять. Когда принц узнал, что Тралл решил податься в шаманы и оставил Гарроша своим заместителем, он расхохотался — с его точки зрения, политик из Гарроша такой же, как из Сильваны союзник. Но Джайна была в политике по уши, и с восхождением Гарроша ей предстояло немало работы, так что Артасу оставалось только терпеть и ждать. Он и ждал. Но не двое же суток???

Он метался по уступу перед пещерой, швыряя вниз камни и с трудом подавляя желание схватить меч и пойти убивать всех, кто попадётся на пути.

‒ Артас, извини… ‒ еле слышно прозвучало у входа.

‒ Что стряслось? ‒ Артас вихрем развернулся, подхватил Джайну на руки и побежал в пещеру. Волшебница страшно замёрзла, её била крупная дрожь, глаза ввалились и покраснели, одежда промокла насквозь. ‒ Это уже не дипломатия!

‒ В Тераморе наводнение… еле справились…

‒ Ты ранена? Джайна, ты ранена? ‒ встревоженно спросил принц, опуская женщину на стул.

‒ Нет, просто магическое истощение… Я двое суток не спала...

Артас сорвал с Джайны грязную промокшую одежду и убедился, что никаких повреждений у волшебницы действительно нет. Он уложил её в постель и быстро растёр подвернувшимся под руку шерстяным камзолом. Потом укутал Джайну в оба одеяла, торопливо разжёг жаровни и налил в бокал вина:

‒ Выпей, это поможет.

Руки у Джайны дрожали, так что поить её пришлось Артасу. Но вроде бы принятые меры подействовали — она согрелась, дрожь прекратилась.

‒ Спасибо, ‒ улыбнулась волшебница, прикрывая глаза.

‒ Если у тебя начнётся лихорадка, я не знаю, что делать, ‒ вздохнул рыцарь смерти.

‒ Собьёшь мне жар, я вернусь в Терамор и позову жрецов. Не волнуйся заранее.

‒ Ладно, спи. Остальное потом.

Она кивнула и мгновенно уснула. Артас сел на постель рядом с ней и замер, не отводя глаз от её лица.

Джайне приснился светловолосый подросток, чем-то напомнивший Артасу Вариана и называвший волшебницу «тётей». А она назвала его «Андуин». Ах, вот это кто… когда он успел вырасти? Артас помнил младенца в колыбели, которого ему гордо демонстрировал молодой отец. А теперь тот младенец уже без пяти минут мужчина. Неужели прошло столько лет? Ледяной принц усмехнулся. Да, люди стареют, дети взрослеют, а он всё такой же, каким был семь лет назад, и останется таким навсегда.

Артас просидел так несколько часов, пока не убедился, что Джайна спит спокойно, и жара у неё нет. Немного успокоившись, он коснулся губами её лба, погасил свечу и лёг в постель, но так и не уснул.

Утром волшебница проснулась, приподнялась и в темноте попыталась дотянуться до свечи. Артас перехватил её руку:

‒ Лежи, я сам свечку зажгу. ‒ Он понимал, почему она не воспользовалась волшебным огоньком: магическое истощение всё ещё давало о себе знать.

‒ Который час? ‒ слабым голосом спросила она. Артас зажёг свечу и взглянул на магические часы:

‒ Девять утра. Не вставай, я по голосу слышу, что ты ещё не отдохнула.

‒ Но я должна вернуться в Терамор…

‒ Джайна, в Тераморе вечер. Какой смысл тебе туда возвращаться на ночь глядя? Даже если там очередное наводнение, от тебя не будет никакого толку. Лежи уже, я тебе чаю сделаю.

‒ Хорошо, ‒ тихо сказала волшебница. Принц выбрался из постели и занялся завтраком. К счастью, у него оставался хлеб, копчёный палтус и орехи. Джайна попыталась встать и подсесть к столу, но у неё закружилась голова.

‒ Ну и какой тебе Терамор? ‒ спросил Артас, подхватывая её и укладывая обратно. Волшебница только кивнула. Принц принёс ей чай с бутербродами и устроил так, чтобы ей было удобно есть.

‒ Вот что, Джайна, ‒ сказал он, усевшись на одеяло рядом с ней. ‒ Я хочу отправиться с тобой в Терамор.

‒ Зачем? ‒ Она чуть не пролила чай себе на колени.

‒ Защищать тебя, разумеется. ‒ Он посмотрел волшебнице в глаза. ‒ Я слишком недавно обрёл тебя после семи лет разлуки. Я не хочу снова тебя потерять. Даже не так. Джайна, ты представляешь, во что я превращусь, если я тебя потеряю, и что я сделаю с этим миром?

‒ Спасибо, ‒ вздохнула волшебница. ‒ Но тебе туда нельзя. Тебя убьют. Вспомни приговор. Терамор — владение Альянса. Ты, конечно, намного сильнее любого из тераморских воинов, но ты один, а их много. И что тогда сделаю с этим миром я? Думаешь, очень злая ведьма лучше очень злого рыцаря смерти?

Артас рассмеялся и сгрёб Джайну в охапку.

‒ Нет, я думаю, что мы друг друга стоим. Но у меня есть новые доспехи с надёжным забралом, ‒ он поцеловал её. ‒ Меня не узнают.

‒ Тераморцы не идиоты, ‒ покачала головой Джайна. ‒ Все знают, за кем я замужем. И если рядом со мной в трудный момент вдруг окажется рыцарь с закрытым лицом, то кто это может быть?

‒ Не кто, а что. Ты же маг! Никто не удивится, что в такое тревожное время ты завела себе магического телохранителя. Голем, симулякр, как там ещё называют эти ваши конструкты?

Волшебница покачала головой.

‒ Опасно, Артас.

‒ Я знаю, что опасно, ‒ тряхнул головой ледяной принц. Волосы взметнулись и упали ему на плечи туманным облаком. ‒ А оставлять тебя там одну — не опасно? Сегодня наводнение, что завтра?

Джайна кивнула. Она понимала, что он прав. И что ему невыносимо тяжело будет сидеть здесь сложа руки, не зная, что с ней, и почему она не приходит — тоже понимала.

‒ Хорошо, ‒ медленно кивнула она. ‒ В конце концов, ажиотаж по поводу нашей свадьбы уже давно улёгся. Ты… ты можешь стоять совершенно неподвижно, я видела. А твоё некроизлучение я смогу экранировать, поставив на тебя постоянный магический щит. То, что от голема за версту несёт магией, никого не удивит. Единственный во всём Тераморе, кто сможет понять, что к чему — это Тервош, мой коллега-архимаг. Но с ним я договорюсь.

‒ Спасибо! ‒ Артас горячо (как ни странно это для рыцаря смерти) поцеловал волшебницу. ‒ Не волнуйся, я не собираюсь гулять по городу просто так. А если начнётся заварушка, тераморцам будет не до любопытства.

‒ Ты прав, ‒ улыбнулась Джайна и поправила волосы. ‒ Ох, я, наверно, ужасно выгляжу?

Артас расхохотался и протянул ей расчёску. Если женщина начинает думать о своей внешности, значит, беспокоиться за её самочувствие уже не нужно.

* * *

Над Терамором забрезжил рассвет. Джайна открыла глаза, сладко потянулась и посмотрела на Артаса. Он так уютно свернулся рядом с ней, на бледном лице застыла улыбка. Почти живой… Волшебница вспомнила прошедшую ночь и тоже улыбнулась. Если бы она могла открыто назвать его своим консортом! Но нет — хоть она и хозяйка Терамора, решение объединённого суда пяти фракций стоит выше её власти. Джайна вздохнула и осторожно выскользнула из постели. Пусть Артас поспит подольше, а у неё есть срочное дело.

Она оделась, привела себя в порядок, выпила кофе и направилась в кабинет. Там, скрытое книжными полками, находилось волшебное зеркало — прибор для прямой связи с королём Штормграда. Джайна разложила на столе подготовленные бумаги, сдвинула полки, открывая зеркало, и произнесла магическую формулу.

Через полтора часа она, раздосадованная выше всякой меры, вернулась в спальню.

‒ Проклятье! ‒ вырвалось у неё.

‒ Что такое? ‒ спросил Артас, с неохотой открывая глаза.

‒ Я уже полтора часа не могу связаться с Варианом.

‒ Так может, его дома нет.

‒ Это-то и странно! В Штормграде сейчас уже поздний вечер. Вариан в такое время обычно заканчивает все свои дела и возвращается к себе. А у меня есть для него важная информация. Нет, мне это не нравится! Надо выяснить, в чём дело. ‒ Джайна начала ставить портал.

‒ Стой, ‒ Артас резко поднялся. ‒ Я с тобой.

‒ Зачем? Я только узнаю, всё ли в порядке, и сразу вернусь.

‒ А если и там наводнение или что-нибудь похуже, цунами например?

Джайна вздохнула. Тащить Артаса в Штормград она точно не хотела, но он ведь всё равно на своём настоит.

‒ Ну хорошо, одевайся и пойдём.

Она открыла портал в Башню Магов, где её хорошо знали. Обычно в главном зале Башни присутствовали как минимум четверо-пятеро магов, но сейчас там не было никого. Стулья сдвинуты или опрокинуты, повсюду разбросаны пергаменты и перья, столы и пол заляпаны чернилами — волшебников явно оторвали от занятий внезапно. Джайна нахмурилась.

В башню влетел запыхавшийся маг в сбившейся набок шляпе.

‒ Магинор! ‒ окликнула его Джайна. ‒ Магинор, что происходит?

Магинор Дюма, штормградский архимаг, вздрогнул, услышав её голос, и обернулся:

‒ Ох, Джайна, как хорошо, что ты здесь! Город с утра атакуют элементали. Мы мобилизовали все силы на защиту магического квартала, но их категорически не хватает!

‒ Мне нужно найти Вариана. Ты не знаешь, где он?

‒ Командует обороной города, конечно же!

‒ Понятно. ‒ Джайна мрачно сжала губы. Артас был прав: кратким визитом туда-сюда дело явно не обойдётся. ‒ Идёмте, посмотрим, что тут у вас творится.

В Штормграде была гроза. Холодные струи дождя хлестали, как плети, поминутно грохотал гром, молнии били в городские здания. Стража и городские жители метались по улицам, сооружали заграждения из мешков с песком, чтобы предотвратить наводнение.

‒ Шаманы! Есть кто-то из Служителей Земли? ‒ спросила Джайна у Магинора.

‒ Да, сегодня прибыл Эрунак Говорящий с Камнем, и с ним помощник. Они сейчас с королём на центральной площади.

Женщина кивнула. Магинор продолжал:

‒ У нас тут своя беда — элементальные рифты!

Далеко идти не пришлось. Всего в нескольких десятках ярдов от башни над небольшим прудом разверзся рифт, из которого сыпались водяные элементали — крупные, мощные и очень агрессивные. Несколько магов окружили рифт и пытались сдержать элементалей, но им явно не хватало сил: водяные создания всё прибывали. Большинство имело хорошо знакомый любому магу бирюзово-голубой оттенок, но были и два-три тёмно-синих, как море ночью. Джайне, как магу воды и льда, эта картина очень не понравилась.

‒ Вы пробовали закрывать рифты? ‒ спросила она.

‒ Эрунак говорит, что единственный способ — развоплотить всех элементалей! У этих рифтов ограниченная ёмкость, что ли, или не знаю как назвать — он выпускает тридцать два элементаля и закрывается. Но таких толстых и злобных созданий хватит и десятка, чтобы превратить город в руины!

‒ Поняла, ‒ кивнула Джайна, берясь за посох, и обратилась к Артасу, который неподвижно стоял у неё за спиной: ‒ Атакуй. Убивай.

Он только того и ждал. Выхватив меч, ледяной принц промчался через магическое оцепление и ворвался в ряды элементалей. Джайна поддерживала его, сковывая водяные создания холодом: разбивать лёд значительно легче, чем разбрызгивать тугую, плотную воду. Остальные маги, до того сражавшиеся огненными заклинаниями, поняли идею и тоже начали замораживать врагов. Меч в руках Артаса мелькал с такой скоростью, что казался нематериальным, осколки льда летели во все стороны, так что магам пришлось отскочить как можно дальше.

Этот бой оказался нелёгким даже для рыцаря смерти. Оставалось только недоумевать, откуда взялись такие мощные и агрессивные элементали. Прошло почти два часа, прежде чем последний из них разлетелся вихрем ледяных осколков, и рифт с тихим шелестом схлопнулся. Артас опустил меч и замер неподвижно. Джайна вытащила из щеки острый осколок льда и стёрла кровь.

‒ Спасибо, ‒ выдохнул бледный, шатающийся Магинор. Он промок насквозь и тоже получил несколько ссадин от льдинок. ‒ У тебя отличный телохранитель.

‒ Да, удачный симулякр, ‒ кивнула Джайна. ‒ Куда дальше?

‒ В «Печального отшельника» ‒ просушиться и перекусить.

Эта мысль показалась Джайне трезвой, и они поспешили к ближайшему трактиру. Хозяин заверил их, что бойцов со стихией во всех городских тавернах обслуживают бесплатно: за всё уже заплачено из казны. В камине пылал огонь, в зале были натянуты верёвки для просушивания плащей и поставлены козлы для мокрой обуви, официантки подавали горячий суп, мясо и глинтвейн, а две молодые жрицы из Собора Света помогали раненым. Магинор буквально упал на стул, Джайна тоже села с облегчением. Артас, изображавший симулякра, остался стоять у неё за спиной.

Согревшись, отдохнув и перекусив, Магинор, Джайна и её «симулякр» отправились разбираться с ещё одним рифтом — на этот раз воздушным. Внезапно волшебница нахмурилась и окликнула пробегавшего мимо юношу в мокром синем плаще:

‒ Андуин! Что ты здесь делаешь?

Мальчик обернулся, и Артас увидел лицо подростка из джайниного сна.

‒ Помогаю! Здесь много раненых и оглушённых, которые не могут сами дойти до трактира. И ещё есть замороженные! Эрунак дал мне специальный тотем, чтобы освобождать их.

‒ А что сказал Вариан?

‒ Я не стану повторять это при даме, тётя Джайна, ‒ ответил принц Андуин и убежал. Волшебница грустно усмехнулась и повела свою команду дальше.

С воздушным рифтом справиться оказалось посложнее — ветер, в отличие от воды, нельзя заморозить. Но на помощь неожиданно примчалась разношёрстная группа наёмников. Изящная дренейка, как будто изваянная из хрупкого голубого фаянса, быстро поставила тотемы и начала петь странным, гулким голосом. Ожившие ветры замедлились, словно боролись со сном или отвлекались на нечто, видимое только им. Ночная эльфийка приняла облик совы и встала в магическое оцепление, рядом с ней оказались чернобородый лохматый дворф в одеяниях жреца и встрёпанный гном, тут же наславший на воздушные вихри шестирукую шиварру. Командир группы, высокий латник, пошёл в атаку с молотом наперевес. Артас усмехнулся под шлемом — вот только таким тяжелым, неповоротливым оружием с воздушными духами и сражаться — и тут же невольно зажмурился: молот вспыхнул Светом. Это, конечно, меняло дело, но самому Артасу пришлось драться почти вслепую. Принесла же нелёгкая паладина...

В конце концов элементалей перебили, и рифт закрылся. Джайна перевела дух и поблагодарила наёмников.

‒ Мы рады помочь городу, ‒ поклонился паладин. ‒ Для меня честь сражаться рядом с вами, леди Праудмур.

Они вернулись в трактир. Магинор приказал младшим магам следить за кварталом и немедленно сообщить, если откроются новые рифты, а пока промокшая и усталая компания отдала должное камину, глинтвейну и горячей похлёбке. Через несколько минут в трактире появился и принц Андуин — он вёл шатающуюся женщину, явно пострадавшую от воздушного удара, а за ним бежали мальчик и девочка. Юноша усадил женщину на свободное место у камина и занялся детьми: снял с них мокрую одежду, растёр их и отогрел Светом. Он понимал, что если не принять срочные меры, такие маленькие дети непременно заболеют. По его просьбе для детишек принесли шерстяные пледы, матери подали глинтвейн, а малышам — горячее молоко.

Артас молча стоял за спиной у Джайны. Элементали — не живые и даже не нежить, жизненной силы у них нет. Конечно, мёртвый принц не мёрз и в бою почти не пользовался способностями рыцаря смерти, чтобы не выдать себя, но всё же чувствовал, что начинает уставать. Впрочем, сообщений о новых рифтах пока не поступало. А вскоре в трактир прибежал королевский вестник и сообщил, что стихии успокоились и ливень заканчивается.

Внезапно земля задрожала.

Это было не обычное землетрясение — казалось, что вся планета дрожит от настоящей боли. На всех присутствующих внезапно нахлынуло такое отчаяние и мука, такой страх, что мало кто удержался от рыданий. Артас, правда, ничего такого не испытывал — все его силы и внимание ушли на то, чтобы не повалиться на пол.

‒ Что… что это было? ‒ спросила Джайна.

‒ Не знаю, ‒ тихо ответил Андуин, пытавшийся успокоить маленькую девочку, рыдавшую навзрыд. ‒ Дождь вроде бы закончился — пойдёмте на центральную площадь, к отцу?

Джайна кивнула, и все, кто был в состоянии ходить, отправились в Торговый квартал. Там у фонтана стоял Вариан Ринн и отдавал приказы. Ему, конечно, уже сообщили, что принц Андуин благополучно сидит в «Печальном отшельнике» под присмотром леди Праудмур, поэтому, увидев сына, король только кивнул ему и поспешил навстречу волшебнице:

‒ Джайна! Как я благодарен тебе, что ты здесь! Маги доложили мне, что без тебя они бы не справились. Как ты оказалась тут так вовремя?

‒ Я полтора часа звонила тебе по волшебному зеркалу! У меня есть информация по оракулам, которые вещают насчёт конца света. Это не безумцы, Вариан — это широкая и отлично спланированная пропагандистская акция…

Со стороны городских ворот послышался жуткий скрежет и грохот. Жители города в ужасе замерли.

‒ И, кажется, конец света таки наступает, ‒ очень спокойно сказал Вариан и кивком указал на что-то за спиной у Джайны. Женщина обернулась.

На городских воротах сидел огромный — размером с Алекстразу ‒ дракон. Его когти обхватывали башни ворот, как жёрдочки, а голова поднималась выше Собора Света. Всё тело дракона было покрыто чёрной металлической бронёй, которая кое-где потрескалась, и в щелях полыхало пламя. В очертаниях головы сохранилось воспоминание о том, что когда-то это существо было прекрасным, но теперь отзвуки былой красоты лишь добавляли его облику чудовищности. Огромные глаза налились пламенем, как кровью.

‒ Что делать? ‒ тихо спросила Джайна.

‒ Ничего, ‒ так же тихо ответил король, глядя в пылающие глаза дракона.

Но чёрный исполин, похоже, не собирался разрушать город — по крайней мере, прямо сейчас. Он развернул крылья, закрывшие полнеба, оттолкнулся и взлетел. На башнях остались глубокие обугленные царапины от его когтей.

Пролетая над парком, он изогнул шею и дунул пламенем — похоже, парк напомнил ему о чём-то неприятном. К счастью, там никого не было — все либо укрылись в домах, либо сражались со стихиями. Целый городской район обрушился в море, превратившись в тлеющие руины.

Дракон снова взмахнул крыльями и исчез в небесах.

* * *

‒ Как тебе понравилось играть роль симулякра?

‒ Честно говоря, отвратительно, ‒ ответил Артас, валявшийся на кровати. ‒ Я не привык изображать безмозглую и безгласную куклу. Но это не имеет ни малейшего значения. Важно, что ты цела и невредима, остальное меня не волнует.

Джайна кивнула и подкатила к кровати столик с двумя чашечками горячего кофе. Села на кровать рядом с Артасом и принялась пить кофе мелкими глотками.

‒ Спасибо. Мне и вправду пришлось бы нелегко без тебя… и ведь действительно никто ни о чём не догадался!

‒ Догадался, точнее, предположил. Андуин. У него, конечно, не было никаких доказательств, но мысль, что это могу быть я, у него промелькнула.

Джайна улыбнулась и покачала головой.

‒ Андуин умён и проницателен не по годам. Кстати, у него есть камень возвращения в мой кабинет. В спальню он без меня войти не сможет и в комнату Эгвинн тоже, но будь осторожен, если захочешь пойти в кабинет — сначала послушай, нет ли там кого-нибудь.

‒ Да что я там забыл? ‒ пожал плечами Артас, не слишком любивший комнаты с книжными полками. ‒ Мне и тут хорошо. ‒ Он взял свой кофе и начал пить. ‒ Знаешь, этот дракон, Смертокрыл, мне кого-то напомнил.

‒ Ты видел чёрных драконов?

‒ Разумеется, видел и не только! В Нордсколе их полно. Но дело не в этом. Он напоминает мне какое-то конкретное лицо, но вот кого… ‒ Артас потёр лоб. ‒ Никогда не жаловался на память, но это было очень давно. А! Конечно! Был в Лордероне такой лорд Престор, когда мне было лет четырнадцать. Мой отец его обожал, хотел посадить на престол Альтерака и выдать за него замуж мою сестру. Калия за этого Престора идти не хотела и была права: в один прекрасный момент он куда-то делся, и вся отцовская затея с Альтераком обернулась пшиком.

‒ Престор? ‒ изумлённо переспросила Джайна. ‒ Давал Престор?

‒ Ну да, его именно так звали. А что?

‒ А то, ‒ волшебница прищурилась и наклонилась к Артасу, ‒ что много лет в Штормграде правила бал дамочка по имени Катрана Престор, называвшая себя дочерью Давала Престора. И как ты думаешь, кем она оказалась? Ониксией, дочерью Смертокрыла!

‒ Оп-па! ‒ Артас даже сел. ‒ Ты хочешь сказать, что мою сестрёнку и вправду чуть не сосватал… эм… вот этот вот сегодняшний монстр?

‒ По-видимому, так.

‒ Мда, папочка чуть не влип в капитальном масштабе, ‒ покачал головой Артас. ‒ Они ещё и Калию в это втянуть хотели. Нет уж, моя сестра — не разменная монета!

‒ А где она сейчас?

‒ Не знаю, ‒ помрачнел Артас. ‒ Я её искал. Долго искал. Но она как сквозь землю провалилась. Правда, Сильвана в Подгороде страшно мешала. Я пытался заслать шпионов, но результатов никаких. Может быть, Калию убили и не подняли. Не знаю.

Джайна посмотрела на Артаса и нахмурилась. Под глазами у него наметились характерные тени, лицо заострилось. Ну да, понятно — с элементалей ведь нельзя получить жизненную силу.

‒ Ты голодный?

‒ Немного. Ерунда, ‒ ответил мёртвый принц. ‒ Ещё как минимум неделю в таком режиме я точно выдержу.

‒ Не надо голодать, ‒ покачала головой Джайна и положила руки ему на плечи. ‒ Давай я тебя подкормлю.

Артас кивнул. Ему не хватало совсем немного, и волшебница могла отдать столько безо всякой опасности для себя. Просить её поделиться жизненной силой он не хотел, но она сама предложила... Взволнованный мыслью о предстоящем удовольствии, рыцарь смерти улыбнулся и потянул Джайну к себе.

* * *

‒ Какая наглость!

Сильвана, отшвырнув очередное тераморское донесение, ходила от стены к стене.

‒ Притащить приговорённого изгнанника в город, нарядить в доспехи, представить магическим конструктом и воображать, что никто ни о чём не догадается!

‒ Но ведь пока действительно никто не догадался, ‒ заметила Шарлиндра. Подруга Сильваны предпочитала призрачный облик — возможно, потому, что её собственное тело не сохранилось, а чужие ей не нравились. Королева Подгорода доверяла ей больше, чем остальным баньши. ‒ И никаких подтверждений нет. То, что этот «симулякр» на самом деле Артас — всего лишь наши догадки.

‒ Я абсолютно уверена в этом! ‒ отрезала Королева-Баньши. ‒ К тому же роскошные доспехи и меч дворфийского производства намекают на помощь Мурадина. Такие штуки слишком дороги, чтобы просто купить их и сделать из них охранного голема — даже для правительницы Терамора!

‒ Мало ли что сохранилось у неё в закромах, ‒ пожал плечами Натанос. ‒ Ещё с лордеронских времён. Сильвана, я не спорю с тобой, я просто напоминаю, что не следует принимать догадку за безусловный факт, если нет неоспоримых доказательств. Можно очень неприятно попасть впросак.

‒ Хорошо, ‒ кивнула тёмная охотница. ‒ В любом случае, пора использовать нашу приманку.

‒ Ты думаешь, она для него ещё что-то значит?

‒ Посмотрим. По крайней мере, Праудмур вряд ли сможет просто так выбросить её письмо на свалку. Так или иначе, больше эта девчонка ни на что не годится. Если не сработает — отдам её алхимикам на опыты, они давно просят.

* * *

Через неделю Джайне доставили письмо без обратного адреса. Быстро проверив его на простейшие магические угрозы, волшебница вскрыла конверт и начала читать. С первых же строчек брови её удивлённо поднялись. Артас ничего не спросил — он слышал в мыслях, что она читает.

Когда Джайна дочитала, Артас немедленно выхватил письмо из её рук.

‒ Почерк Калии! ‒ сказал он. ‒ Значит, она жива и в руках у Сильваны! ‒ Он вскочил со стула и заметался по комнате. ‒ Я должен её вытащить!

‒ Я тебя понимаю, ‒ вздохнула Джайна. ‒ Но не можешь же ты штурмовать Подгород в одиночку. Даже всему войску Терамора это не под силу. Нужно посоветоваться с Варианом и Траллом…

‒ Джайна, нет времени! Ты видишь, что она пишет? Наверняка Сильвана допустила к ней Фаола в качестве последней милости перед смертью! Пока Вариан доругается с Гаррошем, пока Тралл погладит по голове всех разнервничавшихся элементалей, Калию уже уничтожат!

‒ Хорошо. В таком случае, что ты предлагаешь? Пробраться в Подгород тайком?

‒ Как вариант. Я знаю Подгород как свои пять пальцев и помню, как попасть туда через стоки. Если бы Калия хотя бы сообщила, в каком районе катакомб она находится, я вытащил бы её без труда. А так придётся обследовать все уголки, где раньше были подземные тюрьмы. Телепатия мне поможет.

Женщина нахмурилась. То, что собирался сделать Артас, было опасно, но при сочетании отчаянной решимости, способностей рыцаря смерти и большой удачи — возможно. И всё же у Джайны было ощущение, что он чего-то не учёл. Да, вот оно. У него всё получится, если никто даже не подумает, что Калию могут попытаться вытащить. А если предположить, что подумают...

‒ Артас, а что, если всё не так? Что, если это письмо — ловушка?

‒ Что значит всё не так? ‒ нахмурился Артас. ‒ Ты хочешь сказать, что оно поддельное?

‒ Нет, ‒ покачала головой женщина. ‒ Но, возможно, Сильвана допустила Фаола к Калии, понимая, что твоя сестра немедленно попросит его передать письмо на волю. И в таком случае я — логичный адресат, потому что в живых из её знакомых действительно остались только я и Вариан, а я была для твоей сестры гораздо более близким другом, чем он.

‒ А если учесть, что Калия в своё время была к Вариану неравнодушна, а он и ухом не вёл, то она, конечно, ему писать не станет, ‒ кивнул Артас. ‒ Ты хочешь сказать, Сильвана рассчитывает, что я узнаю от тебя про это письмо и пойду спасать сестру?

‒ Я в этом уверена. И она будет тебя ждать.

‒ Мда, ‒ Артас вспомнил отравленную стрелу и потёр лоб. ‒ Приманки, засады и ловчие ямы — бесспорно, стихия Сильваны. Ты права, она, скорее всего, использует Калию как живца. А это значит, что в Подгороде меня на каждом шагу будут ждать кордоны темных следопытов. Как бы ни хотелось мне думать, что я справлюсь с ними со всеми, это было бы глупостью.

‒ Совершенно верно. Поэтому всё же следует обратиться к Вариану. Калия всё-таки принцесса крови, и как глава Альянса, он имеет право потребовать её выдачи. Возможно, даже Гаррош сочтёт, что сейчас не время для крупномасштабной войны с Альянсом, и прикажет Сильване отпустить твою сестру.

‒ Джайна, я знаю Сильвану. Она «отпустит» её труп, сославшись на несчастный случай, и ни один криминалист не подкопается.

‒ Вероятно, ‒ кивнула женщина. ‒ Что же делать?

‒ А что, если поступить так, как Сильвана не ожидает?

‒ Отличная идея. А чего Сильвана не ожидает?

‒ Она меряет меня своей линейкой: поскольку я бесчестный мерзавец, то она ожидает от меня бесчестных поступков — пробраться тайком, устроить засаду, ударить в спину… На этом поле она с полным основанием рассчитывает меня переиграть. А вот в открытом бою она, как любой охотник, слаба. Что, если навязать ей открытый бой за Калию?

‒ Как?

‒ Очень просто. Она хочет заполучить меня. Так пусть приходит и берёт — если сможет.

‒ Артас! ‒ вскрикнула Джайна. Принц рассмеялся и поцеловал её:

‒ Я же сказал — если сможет. Помнишь старую лордеронскую пословицу: «Бойтесь своих желаний, они иногда сбываются.»

* * *

‒ Что это за место? ‒ спросила светловолосая женщина, оглядываясь.

‒ Ледяной Трон, ‒ бросила Сильвана. ‒ Отсюда твой брат правил мертвецами.

Калия вздрогнула, кивнула и прошла к широкой лестнице, ведущей к высокому ледяному креслу. Алонсий Фаол последовал за ней. Легко одетая женщина моментально замёрзла бы, но старик-нежить окутал её согревающим заклинанием. Тонкий покров из священной магии согревал тело, не давая теплу рассеяться в морозном воздухе, и ободрял душу Калии, после стольких лет заточения в подземелье оказавшейся в этом мрачном месте. Принцесса была уверена, что здесь для неё так или иначе всё закончится. Но в ней текла кровь Менетилов, и она собиралась держаться с достоинством до конца.

Калии Менетил было немногим за тридцать, хотя после долгого пребывания в подгородских казематах она выглядела старше и ступала довольно тяжело. Но её волосы по-прежнему сияли пшеничным золотом, а тело осталось таким же стройным, как семь лет назад. На лице с чистыми, благородными чертами читалось некоторое сходство с Артасом. Глаза имели тот же необыкновенный цвет морской зелени, как у её брата и некогда отца. Одних этих глаз хватило бы, чтобы подтвердить её происхождение ‒ хотя зеленоглазые в Лордероне встречались часто, оттенок тёмной бирюзы принадлежал только роду Менетил.

Сильвана пришла к Ледяному Трону заранее. Это место для встречи назвал Артас, и Королева-Баньши желала проверить, не подготовил ли он каких-нибудь нехороших сюрпризов. Но он, как всегда легкомысленный до небрежности, по-видимому, действительно ещё не появлялся. Над головой завывал ветер, по небу бежали низкие хмурые тучи. На ледяной брусчатке ещё валялись наплечники, нагрудник, наручи, пояс и рукавицы с черепами — их сняли с Артаса штурмовики, когда брали его под арест. А вот осколков Ледяной Скорби не было — интересно, кто же их забрал?

На Ледяном Троне восседал Болвар Фордрагон. Его вмороженная в лёд фигура вызывала у Калии благоговейный ужас, но Сильвана посмотрела на нового Короля-Лича с полнейшим равнодушием. Двое его предшественников уже обладали силой Ледяного Трона, совершенно неразумно использовали её и потеряли. Почему третий владелец Шлема Господства должен оказаться чем-то лучше их? Обладание таким могуществом, похоже, серьёзно бьёт смертных по мозгам — этот, может, какое-то время посопротивляется, но кончит тем же. Дай Тьма, чтобы рыцари Чёрного Клинка, наблюдавшие за деятельностью нового короля Плети, вовремя успели его остановить. Впрочем, пока Фордрагон спал, и с ним спала вся Плеть.

Сильвана пинками скинула доспехи Артаса с края площадки. С неменьшим удовольствием она поступила бы так же с ним самим, но Королева-Баньши понимала, что это было бы безрассудным поступком. Угрозу возвращения Менетила надо было уничтожить раз и навсегда. Его следовало надёжно упокоить, сжечь, пепел развеять по ветру. И никак иначе.

Внезапно она почувствовала чьё-то неучтённое присутствие и развернулась, сорвав с плеча лук. В воздухе медленно проявились девять крылатых сверкающих призраков.

‒ Я знаю вас! ‒ крикнула Сильвана, молниеносно выхватив из колчана стрелу и натянув тетиву. ‒ Вы — валь'киры, служанки Артаса! Это он вас прислал?

‒ Нет, ‒ ответила самая крупная из них — очевидно, предводительница — неожиданно глубоким и сильным голосом. ‒ Со дня его падения мы пребываем у Ледяного Трона. Мы свободны от его воли, но не можем уйти отсюда.

‒ Вот как, ‒ кивнула тёмная охотница. ‒ Ну что ж, тогда знайте, что Артас вот-вот появится здесь. По крайней мере, если сдержит обещание.

‒ Чтобы освободить сестру, ‒ кивнула старшая валь'кира.

‒ Зная его, я бы предположила, что он предпочтёт посмотреть, как я её убью. Но мне это безразлично, ‒ кивнула Сильвана. ‒ Всё, что мне нужно — отомстить ему. Что будет с Калией, мне безразлично.

‒ Разве? ‒ удивилась валь'кира. ‒ Подумай хорошенько.

‒ Не смей играть со мной! ‒ топнула Сильвана каблучком по льду, покрывавшему пол. Наледь пошла трещинами. ‒ Что ты хочешь сказать?

‒ Убив своего отца, Артас Менетил лишился всех прав наследования. Единственным законным монархом Лордерона сейчас является его сестра. А правишь Лордероном ты. Именно Лордероном, как бы он теперь ни назывался: это те же земли и те же жители, пусть неупокоенные. Ты, разумеется, можешь сказать, что заняла пустующий трон в отсутствие королевы, но если твои действия приведут к её смерти, ты окажешься таким же узурпатором‑цареубийцей, как Артас. Согласится ли Гаррош Адский Крик видеть в Орде правительницу, занимающую свой престол незаконно?

‒ Хм. ‒ Сильвана прошлась туда-обратно. Подобный расклад ей как-то не пришёл в голову. ‒ Вам многое ведомо.

‒ Это правда, ‒ кивнула валь'кира. ‒ А вот и Артас.

Сильвана резко развернулась, не снимая стрелы с тетивы. На площадке телепорта действительно появился падший принц — в простой тёмной кольчуге и с тёмным мечом, без шлема, только с защитным обручем-наголовником на седых волосах. У него за спиной возникла светловолосая женщина.

‒ Праудмур! Что ты здесь делаешь? ‒ Сильвана прицелилась в волшебницу. Так она и знала, что чокнутая волшебница притащится сюда защищать своего супруга!

‒ Вы с Артасом оговорили, что каждый возьмёт с собой одного свидетеля, с условием невмешательства в происходящее, ‒ спокойно ответила Джайна. ‒ Я его свидетель. А кто твой?

‒ Алонсий Фаол, ‒ торжественно представила Королева-Баньши старого жреца. ‒ Я полагаю, вам обоим знакомо это имя, и возражений его кандидатура не вызывает?

‒ Великий Свет! ‒ старик поднялся с ледяной ступени и поспешил навстречу новоприбывшим. ‒ Я не узнал вас, леди Праудмур.

‒ Моё почтение, Ваше Преосвященство, ‒ поклонилась Джайна. ‒ Нет, я считаю, что отец Алонсий — действительно наилучший из возможных свидетелей.

Артас поприветствовал архиепископа кратким высокомерным кивком — он знал, что Алонсий не станет выражать радость от встречи с ним. Он повернул голову, осматриваясь, и нахмурился:

‒ Ангильда? Брунхильда? Агата?..

‒ Да, это мы, ‒ кивнула старшая валь'кира. ‒ Ты знаешь, что мы привязаны к этому месту.

‒ Чудесно, ‒ бросил Артас и развернулся к Сильване: ‒ Итак, чего ты хочешь?

‒ Мои условия просты: твоя шкура за её, ‒ кивнула Королева-Баньши на Калию. ‒ Если, конечно, она для тебя ещё что-то значит. Сдавайся добровольно, или я её убью.

‒ Блефуешь, Сильвана, ‒ покачал головой Артас. ‒ Я всё-таки ещё слышу мысли. Ангильда уже объяснила тебе, что в твоих интересах сохранить Калии жизнь.

‒ Отлично, ‒ согласилась тёмная охотница. ‒ Тогда ещё проще: твою шкуру. Ты прислал мне вызов, я его приняла. С этой площадки уйдёт лишь один из нас.

‒ Согласен. Мне тоже надоело ждать, когда и с какой стороны прилетит стрела, ‒ кивнул Артас, выхватывая меч. ‒ Пусть уже между нами всё решится, так или иначе.

‒ И на этот раз твой ручной некромант тебя не спасёт! ‒ ответила Сильвана, обнажая свой клинок.

Поединок оказался нелёгким для обоих бойцов. Артас, конечно, был тяжелее и сильнее, но Сильвана противопоставила ему невероятную ловкость и увёртливость. Оба они были высшей нежитью, оба обладали способностями, недоступными живым. Оба могли подолгу сражаться, не уставая и не замедляя темпа, у них не рассеивалось внимание и не темнело в глазах от боли при пропущенных ударах. Скользкий пол создавал примерно равные неудобства: Сильване было проще из-за её лёгкости и ловкости, зато Артасу помогала его ледяная сущность и старая привычка.

Тронная площадка действительно была идеальным местом для поединка: открытая со всех сторон и совершенно пустая, если не считать Ледяного Трона. Спрятаться на ней было абсолютно негде, а если сорвёшься с края, то пиши пропало. Потому Артас её и выбрал, а Сильвана решила, что расправиться с падшим принцем именно там, где его не добили идиоты из Пепельного Союза, будет крайне символично.

Все присутствующие на площадке пристально следили за поединком. Джайна, не скрываясь, шевелила губами в беззвучной молитве. Алонсий посмотрел на неё удивлённо — и тоже начал молиться, хоть и неизвестно, о ком. Калия напряжённо смотрела на свою тюремщицу и на брата, вероятно, пытаясь понять, кто из них хуже. Валь'киры молча наблюдали, ничем не выдавая своих чувств — если чувства у них, конечно, были.

Клинки звенели, скрещиваясь, но Сильвана ни разу не приняла удар противника на свой меч, всякий раз уворачиваясь и спуская тяжёлое оружие вдоль своего лёгкого клинка. На обоих лезвиях появились зазубрины, но клинки оставались целыми. Сильвана получила несколько неглубоких ран, Артас — одну, но глубокую, в плечо. К счастью, похоже, сухожилия не были перерезаны, а боль Артаса не останавливала.

‒ Мне нравится драться с тобой, Сильвана, ‒ улыбнулся он серыми обмётанными губами. ‒ По крайней мере, достаточно интересно. Не так, как с большинством противников, которые умирают от одного-двух ударов.

‒ Наслаждайся, ‒ бросила эльфийка, в очередной раз уходя от двуручного меча. ‒ Для тебя это последнее удовольствие за всю вечность. В аду тебе поразвлекаться не дадут.

‒ Не спеши пробовать непойманную дичь, ‒ предложил Артас и оставил на клинке Сильваны очередную зазубрину. ‒ Так, кажется, говорили в Лордероне? Я с наслаждением подниму тебя снова, моя красавица.

‒ Обойдёшься!!! ‒ ничто так не бесило Сильвану, как намёк на то, что Артас может опять подчинить её дух. В видениях Изумрудного Кошмара ей удалось этого избежать, но реальность — не Кошмар, она, пожалуй, в чём-то хуже…

‒ Да, в Кошмаре я поторопился, ‒ продолжил её мысль Артас, ловко отражая каскад невероятно быстрых ударов — два из них таки укусили его за шею. ‒ В реальности я не стал бы так увлекаться.

‒ Чшшшто? ‒ в голосе Сильваны отчетливо послышалось шипение баньши. Она отскочила, увеличив дистанцию между ними, и проскользнула под двуручным мечом, задев бедро Артаса, но клинок лишь скользнул по кольчуге. ‒ Ты там был? Действительно был?

‒ Да, был. А ты что, тоже там была? Вот незадача, ‒ усмехнулся падший принц. ‒ Я думал, это просто иллюзия.

‒ Сдохни, тварь! ‒ заорала разъярённая охотница, увеличив скорость почти вдвое. Мелькание её клинка почти невозможно было разглядеть. Артас подставил клинок, блокируя серию сверхбыстрых ударов, потом слегка развернулся, отпрыгнул, выполняя сложный финт… и внезапно поскользнулся. Нога у него подвернулась, и он тяжело рухнул на ледяную площадку.

‒ Да! ‒ торжествующе крикнула Сильвана. Так, теперь нужно отрубить голову, быстро и чисто. Артас лежал навзничь, с запрокинутой головой, нанести ему удар по шее было очень удобно. Баньши подняла свой меч… и на секунду замедлила движение, заметив, как спокойны глаза цвета морской зелени.

Зато глаза Джайны в ужасе расширились, рот приоткрылся, но в следующий миг она, похоже, овладела собой. Свидетель есть свидетель, он может только наблюдать и запоминать. Сильвана удовлетворённо кивнула. Сейчас она убьёт Артаса на глазах у Праудмур, и магичка ровно ничем не сможет ему помочь! Надо же, как удачно получилось.

‒ Остановись! ‒ неожиданно крикнула Калия. ‒ Я готова выкупить у тебя существование Артаса.

‒ Что ты мне можешь предложить? ‒ усмехнулась Сильвана, но клинок не опустила.

‒ Законное право на трон Лордерона. Я готова официально отречься от своих наследственных прав в твою пользу, если ты отпустишь моего брата.

‒ Вот как? Звучит интересно, ‒ подняла выцветшие брови Королева-Баньши. ‒ Но наивно. Чтобы Артас потом отыскал какой-нибудь очередной хорошо забытый закон, который говорит, что принц-отцеубийца может стать законным королём?

‒ В гробу я видел этот трон, ‒ ухмыльнулся Артас, лёжа на льду. ‒ Править теми, кто предал меня дважды — и в жизни, и после смерти? Не интересует. Забирай.

‒ Ха, ‒ ухмыльнулась эльфийка. Она явно не могла принять решение. Титул законной королевы Лордерона сам по себе был очень вкусным куском, но его вкус заметно уменьшался от того, какую цену за него предстояло заплатить. Она столько мечтала о мести! И вот теперь добровольно отказаться от неё только для того, чтобы получить формальные права на то, что по факту и так принадлежит ей?

‒ Ты уже отомстила, ‒ сказала Ангильда. ‒ Ты сразила Артаса в честном поединке. Его жизнь, то есть существование, и смерть — в твоих руках. Любая из нас скажет тебе, что это вполне достойная месть для истинной воительницы. Но знай, Сильвана Ветрокрылая: у нас тоже есть что тебе предложить. Мы привязаны к Ледяному Трону, но лишь до тех пор, пока кто-то другой не примет нашу верность. Отпусти Артаса, оставь его в покое, и мы станем служить тебе. Мы знаем, как поднимать нежить, и с нами ты станешь госпожой жизни и смерти. На место тех, кто покидает Подгород ради вечного покоя, встанут новые мертвецы. Твоё правление не окончится бесславным одиночеством, потому что Подгород не вымрет.

‒ Ты… ты серьёзно? ‒ ахнула Королева-Баньши.

‒ Да, ‒ торжественно склонила голову Ангильда.

‒ Но… почему ты заступаешься за Артаса? Чем он тебе дорог?

‒ Ничем, ‒ величественно взмахнула крыльями валь'кира. ‒ Но если ты начнёшь своё законное правление с того, что сумеешь отказаться от убийства, значит, ты достаточно мудра, чтобы мы служили тебе. Мы обладаем огромным могуществом, и нам нужен тот, кто сумеет распоряжаться им по велению разума, а не собственных тёмных желаний. Мы больше не хотим служить тирану, одержимому жаждой мести.

‒ Хорошо! ‒ крикнула Сильвана, швыряя клинок в ножны. ‒ Я согласна. Вон с глаз моих, Артас Менетил, и моли каких хочешь богов, чтобы я о тебе когда-нибудь забыла.

Принц усмехнулся и одним быстрым, текучим движением поднялся на ноги. Обернувшись к сестре, он протянул ей руки, и она кинулась в его объятия:

‒ Артас, я так рада!

‒ Ты не жалеешь, что больше не будешь наследной принцессой? ‒ слегка насмешливо спросил он.

‒ Нет, ‒ покачала головой женщина. ‒ Я уже давно решила быть просто Калией. Я выбрала свой путь, благодаря отцу Алонсию, ‒ кивнула она старику-нежити. ‒ Я приму жреческие обеты и посвящу жизнь исцелению того, что ещё можно исцелить в нашей несчастной земле. Отец Алонсий согласился стать моим духовным отцом.

‒ Ох, Калия… ‒ Артас выглядел обескураженно. ‒ А я-то думал, что снова обрёл сестру.

‒ Да, Артас, так и есть, ‒ улыбнулась Калия.

‒ Жрица Света не отречётся от меня?

‒ Жрица Послушания не отречётся от тебя, ‒ Калия крепко обняла Артаса за плечи. ‒ Я люблю тебя, братик. И… поздравляю вас с Джайной. Я уже знаю, что вы наконец-то поженились.

‒ Да, хотя обстоятельства нашего венчания… не способствовали, ‒ улыбнулся принц. ‒ Вот что, пойдёмте отсюда, хватит уже отцу Алонсию спасать Калию от здешнего холода. Найдём местечко потеплее. Думаю, нам есть за что выпить. Отец Алонсий, вы с нами?

Сильвана смотрела, как Джайна ставит портал, и её не оставляло ощущение, что во всём этом что‑то не так. Она разыграла козырную карту — Калию — и получила отличный выигрыш, сразу три приза: и Артаса победила, и законное право на трон Лордерона получила, и приняла на службу валь'кир, залог её долгого правления. Но ей упорно казалось, что картой, которую здесь разыграли, на самом деле была она сама.

Артас, подойдя к порталу, оглянулся, словно для того, чтобы в последний раз окинуть взглядом место своего былого могущества, и неожиданно подмигнул Ангильде.

«Спасибо. Вы молодцы.»

«Ты тоже. Я не ожидала, что ты действительно поддашься Сильване.»

«Я вспомнил Изумрудный Кошмар и понял, что мне просто надоело её убивать.»

* * *

Прошёл год. Артас остался с Джайной в Тераморе. Конечно, из её личных покоев он выходил только либо через портал, открывавшийся где-нибудь подальше от города, либо в образе магического телохранителя. Его это вполне устраивало: он считал, что такие ограничения — небольшая цена за то, чтобы постоянно быть рядом с Джайной.

Смертокрыл летал над Азеротом и наводил ужас, но когда ужас наводят постоянно, к нему невольно привыкаешь, так что жизнь более-менее вошла в колею. Шаманы из Служителей Земли восстановили Мировой Столп в Подземье, авантюристы и археологи толпами отправились в таинственный Ульдум, а на Сумеречном Нагорье развернулась мощная схватка Орды и Альянса друг с другом и с Сумеречным Молотом. Все эти события проходили мимо Джайны и Артаса, которые в лучшем случае узнавали о них из рассказов Мурадина и Калии.

Мурадин теперь появлялся редко — у него прибавилось забот: после того, как его старший брат, король Магни, попытался спасти Каз Модан от катастрофы и превратился в алмазную статую, Мурадин неожиданно оказался главой регентского совета при наследнике Магни, его малолетнем внуке Дагране. К счастью, управлять Бронзобород умел. Зиморождённые до сих пор писали ему письма и спрашивали, не хочет ли король Йорг вернуться на престол в Грозовой Гряде. Но одно дело — снежные дворфы, для которых послушание означает выживание, и совсем другое — Стальгорн с его разношёрстным населением, упрямой племянницей Мойрой и постоянными конфликтами между кланами Громового Молота и Чёрного Железа. Неудивительно, что выкроить время для визита в Терамор Мурадину удавалось далеко не так часто, как хотелось бы.

‒ Никогда бы не подумал, что Стальгорном когда-нибудь будет править кто-то по фамилии Тауриссан, ‒ пожимал он плечами, прикладываясь к кружке эля. ‒ Заварила Мойра кашу со своим замужеством. Но если подумать, Магни отчасти сам виноват. Мойра — не статуэтка, которую можно запереть в комод и доставать когда вздумается. Она из рода Бронзобородов, а значит, упряма, как скала, и своевольна, как огонь. Вот мы и получили то, что имеем. Впрочем, если поближе приглядеться, эти ребята из Чёрного Железа не так уж плохи. Обид они не терпят — но что они были бы за дворфы, если бы терпели? Так что, я думаю, происхождение малыша Даграна — ещё не самая большая беда. Воспитаем как надо, обучим как следует, и получится из него отличный подгорный король. Но пока что, конечно, работы у нас невпроворот. Такие дела, ‒ Мурадин обнаружил, что его кружка опустела, и налил себе ещё эля из графина. ‒ Конечно, появляться у вас я буду, слово Бронзоборода. Так что, Артас, не думай, что если я долго не прихожу, то я про тебя забыл. Просто делами завалило.

‒ Я понимаю, ‒ кивнул падший принц и тихо добавил: ‒ Только ты всё равно приходи потом.

Калия приезжала чаще. Она приняла духовный сан и теперь вместе с Алонсием Фаолом ездила по бывшим землям Лордерона, помогая всем, кому могла — зачумлённым животным, гарнизону Марденхольда, фермерам и Отрёкшимся. Её могущество росло удивительно быстро, что говорило о немалом таланте. На свободе её здоровье быстро улучшилось, а с ним вернулась и красота. Конечно, теперь Калия выглядела не юной девушкой со старинной картины, а зрелой женщиной в расцвете сил. Мужчины её возраста оглядывались на неё и пытались ухаживать. Жрица со всеми держалась одинаково — ровно, доброжелательно и отстранённо.

Джайну несколько огорчало, что у старой подруги совсем не сложилась личная жизнь. В Тераморе жили немало лордеронцев‑аристократов, которые почли бы за честь жениться на дочери Теренаса Менетила. Волшебница предложила Калии познакомить её с кем‑нибудь из них. Вдруг понравится? Но Калия спокойно отказалась, сказав, что её дело и долг — на землях Лордерона, а не в аристократических домах Терамора.

В самом Тераморе было относительно спокойно. Дожди шли чаще и обильнее, чем раньше, но наводнений больше не было. Агенты Сумеречного Молота мутили воду, но не слишком активно: их больше интересовала подрывная деятельность в крупных столицах, вроде Штормграда или Стальгорна, нежели отдалённая колония. Несколько раз тераморская стража вычищала их логова в городе и окрестностях, но они снова вылезали откуда-то, как тараканы.

«Симулякр» в серебристых доспехах стал постоянным спутником Джайны — Артас потребовал возможности сопровождать её даже в мирных поездках по городу: мало ли что может произойти в такое неспокойное время. Страдалица, посмотрев на него, подумала и одобрила. А после нескольких мелких стычек с агентами Сумеречного Молота, посмотрев на Артаса в действии, ночная эльфийка заявила:

‒ Славный парень этот магический телохранитель. Жаль, что он всего лишь голем.

Джайна довольно часто ездила с инспекциями в строящийся район, на который у неё были большие планы. Она понимала, что у города-колонии, существующего практически в одиночестве у враждебных берегов, не слишком радужные перспективы. За семь лет успешной морской торговли в казне накопилась достаточная сумма, чтобы можно было заняться осушением Пылевых Топей. А для этого требовались люди. Джайна планировала пригласить беженцев, бездомных и нищих, под девизом «земля, которую вы создадите, будет принадлежать вам и вашим потомкам». Но работников надо где-то поселить, хотя бы на первых порах. А в дальнейшем понадобятся специалисты ‒ инженеры и агрономы. И всю эту публику нужно будет защищать и лечить. В новом районе Джайна решила создать учебный центр: инженерный и агротехнический колледжи, военное и медицинское училища, магическую и богословскую школы. Пока шли проливные дожди и Азерот дрожал от землетрясений, стройку пришлось прекратить, но после явления Смертокрыла в мир погода более-менее наладилась, и Джайна приказала возобновить работу.

Когда у волшебницы выдавались несколько свободных часов, она ставила портал куда-нибудь подальше от Терамора, Артас надевал плащ с глубоким капюшоном, и они вдвоём отправлялись на прогулку. Иногда это было гнездовье драконидов у логова Ониксии, потому что Артасу по‑прежнему требовалась жизненная сила. Иногда — просто какой-нибудь красивый лес или горная долина. Не то чтобы Артаса интересовали красоты природы, но сидеть всё время в одних и тех же стенах было бы тяжело. Ему нравилось сопровождать Джайну на прогулках, сидеть с ней в обнимку где-нибудь на уединённой поляне или бродить по лесу, взявшись за руки. Джайна выбирала для прогулок свободные земли, никому не принадлежащие, благо в Азероте таких территорий имелось множество. Конечно, там можно было встретить кого-нибудь не слишком дружелюбно настроенного, но рыцарь смерти и архимаг никого не боялись.

* * *

‒ Отличная лошадка! Импозантно смотрится.

‒ Верно, ‒ согласился Джон Мастерсон, восседавший в седле крупного костяного коня. Животное действительно выглядело красиво и внушительно, несмотря на то, что нежить. ‒ Я нашёл его в конюшнях Цитадели Ледяной Короны, когда мы низвергли Короля-Лича.

‒ О, ты был в том самом отряде? Расскажи!

‒ Потом как-нибудь, ‒ отмахнулся чернокнижник. ‒ А конь и правда хорош, шаг ровный, рысь мягкая. С ним одна беда: тихоходный очень. В галоп переходит, но еле-еле, медленно и ненадолго. Не знаю уж, кто и зачем на нём ездил, видимо, ценили за импозантность. Может, он использовался исключительно как церемониальный, на парадах.

Алисия и Нинет восхищённо вздохнули. Они совсем недавно начали зарабатывать на хлеб наёмничеством и ловили каждое слово опытного авантюриста. Мастерсону нравилось внимание девушек, и если за это надо благодарить странного костяного коня-нежить, что ж, пускай. Он с удовольствием отправился с начинающими чернокнижницами на лесную прогулку — и самому покрасоваться, и девочкам мастер-класс по вызову демонов устроить. Подальше от города, а то мало ли что.

Конь вскинул голову и принюхался. Чернокнижник, недоумевая — что там может почуять нежить‑скелет? ‒ потрепал его по шее. Внезапно мир перед его глазами перевернулся: конь с диким ржанием взвился на дыбы, одним движением стряхнул со спины всадника и с невероятной скоростью унёсся куда-то в лес.

‒ Вот фел… ‒ ошарашенно выдохнул Мастерсон. Описав красивую дугу, он шлёпнулся прямо в неглубокое лесное озерцо, что избавило его от синяков и переломов, но оказалось исключительно вредным для его реноме. Вымокнуть насквозь на глазах у двух девиц — не слишком-то лестное достижение. ‒ Откуда у этой лошадки такая прыть?

А конь, промчавшись несколько сотен ярдов туда, откуда подул лесной ветерок, встал как вкопанный перед высоким человеком в плаще с капюшоном. Вытянул морду и таким знакомым движением ткнулся носом в плечо.

‒ Ой… ‒ ошарашенно сказал Артас. Несколько мгновений он неподвижно стоял, глядя на это невероятное явление, а потом со вздохом-всхлипом обвил руками его шею. ‒ Ты всё-таки вернулся ко мне…

‒ Кто это? ‒ изумлённо спросила Джайна.

‒ Непобедимый, ‒ прошептал принц. Постояв так ещё немного, он выпрямился и осмотрел коня, проверяя, всё ли с ним в порядке. ‒ Что, приятель, тот дурак, который забрал тебя, должно быть, очень огорчился, улетев с твоей спины в канаву? Я-то знаю, какие «свечки» ты умеешь делать.

Конь коротко заржал, словно засмеялся. Артас ещё раз оглядел его, а потом одним прыжком взлетел в седло. Непобедимый всхрапнул, мотнул головой, переступил передними ногами.

‒ Джайна, хочешь прокатиться? ‒ с улыбкой спросил принц. ‒ Мой конь мчится быстрее ветра.

Волшебница кивнула. Артас усадил её перед собой, крепко придерживая одной рукой, а второй взялся за поводья:

‒ Вперёд, Непобедимый!

Конь с места взял в галоп и полетел по лесной дороге.

* * *

Непобедимого Джайна устроила в собственных конюшнях. Конюхи, увидев, как госпожа ведёт в поводу костяного коня, шарахнулись было, но волшебница строго призвала их к порядку. Мало ли на чём архимагу придёт в голову покататься? Чем верховой элементаль, демон или пантера лучше коня-нежити? Конюхи, опомнившись, рассудили, что и вправду костяная лошадка — не самое страшное, что увидишь на такой службе. А когда оказалось, что новое хозяйское приобретение не надо ни кормить, ни чистить, и вообще самое разумное — не входить в его стойло, и вовсе успокоились.

Когда Артасу хотелось покататься (а это было чуть ли не каждый день), Джайна ставила сложную конструкцию из двух порталов, открывавшихся в одной и той же точке. Принц был так счастлив, снова заполучив любимого коня, что Джайне пришлось отправлять их вдвоём в Серадан и в условленное время забирать оттуда: гулять с ними столько, сколько хотел Артас, у неё просто не было времени. Конечно, время от времени они катались и втроём — для Непобедимого вес двух всадников ничего не значил.

Спустя два месяца после возвращения Непобедимого Тралл пригласил Джайну к себе на свадьбу. Артас решил, что сопровождать её ему не следует: вряд ли Джайне что-то могло грозить в окружении четырех Аспектов, а вот его присутствие может создать для неё опасность именно от Аспектов, которые его, несомненно, узнают.

Джайна действительно благополучно побывала на свадьбе и вернулась. Следующим вечером, когда они с Артасом пили кофе в спальне, она сказала:

‒ Тралл и Аспекты готовят атаку на Смертокрыла. Из прошлого им доставили Душу Дракона — артефакт, способный лишить свихнувшегося ящера сил. Они планируют провести в Храме Драконьего Покоя некий ритуал, чтобы сбить Смертокрыла с небес, и собирают отряд боевой поддержки. Ищут по всему Азероту самых могучих и умелых бойцов.

‒ Хм, а вот это интересная мысль, ‒ задумчиво сказал Артас, отпивая глоток кофе. Он сидел у стола без рубашки, и в свете магических светильников было видно, как перекатываются мышцы под сероватой кожей. ‒ Я бы записался.

‒ Артас! ‒ встревоженно вскрикнула Джайна. ‒ Тебе же нельзя…

‒ Чего мне нельзя? ‒ поднял брови принц. ‒ Драконов на суде не было, так что находиться в их храме я могу вполне законно. Я согласен, что Аспекты вряд ли будут рады меня видеть, но, может, Изера их убедит. А мне очень хочется набить морду этой твари. Будет знать, как покушаться на Калию.

Джайна тяжело вздохнула.

‒ Я боюсь за тебя.

‒ Я понимаю. ‒ Артас встал, подошёл к Джайне, обнял её сзади и прижался щекой к её волосам. ‒ Мне безразлично, что обо мне говорят и к чему меня приговорили. Правлю я этим миром или нет, он мой, и я не намерен позволять какой-то ящерице им распоряжаться. ‒ Он поцеловал её волосы. ‒ Хотя бы потому, что в нём живёшь ты.

Женщина невольно улыбнулась. Поставив на стол кружку с недопитым кофе, она встала и посмотрела в глаза цвета морской зелени. Там что-то искрилось и плавилось, и на Джайну накатило. Восемь лет назад, перед другой битвой, эти глаза смотрели на неё с надеждой и мольбой о помощи. А теперь в них только печальная усмешка. Он больше ничего не ждёт от неё, ни помощи, ни поддержки — просто собирается идти в бой ради того, чтобы она жила.

Нет!

Волшебница положила руки ему на плечи:

‒ Я пойду с тобой.

‒ Джайна! ‒ то же слово и тот же голос, только вместо отчаянной мольбы в нём теперь благодарное изумление.

‒ Один раз я уже отсиделась за твоей спиной, ‒ сказала она, ‒ и мы оба знаем, что из этого вышло. Хватит. Ты больше не будешь разменной монетой. Если ты идёшь сражаться, я пойду с тобой.

Поцелуй прохладных губ обжёг Джайну, от хватки мощных рук захватило дух. Комната опрокинулась у неё перед глазами, холодный воздух скользнул по телу и тотчас сменился опаляющим жаром. Зрение затуманилось, и во всём мире для неё остались только его прикосновения и поцелуи, обжигавшие до умопомрачения, до крика. Она и не знала, что он может — так…

‒ Я люблю тебя… люблю!

* * *

‒ Леди Праудмур! ‒ дреней-паладин вышел вперёд и поклонился волшебнице. ‒ Неужели и вы пойдёте с нами?

‒ Да, ‒ коротко кивнула Джайна.

‒ Какая честь для меня, и для нас всех! Моё имя Тууларэ. Лорд Афрасастраз, начальник стражи Храма Драконьего Покоя, только что был здесь. Он прошёл через портал в Драконий Покой, чтобы оценить ситуацию.

Женщина снова кивнула и наколдовала печенье из маны. Вообще-то поваром Джайна была никаким, но магическое печенье у неё всегда выходило на славу. Она угостила бойцов, и какое-то время слышен был только звук сосредоточенного жевания. Прошло ещё полчаса, и, наконец, из портала, ведущего к Храму Драконьего Покоя, выбежал высокий темноволосый мужчина:

‒ Союзники Смертокрыла осадили храм и убили Тиригосу! Если мы не снимем осаду, всё потеряно!

‒ Мы готовы, лорд Афрасастраз, ‒ отозвался Тууларэ.

* * *

«Работа Древних Богов во всей красе», ‒ мысленно сказала Джайна, глядя на огромное существо, возглавлявшее осаду. При некотором напряжении фантазии в нём можно было узнать земляного элементаля, но его стихийная сущность была так изуродована и перекорёжена, что ни один шаман не мог бы к ней обратиться. Его можно было только уничтожить.

Отряд разделился: бойцы ближнего боя подошли к чудовищу вплотную, а остальные заняли позиции на флангах. Кое-кто удивлённо посмотрел на «голема», который оставил свою хозяйку и вместе с другими латниками атаковал гигантского элементаля. Но долго удивляться не пришлось, потому что Древние Боги даровали своему созданию такую силу, что думать о посторонних вещах как-то не получалось. Наоборот, приходилось радоваться, что голем оказался таким искусным мечником — без него могли бы и не справиться.

Когда элементаля добили, из храма выскочил Афрасастраз:

‒ Тиригоса жива! Пожалуйста, целители, помогите ей!

Все поспешили в храм, где на узорчатом полу лежала раненая девушка‑эльф. Крови из неё вытекло столько, что будь Тиригоса действительно эльфийкой, в её жилах уже давно бы ничего не осталось. Два красных дракона в эльфийских обликах направили на неё лучи исцеляющей энергии. Трое отрядных целителей присоединились к ним: настолько тяжело раненого дракона одним взмахом руки не вылечишь. Девушка открыла глаза.

‒ Спасибо. Теперь я справлюсь сама... У нас мало времени. Атаку ведут два полководца из Древних. Вон в тех пещерах... Драконы помогут вам добраться.

Через широкие проёмы в храм влетели несколько драконов, и бойцы помчались к ним. Разбираться, кем на самом деле является защитник леди Праудмур, времени не было.

* * *

‒ Джайна! И ты здесь? Вот это да! ‒ воскликнул Тралл, когда боевики появились на верхней площадке Храма. Артас с трудом его узнал: шаман в длинном одеянии с капюшоном, с ярким ожерельем на груди, был непохож ни на воинственного вождя Орды, ни на дарнхольдского гладиатора.

‒ Не могла же я остаться в стороне, когда ты в самой гуще таких событий, ‒ улыбнулась волшебница. ‒ Что у вас тут происходит? ‒ Она взглянула на висевший в воздухе золотой диск. Вокруг него стояли четыре фигуры — Аспекты в своих эльфийских обликах. В их глазах сияло пламя, которое никто никогда не видел в глазах обычных смертных. Они явно были напряжены и встревожены — что-то шло не так. Ночная эльфийка с зелёными волосами внимательно посмотрела на спутника Джайны, как будто он показался ей знакомым, но ничего не сказала, только кивнула.

‒ Нам нужно замкнуть Круг Аспектов, чтобы активировать Душу Дракона. Но поскольку Аспект Земли у нас летает вон там, ‒ орк показал на Смертокрыла, нарезавшего круги вокруг Храма, ‒ его место в Круге придётся занять мне. Больше того, именно мне предстоит направлять силу Души Дракона, чтобы сбить Смертокрыла с небес. А я ни разу не дракон и не могу справиться с мощью этого безумного артефакта! Если я возьму его в руки, нас всех тут просто разнесёт на кусочки!

‒ Значит, нужна стабилизация, ‒ уверенно сказала архимаг. ‒ Это стандартное решение при работе со сверхмощными артефактами: использовать фокусирующий стабилизатор магической матрицы. Правда, ‒ она критически посмотрела на Душу Дракона магическим зрением, ‒ в данном случае и стабилизатор понадобится сверхмощный. У меня такого нет, но, возможно, у Ронина…

‒ У меня есть стабилизатор! ‒ отозвался синеволосый полуэльф — молодой Аспект Магии. ‒ Радужное Средоточие. Оно по-прежнему находится в Оке Вечности. Только его захватила чокнутая орка из Сумеречного Молота с кучей последователей, так что… ‒ он развёл руками. ‒ Они знали, что Радужное Средоточие нам понадобится. Я могу открыть портал в Око Вечности, но если мы туда пойдём, нас ожидает ловушка, специально настроенная на нас.

‒ Значит, вам и не нужно туда идти, ‒ кивнула Джайна. ‒ Господа, давайте устроим Сумеречному Молоту небольшой сюрприз. Калесгос, откройте, пожалуйста, портал.

Дракон кивнул и начал читать заклинание.

* * *

«Джайна, я буду принимать основные удары на себя. Твоя задача — не потерять контроль над собой и помогать другим действовать хоть с какой-то долей осмысленности.»

С этой мыслью Артас вышел вперёд. На мече Мурадина проступили бледные руны и вспыхнули алым. Принц еле успел перехватить мощную волну Хаоса, явно направленную на Аспектов. Колени у него подкосились, но в следующую секунду он взмахнул мечом и, задев дракона остриём, забрал у него немного жизненной силы.

«Этот монстр затягивает нас в Бездну!» ‒ мысленно сообщила Джайна. ‒ «Оттуда можно ненадолго вырваться, в Азероте его магия бессильна, но и он там неуязвим! Аспекты не могут прервать ритуал! Если мы все вернёмся в обычный мир, он уничтожит их и Душу Дракона!»

«Понял. Я постараюсь удержать его внимание на себе, а тебе придётся жонглировать жизнями всей этой толпы. Выпускай их в Азерот, когда он будет колдовать какую-нибудь особенно сильную дрянь, и быстро возвращай обратно.»

Волшебница кивнула и крикнула:

‒ Моё заклинание даст вам возможность на короткое время вернуться в Азерот и спастись от смертельных ударов! Но чтобы убить дракона, вам нужно будет вернуться обратно в его мир. Всем уходить от дракона нельзя, он убьёт Аспектов, поэтому с ним останется мой защитник.

Когда все поняли суть задачи, справиться с сумеречным гигантом оказалось не так уж сложно. Артас увернулся от фиолетово-чёрного драконьего дыхания, проскочил мимо чешуйчатого носа и вонзил меч в здоровенный, размером со свою голову, глаз. Чудище гневно взревело и взмахнуло лапой, отшвырнув Артаса так, что он пролетел через всю площадку и чуть не сорвался вниз, с трудом удержавшись на краю. Идею оценили и тотчас подхватили: крохотная гномша, цепляясь за чешую, быстро вскарабкалась дракону на голову и ударила сразу двумя кинжалами во второй глаз. Дракон ревел, бил хвостом, плевался сгустками чёрного огня, от которых плавился камень, и наращивал мощь своих магических атак, но слепота сбила его с толку, и вскоре с последним стоном «Но я… Ультраксион!» он обрушился вниз.

‒ Приятно познакомиться, ‒ мрачно сказала Джайна. ‒ Тралл, вы там ещё долго? Как бы Смертокрыл не прислал ещё парочку таких же.

‒ Заканчиваем! ‒ отозвался шаман. ‒ Ещё несколько секунд и… готово!

Волшебница хотела заорать «Бей уже!», но она понимала, что в бою под руку не говорят. Тралл и сам знал, что делать. Когда Смертокрыл, взбешенный гибелью Ультраксиона, на неимоверной скорости пролетал мимо, из золотого диска вырвался сверкающий луч и ударил по обезумевшему дракону.

Ящер взревел. Одна из пластин оторвалась от его брони и, кувыркаясь, полетела вниз. Заметно ослабевший Смертокрыл свалился в крутое пике, и все подумали, что он вот-вот упадёт. Но чудовище, некогда бывшее Хранителем Земли, обладало упорством горного хребта. Дракон вышел из пике по головокружительной дуге, явно не видя ничего перед собой, и врезался в паривший неподалёку воздушный корабль Орды. Цеппелин разломился пополам и рухнул вниз, а Смертокрыл, вряд ли вообще заметивший катастрофу, неуверенно взмахивая крыльями, полетел на юг.

‒ Он летит к Водовороту! Нельзя позволить ему уйти в Подземье! ‒ крикнул Тралл.

‒ Скорее на борт «Небесного огня»! ‒ крикнула Джайна. ‒ Скажите капитану, что мы должны нагнать Смертокрыла!

* * *

Смертокрыла-то они нагнали, да что толку? Бортовые орудия воздушного корабля залила огнём сумеречная драконица Гориона. Остались только гарпунные пушки, которые для Смертокрыла были не страшнее булавок. Дракон упорно летел по направлению к Водовороту. Учитывая его скорость, они, должно быть, пролетели уже почти половину расстояния до гигантской воронки. На палубе «Небесного огня» царила растерянность: если Смертокрыл ускользнёт в Подземье, то новое, полное разрушение Мирового Столпа — самое меньшее, чего можно ожидать.

‒ Душа Дракона ударила Смертокрыла силой всех четырёх Аспектов, но элементиевая броня всё ещё защищает его, ‒ объяснял Тралл. ‒ Я не знаю, что делать. Если бы удалось уничтожить хотя бы несколько пластин на его спине, я бы его сбил. А так это бесполезно.

Все мрачно посмотрели на хвост летящего впереди дракона.

«Я это сделаю.»

Джайна вскинула голову, прислушиваясь к мыслям Артаса.

«Как?»

«Попроси капитана поднять корабль, чтобы он оказался над драконом. Я спрыгну ему на спину и срежу эти пластины.»

«Это безумие, Артас!» ‒ волшебница испуганно посмотрела на принца.

«А мне не привыкать! ‒ ухмыльнулся он. ‒ Помоги мне, замедли падение, чтобы я не расшибся в лепёшку об драконью спину.»

«Хорошо, но в одиночку ты не справишься. Я с тобой.»

«Джайна!»

‒ Капитан Суэйзи! ‒ позвала архимаг. ‒ На борту корабля есть парашюты?

‒ Разумеется, ‒ кивнул капитан корабля. ‒ Полный комплект. Вы хотите катапультироваться в море?

‒ Нет, на спину Смертокрыла.

Все посмотрели на неё вытаращенными глазами. Включая Аспектов.

‒ Если корабль поднимется над драконом, я и мой защитник спрыгнем на него и попытаемся срезать броню, ‒ пояснила волшебница.

‒ Это самоубийство, ‒ сказал Тралл.

‒ Разумеется. Но другого плана всё равно нет, а какие в этой игре ставки, ты знаешь лучше других, ‒ спокойно ответила женщина.

‒ Ещё один парашют найдётся? ‒ спросил Тууларэ. ‒ Я тоже хочу отломать от Смертокрыла пластину-другую.

‒ Я могу заклинать огонь, ‒ с акцентом проговорила серокожая дренейка с тотемами.

‒ А я — задать работу паре демонов, ‒ заметил чернокнижник Джон Мастерсон.

‒ Эй, у вас случайно нет парашюта для крохи вроде меня? ‒ пропищала гномша, ослепившая Ультраксиона.

‒ И вроде меня! Я тоже пироман, только маленький!

‒ Ну не рыцарю смерти отсиживаться за спинами гномов. Где парашюты?

‒ А лечить вас там кто будет, Смертокрыл? Быстро дали мне парашют, банда самоубийц!

‒ А мне не надо парашюта, я ещё летать не разучился!

* * *

‒ Мы это сделали, ‒ выдохнула Алекстраза, глядя на вечно крутящуюся воронку. ‒ Нельтарион умер.

Они стояли на узком утёсе на краю Водоворота. По сторонам от утёса полукругом располагались четыре островка, а справа, на высокой скале, виднелась стройная фигурка орки с коричневой кожей: шаманка из Служителей Земли дежурила здесь, следя за состоянием великого разлома. Увидев, как с небес в Водоворот свалился Смертокрыл, а следом на соседнем утёсе появились взъерошенные бойцы, Тралл и четыре Аспекта, орка помахала им и продолжила наблюдение. Тралл помахал ей в ответ.

‒ Я не понимаю двух вещей, ‒ сказал Ноздорму. ‒ Во-первых, почему Душа Дракона не исчезла, а во-вторых…

Его рассуждения прервал оглушительный всплеск. Что-то огромное всплывало из глубин Водоворота.

‒ Что это? ‒ ахнул Тралл. ‒ Он же не мог выжить! Он…

Но Смертокрыл сопротивлялся до последнего. Его голова поднялась над воронкой, передние лапы и покрытые щупальцами крылья вцепились в островки. Вода у поверхности его тела шипела, пузырилась и окутывала чудовище паром, придавая ему ещё более фантасмагоричный вид.

‒ Теперь понятно, ‒ кивнул Ноздорму. Он вскинул голову, и его фигура окуталась золотистым светом, из которого возник огромный бронзовый дракон. Аспект Времени перелетел на один из островков и занял позицию напротив вцепившейся в берег гигантской узловатой лапы. Поняв его мысль, остальные Аспекты тоже приняли драконьи облики и разлетелись по островкам.

Этот бой оказался самым тяжёлым хотя бы уже потому, что его не ожидали. Все устали, включая Аспектов, а боевики вообще валились с ног: сорвать со Смертокрыла несколько элементиевых пластин оказалось настолько тяжело, что только чудом никто не погиб. Целители пошатывались, даже у дворфийки под глазами залегли тени. Джайна торопливо съела манное печенье, немного восстановившее её силы, и успела раздать несколько печений целителям, когда безумное чудовище снова ринулось в бой.

Смертокрыл, конечно, тоже устал и ослаб, но ярость придавала ему сил. Если раньше в его облике всё-таки присутствовала некая импозантность, хотя бы воспоминание о благородстве, то теперь это был огромный уродливый сгусток тьмы и пламени, потерявший последние остатки разума. Даже боль от многочисленных ран и вечное жжение раскалённых внутренностей казались ему ничем перед единственным желанием, затопившим его сознание: немедленно уничтожить мир. Но между ним и его мечтой стояли эти букашки, и безумный гигант не мог понять, почему они ещё существуют.

Идея Аспектов была проста: изрубив лапы и крылья, лишить Смертокрыла опоры, а потом общими усилиями добить. Но сделать это было куда сложнее, чем придумать. Из тела чудовища вырывались раскалённые щупальца, хватавшие и жёгшие врагов, оно осыпало их элементиевыми стрелами, видимо, создавая их из собственной повреждённой брони. Боевики еле успевали уворачиваться от огненного дыхания. Даже кровь Смертокрыла, хлеставшая из повреждённых лап, жгла и отравляла всё вокруг.

Тууларэ уверенно командовал, мгновенно оценивая стремительно меняющуюся обстановку и отдавая краткие, точные приказы. Артас даже подумал, что из этого наёмника, может, ещё и выйдет приличный боевой офицер. Но то ли дренея подвела усталость, то ли он просто замешкался и не успел отскочить от раскалённого щупальца, вырвавшегося из-под ног. Щупальце крепко схватило паладина, а дракон моментально развернул морду и выдохнул огненную струю. Тело дренея осыпалось голубовато-серым пеплом.

‒ Тууларэ!!! ‒ завизжала серокожая шаманка.

Гибель командира повергла отряд в ужас и растерянность: все поняли, что такая же судьба вот‑вот настигнет их всех. Нашли момент киснуть, подумал Артас. Нет уж, такой роскоши я вам не дам.

‒ Маги и стрелки, бейте щупальце! ‒ крикнул он, кромсая на куски извивающийся ужас. Руны на мече пылали голубоватым ледяным пламенем. ‒ Медведь, возьми латников и добей лапу! Бандитка, следи за островом и крикни, если появится ещё какая-то дрянь! Рыцарь смерти, ко мне!

Ему тотчас подчинились — просто потому, что всем было всё равно, кому подчиняться. Моментально перегруппировавшись, отряд продолжил бой. Девушка-рыцарь смерти подбежала к воину в серебристых доспехах и принялась помогать ему разбираться с щупальцем. И только через несколько секунд до неё дошло. Она так хорошо знала этот голос!

‒ Артас? ‒ ахнула она.

‒ Уже тридцать два года как Артас! ‒ рявкнул он в ответ, парируя хлёсткий удар щупальца, который непременно сбил бы девушку с ног. Та опомнилась, отскочила и продолжила драться.

‒ Вот уж не думала, что когда-нибудь буду прикрывать тебе спину, ‒ бросила девушка.

‒ Не мне, а Калесгосу, ‒ отозвался Артас. Щупальце явно пыталось дотянуться до синего дракона, который стоял в трёх шагах и барражировал Смертокрыла сверкающими волшебными стрелами. ‒ Со своей спиной я сам разберусь.

Вряд ли прошло больше четверти часа, но усталому отряду казалось, что они дерутся тут уже не меньше суток. Смерть Тууларэ показала всем, что в этом бою гибельна даже малейшая медлительность и невнимательность. Целители делали всё, что могли, чтобы поддержать бойцов, но их силы быстро подходили к концу. Не помогало даже печенье Джайны. Они держались только благодаря поддержке Алекстразы и Изеры. Погибли ещё трое: маленький весёлый пиромант, попавший под удар огромного когтя, стальгорнский кинжальщик, которого настиг сгусток огненной крови, и остроухая серая кошка, разорванная жгучими щупальцами.

В конце концов Смертокрыл отцепился от островков, поджав израненные конечности. Почти все бойцы остались без сил. На ногах держались рыцари смерти, Джайна с её печеньем, дворфийская жрица, медведь и шаманка. Аспекты тоже стояли на лапах, но все понимали, что великие драконы уже отдали всё, что у них было, и могли разве что нанести последний удар зубами и когтями.

Израненный монстр взвился на дыбы. Он оглядел поле битвы налитыми огнём глазами и изогнул шею, намереваясь залить всех огненным дыханием. Противопоставить ему было уже просто нечего. Все молча переглянулись, прощаясь.

Рыцарь в серебристых доспехах оттолкнулся от земли и прыгнул на грудь чудовища. Ледяное сияние стекло с меча и охватило всю его фигуру. Прыжок сбил Смертокрылу прицел — похоже, Артас ударил чудовище ногами прямо в солнечное сплетение или что-то подобное. Почти вся мощь дыхания бесполезно рассеялась. Дракон выдохнул только сравнительно небольшую струю пламени — зато прямо в грудь принцу.

‒ Артас!!! ‒ завизжала Джайна.

Тело Артаса обгорело до костей, с доспехов потёк расплавленный металл. Живой человек неминуемо умер бы на месте от боли и ожогов, но мёртвый рыцарь ещё держался. Перед тем, как принять огненный удар на себя, он успел поднять клинок и тем уберечь его от пламени. Перехватив меч обеими руками, он собрал оставшиеся силы и ударил Смертокрыла в сердце.

‒ Будешь знать, как покушаться на мою сестру и на мой мир!

Дворфийский булат прошёл сквозь остатки брони, как сквозь масло. По телу чудовища пробежала судорога. Артас неминуемо упал бы в Водоворот, но он в буквальном смысле мёртвой хваткой держался за рукоять меча, вонзившегося в сердце дракона. Рыцарь смерти почувствовал, как сквозь боль и жжение в его ладони течёт жизненная сила, растекается по телу, успокаивает и исцеляет. Её было столько, что обгоревшее тело Артаса немедленно восстановилось. Смертокрыл забился, взревел в последний раз. Тралл поднял было Душу Дракона, но Алекстраза положила кончик хвоста ему на руку:

‒ Не нужно. Уже не нужно.

Джайна судорожно шептала заклинание, понимая, что дракон сейчас утащит Артаса за собой в Водоворот. Но пока она сплетала магические нити, стоящая рядом девушка указала на принца, взмахнула рунным мечом — и Артас, притянутый хваткой смерти, рухнул к её ногам.

‒ Вот уж не думала, что когда-нибудь спасу твою отмороженную задницу, ‒ бросила рыцарь смерти и отошла в сторонку. Джайна села на землю, сняла с Артаса шлем и положила его голову к себе на колени.

Умирающее чудовище ударило хвостом по воде — от этого удара все островки затряслись, и те, кто ещё стоял на ногах, упали на землю. На мгновение пыль скрыла всех, даже Аспектов. А когда она осела, никаких следов Смертокрыла видно не было.

‒ Он таки умер наконец или нет? ‒ пробормотал, усаживаясь, Тралл.

‒ Умер, ‒ ответили сверху. Орка-наблюдательница спустилась со своей скалы на виверне и соскочила на землю. ‒ Я следила до последнего. Его тело затянуло в Водоворот. Поздравляю, Тралл, ‒ женщина обняла шамана и крепко поцеловала. ‒ Знаешь, не думала, что я тебе это скажу в ближайшее время, но я ужасно горжусь тобой.

‒ Спасибо, Аггра, ‒ улыбнулся орк. Жена Тралла огляделась:

‒ Кому-нибудь нужна целительская помощь?

‒ М-мне, если можно… ‒ пробормотала дворфийка, приподнимаясь из пыли. ‒ Меня таки прижгло щупальцем, но в бою мне было совершенно не до себя…

Из облаков появился потрёпанный «Небесный огонь» и завис в нескольких ярдах от поверхности. С борта скинули трап, и на землю спустился капитан Суэйзи:

‒ Нас нагнали несколько сумеречных драконов, но, к счастью, гарпунные пушки не подвели.

Какое-то время все приходили в себя. Аггра, Тралл и двужильная дворфийка лечили раненых. Остальные просто отлёживались, ели и пили. Джайна сгрызла последнее магическое печенье и тут же наколдовала ещё пачку. Артас по-прежнему лежал у неё на коленях, она гладила его лицо и спутанные волосы. Тело принца исцелилось полностью, но шок ещё не прошёл.

‒ Мурадин, должно быть, обидится, что я испортил его подарок, ‒ прошептал Артас с болезненной улыбкой. Действительно, серебристые доспехи оплавились и покоробились, а клинок, погрузившийся в расплавленное сердце Аспекта, превратился в бесформенный кусок металла.

‒ Я заплачу ему виру за обиду, ‒ пообещала Джайна и всхлипнула. ‒ Главное, что ты жив… цел…

Краем глаза она заметила, что на утёсе стало как будто бы немного светлее. Подняв голову, женщина увидела, что Аспекты снова приняли свои эльфийские облики. В их глазах сиял отблеск драконьего пламени.

К Джайне и Артасу подошла хрупкая рогатая эльфийка с алыми волосами. Присев рядом, она тихо сказала:

‒ Артас Менетил, зло, которое ты причинил моему народу, неизмеримо. Но то, что ты совершил сегодня… ты не знаешь, какое значение это имеет для всех нас. Когда-то Смертокрыл был прекрасным и светлым существом, нашим другом и братом. Увы, уже давно от того благородного духа ничего не осталось, но память о Нельтарионе ещё жила где-то в глубине его глаз. И вот наконец… О тебе будут говорить, что ты убил Смертокрыла, избавил мир от чудовища. Это правда. Но для нас, ‒ Алекстраза кивнула на остальных Аспектов, ‒ гораздо важнее то, что благодаря тебе Нельтарион наконец-то обрёл покой. ‒ Она вздохнула. ‒ Хотя каждый из титанов даровал нам часть своей силы, их дар был единым, потому-то мы и были так крепко связаны друг с другом. Теперь, с уходом Нельтариона, сила титанов покидает нас. Скоро мы станем обычными драконами. Но я ещё могу сделать один — последний — дар Аспекта. Скажи, Артас, хочешь ли ты вернуться к жизни?

Вернуться к жизни — значит, потерять силу и способности нежити, к которым он так привык. Снова чувствовать голод и холод, уставать и болеть. А со временем состариться и умереть.

Артас не колебался ни секунды.

‒ Да, ‒ тихо, но твёрдо ответил он.

Алекстраза поднесла ладони к голове Артаса, не касаясь его.

‒ Твою телепатию я тебе оставлю, ‒ сказала она. ‒ Без неё ты будешь чувствовать себя оглохшим и ослепшим, а тебе и так придётся нелегко. Быть может, когда-нибудь нужда в ней исчезнет, и она рассеется сама собой. Пока же пусть остаётся.

Ладони Алекстразы скользнули вдоль его висков, коснулись шеи, плеч, скрестились над грудью. Королева Драконов нахмурилась.

‒ Калесгос, Изера, Ноздорму, помогите мне! ‒ крикнула она. ‒ У него нет сердца! Без сердца он не сможет жить. Нужно восстановить. Скорее!

Аспекты опустились на колени рядом с Алекстразой и протянули к ней руки. С их ладоней полилась энергия — зелёная, синяя, золотисто-бронзовая. Королева Жизни собирала её руками, смешивала с собственной алой силой, лепила из неё шар.

Шар, переливающийся четырьмя цветами, соскользнул с ладоней Алекстразы, опустился на грудь рыцаря смерти и погрузился в неё. Коленопреклонённые фигуры, повинуясь знаку аловолосой эльфийки, обратили свои ладони к принцу, окружили его потоками разноцветной энергии. Королева Жизни положила ладонь на грудь Артаса, прямо над отсутствующим сердцем.

Он напрягся от внезапной боли, но не закричал, только прокусил себе насквозь нижнюю губу. Джайна отчаянно хотела ему помочь, но не знала, как. К счастью, боль быстро угасла. Артас расслабился, закрыл глаза. Алекстраза одобрительно кивнула и соединила перед лицом кончики раздвинутых пальцев. Из её глаз хлынуло алое сияние, прошло сквозь её пальцы и окутало Артаса так плотно, что на несколько секунд он исчез из виду.

Джайна почувствовала, как в груди Артаса что-то дрогнуло и стукнуло — раз, другой, третий.

Алый кокон рассеялся. Исчезли последние багряные сполохи, и драконы устало поднялись на ноги. Пламя в их глазах полностью угасло, они стали обычными глазами смертных.

А на коленях у Джайны лежал седой, бледный, но определённо живой человек. Серый оттенок исчез с его кожи, сменившись розоватым. Из прокушенной губы выступила капелька крови, грудь поднималась в слабом, но ровном дыхании.

‒ Если тебе когда-нибудь потребуется убежище, в Храме Драконьего Покоя тебя всегда примут, ‒ добавила Королева Драконов. Её голос звучал тихо и глухо, но всё так же властно. ‒ Ни один дракон, считающий себя моим подданным, не причинит тебе вреда. Дальнейшее зависит только от тебя.

‒ Благодарю, Алекстраза. ‒ Артас оперся рукой о землю и попытался сесть, но у него закружилась голова.

‒ Не спеши вставать, ‒ приказала Королева Драконов. ‒ Тебе придётся привыкать к живому телу. Леди Джайна, у тебя хватит сил, чтобы поставить портал в Терамор? Калесгос может тебе помочь.

‒ Не нужно, я справлюсь, ‒ кивнула волшебница. ‒ Благодарю.

‒ Мы благодарны вам и хотим щедро одарить вас всех, - сказала Алекстраза бойцам. ‒ Когда вы отдохнёте и оправитесь от своих ран, приходите в Храм Драконьего Покоя. За многие тысячелетия в Храме собралось множество сокровищ, и я думаю, что мы каждому найдём что‑нибудь по вкусу.

Боевики зашумели: не каждый день появляется возможность покопаться в драконьей сокровищнице, да ещё и с разрешения хозяев! Но здесь делать было больше нечего, и пора было расходиться по домам. Капитан Суэйзи предложил подвезти желающих до Штормграда. Обрадованные дворфийка с гномкой тоже поспешили на корабль — из Штормграда легко добраться до Стальгорна. Друид отправился на Лунную Поляну, рыцарь смерти — в Акерус. Калесгос открыл портал в Дарнас.

Джон Мастерсон посмотрел на Джайну и Артаса. Волшебница, одной рукой поддерживая принца, другой ставила портал — медленно, но уверенно.

‒ Интересно, что будет с Артасом Менетилом дальше, ‒ сказал чернокнижник паладину из Штормграда. ‒ Как ни верти, а он по-прежнему приговорённый преступник.

‒ Поскольку драконы его приняли, ‒ ответил паладин, ‒ через несколько лет ему объявят помилование.

* * *

На Терамор спустилась ночь. В верхнем этаже магической башни, в покоях правительницы, раскинувшись на постели, крепко спал Артас. Джайна сидела рядом и смотрела на него, всё ещё не до конца веря, что её самая безумная мечта сбылась. Бледно-розовый оттенок кожи, тихое дыхание, сонное трепетание ресниц и ровные удары сердца.

Впереди, конечно, их ждало немало сложностей. Убить живого человека куда проще, чем нежить, да и боевых способностей рыцаря смерти Артас лишился. Но в первую очередь ему предстояло заново учиться быть живым. А это нелёгкая наука.

Джайна вздохнула, улыбнулась и легла, прижавшись к своему принцу. Раньше она согревала его собственным телом и магией, а теперь сама пригрелась в его тепле. Она поцеловала его и закрыла глаза. Засыпая, волшебница подумала о том, что, вероятно, в скором времени располнеет и будет хотеть солёного. Но эта мысль её нисколько не огорчила.